Остановка по требованию. Пассажиры с детьми - Светлана Феоктистова Страница 2

— Где ты сейчас? — шепнула она в темноту. — Прости меня… Я не хотела делать тебе больно… Я хочу быть с тобой!

Андрей Сергеевич Смирнов, русский, женатый, но в данный момент практически свободный от жены и двух дочерей, сидел на маленькой кухне в квартире матери и вяло ковырялся в яичнице с жареной колбасой.

В любое другое время женщины посмотрели бы на него с интересом, но бессонная ночь на жестком диванчике не добавит красоты даже голливудской кинозвезде. В Андрее не было той убойной сексуальности, которая так нравится девушкам помоложе и на какую частенько покупаются даже дамы в бальзаковском возрасте. Темные глаза, короткая стрижка, широкие плечи — на первый взгляд, ничего особенного. Но это только на первый взгляд. Застенчивая молчаливость, мягкость во взоре создавали особый шарм этого человека. Женщины, в том числе и его жена, часто говорили Смирнову, что он — необыкновенный. Сам Андрей Сергеевич никогда в это не верил и, созерцая по утрам в ванной собственное лицо во время бритья, больше интересовался температурой воды, чем своим внешним видом. Он вспомнил, как его жена Наташа в минуты нежности говорила о его притягательной силе, которая заставляет женщину чувствовать себя рядом с ним по-женски слабой и вместе с тем по-матерински сильной. Он тогда отшутился.

Что за глупость, в самом деле, «слабая, сильная»… Он — это он, и ничего особенного в нем нет. Умен, здоров, непьющ, правдив, любит своих детей, — вот такие мужские достоинства он понимает, а всякая там внешняя привлекательность пусть остается на долю женщин.

Сегодня утром Андрей не чувствовал себя тем самым человеком, которым он был всегда. И виновата в этом была не мятая рубашка и синеватая щетина на подбородке. И даже не молчание матери, бесшумно снующей из ванны в комнату с утюгом в руках.

— Сына, тебе какую рубашку погладить, голубую или белую? — крикнула мать из комнаты.

— Белую, — машинально ответил он, кинул взгляд на настенные часы с кукушкой. До выхода на работу времени полно. Смешно, в самом деле. Обычно ему так тяжело встается утром, а сегодня он вскочил, не дожидаясь будильника.

Андрей положил в рот ломтик колбасы, сосредоточенно разглядывая бело-голубые узоры на обоях. Сколько Андрей помнил, эта кухня всегда выглядела, аккуратно, несмотря на то, что ремонт они не делали много лет. Пятнадцать лет назад купленный сосновый кухонный гарнитур из ГДР до сих пор смотрелся неплохо. Недаром мать тогда дала взятку директору мебельного магазина и отстояла в очереди неделю, отмечаясь ночами. Вот времена были, все приходилось доставать.

А сейчас? Бери — не хочу, главное, были бы деньги. Они с Наташей до сих пор ели за дешевым белым столом, а единственной новой вещью изо всей их мебели была двухъярусная кровать, которую они купили, когда родилась вторая дочка. Он надеялся, что его изобретение, которое он пытался раскрутить, эти самые абсорбенты, решат их финансовые проблемы, даже холодильник купил с того немногого, что успел получить, но… Не судьба. А теперь, когда вдруг счастье ему, казалось, только начало улыбаться в лице фирмы «Контакт», с мечтами о деньгах опять придется распроститься. Не будет он больше работать на Ирину Кленину. Это неправильно. Хватит себя обманывать. Нельзя смотреть на свою начальницу и вспоминать, как упала с ее гладкого плеча кружевная бретелька…

Нина Павловна появилась в кухне с костюмом в руках. Тем самым, что купила ему Ирина в тот день, когда он изображал ее нового мужчину на презентации художника Савоськина.

— Отличная вещь. — Она поднесла рукав костюма к свету, пощупала материал. — Недешево стоит. Рубашка на вешалке, — донеслось из коридора, и Смирнов обреченно вздохнул. Он понимал, что всему есть предел, в том числе сдержанности его матери. Вчера, когда он ввалился к ней в половине двенадцатого ночи с чемоданами в руках, она лишь спросила: «Поссорились?» — и, когда он кивнул, пошла стелить диванчик в маленькой комнате. Они так и не поговорили, но мать наверняка слышала, как он ворочался на кровати без сна и то и дело бегал в ванную попить воды. Удивительно, но Нина Павловна ничего не сказала даже тогда, когда увидела сына в половине шестого утра сидящим на кухне. Только высоко-высоко подняла брови и принесла ему тапочки.

— Сколько раз тебе говорила, не ходи босиком по холодному полу…

И вот теперь, когда сын накормлен, а его одежда приведена в порядок, пришло ее законное время.

— Ничего не хочешь мне сказать? — Нина Павловна принялась убирать со стола посуду и сгружать ее в раковину.

Разумеется, он не хотел ей ничего говорить. Но придется. Только вот что? Как сказать родной матери, что жена Наташа выгнала его из дому, потому что застукала его в кустах с блондинкой Соней, неизвестно откуда свалившейся на него. Что произошло все это после того, как их отношения остыли, и виновата в этом была вовсе не кукла-блондинка, а другая женщина — Ирина. И как глупо он клялся тогда Наташе, что никогда не изменит ей.

— Мы просто поссорились, и я ушел.

— Ты прости меня, Андрюша, но раньше, когда вы просто ссорились, ты приходил ко мне без вещей. А тут… Два чемодана, вся твоя одежда… Что происходит? В конце концов, я имею право знать.

Смирнов по-прежнему хмуро смотрел в окно.

— Наташа выставила меня из дома и ни слова мне не сказала, — наконец с горечью выдавил он.

— Но почему?

Пришлось рассказать матери об этой неприятной сцене на даче у Ирины.

— Вы были в гостях у той женщины, на которую ты сейчас работаешь? Ирочка, кажется?

Ирочка? Ира. Ирина. Ирина Кленина. Да, это она. Та самая женщина, которая случайно притормозила на остановке по требованию, та самая независимая и состоятельная дама, которая взяла его на работу и купила новый костюм. Та самая, с которой он убегал от разъяренных бандитов и ночевал в деревне у доброй старушки. Один Бог знал, как трудно ему пришлось той ночью. Что его удержало, почему он не изменил жене? Любовь к Наташе? Порядочность? Или страх перед тем, что случится, если он позволит своему влечению к чужой женщине прорваться? Что станет с той жизнью, которой он жил все эти годы, жизнью добропорядочного отца семейства?

Формально он жене не изменил, но внутри него все время шла борьба, и Наташа это чувствовала. Отсюда и ревность, и обида. Разумеется, блондинка в кустах просто послужила предлогом.

— А что за блондинка?

— Подруга Ирины. Я с ней там и познакомился.

— Почему Наташа подумала, что между вами что-то есть? — не поняла Нина Павловна.

Потому, что девушка по имени Соня обладала сногсшибательной фигурой и огромными голубыми глазами? Или потому, что она стояла к нему слишком близко? Или потому, что повисла у него на шее и поцеловала. А по закону подлости, именно в этот момент появилась жена.

А вообще-то, конечно, дело не в Соне. Черт с ней, с Соней. Что за детские игры? Поцелуй, обними… Дело в ее подруге, в Ире. Ведь он не влюблен в Ирину. Конечно, нет! Как он вообще мог ею увлечься?! Ведь это она наверняка подстроила это, всю эту смешную и нелепую ситуацию! Она подослала эту куклу. Хочет поссорить его с женой. Что она думает, ей все это сойдет с рук?