Три сестры, три королевы - Филиппа Грегори Страница 2

Старательно слежу за тем, чтобы мои мысли не отражались на лице, пока я внимательно рассматриваю ее. По-моему, ей крупно повезло, что она сюда попала, что именно на нее пал выбор моего отца, когда он искал жену для моего старшего брата Артура, что ей досталась такая невестка, как я, такая свекровь, как моя мать, и, самое главное, – такая бабушка, как леди Маргарет Бофорт, которая позаботится о том, чтобы Екатерина не забывала свое место, предназначенное для нее Всевышним.

Инфанта опускается в реверансе и целует мою мать, затем бабушку. Она следует давней традиции, но вскоре поймет, что в первую очередь она должна стараться угодить именно бабушке, а не кому-либо другому. Затем мать кивает мне, и я делаю шаг вперед, мы с принцессой одновременно опускаемся в поклонах и обмениваемся поцелуями в обе щеки. Ее кожа оказывается теплой, и я вижу, что она вспыхивает румянцем, а ее глаза наполняются слезами, словно она тоскует по собственным сестрам. Я награждаю ее строгим взглядом, таким, каким отец смотрит на тех, кто просит у него взаймы. Я не позволю своему сердцу проникнуться к ней симпатией из-за миленьких глаз и приятных манер. Пусть она не думает, что, появившись при английском дворе, заставит всех нас выглядеть толстыми и глупыми.

Ее нисколько не смутил мой холодный прием, и она спокойно отвечает на мой взгляд. Она родилась и выросла при дворе, вместе с тремя сестрами, и прекрасно знает о том, что такое дух соперничества. Что еще хуже, она смотрит на меня так, словно находит мой строгий вид не просто не отрезвляющим, а даже комичным. И тогда я понимаю, что передо мной не девочка, как одна из моих фрейлин, которая обязана мне угождать, и не Мария, которая должна слушаться каждого моего слова. Эта молодая женщина – равная мне, которая будет взвешивать все, что касается меня, и даже может мне перечить.

– Добро пожаловать в Англию, – говорю я по-французски.

– Я рада приветствовать свою сестру, – отвечает она по-английски.

Мать решает проявить доброту и расположение к своей первой невестке. Они начинают говорить на латыни, а поскольку я не понимаю их беседы, то просто сижу рядом и рассматриваю золотые ленты на туфлях инфанты.

Мать велит начинать играть музыку, и мы с Гарри запеваем английскую песню. Наши голоса звучат очень мелодично, и придворные подхватывают припев. Песня такая длинная, что постепенно начинают раздаваться смешки и придворные сбиваются с ритма. Екатерина не смеется. Она вообще выглядит так, словно никогда не дурачится и не веселится, как Гарри и я. Она сдержанная и официальная, что понятно, раз уж она родом из Испании. Я обращаю внимание на то, как она сидит: неподвижно, сложив руки на коленях, словно позирует для портрета, и мне приходит в голову, что такое поведение весьма подобает королеве. Кажется, мне стоит научиться сидеть так же.

Няньки приводят Марию, чтобы она тоже могла поклониться будущей родственнице, и Екатерина делает нечто немыслимое и возмутительно смешное: она опускается перед малышкой на колени, чтобы их лица оказались на одном уровне и она смогла расслышать тихий детский голосок.

Разумеется, Мария не понимает ни слова ни по-испански, ни на латыни. Но она просто обвивает шею Екатерины руками, целует ее и называет сестричкой.

– Это я твоя сестра, – поправляю я ее, дергая ее пухлую ручонку. – А эта леди – твоя невестка. Ты можешь сказать «невестка»?

Конечно, не может. Она пытается произнести незнакомое слово, и все вокруг начинают смеяться и говорить, что она очаровательна. Тогда я говорю, обращаясь к матери:

– Не пора ли Марии спать?

И все тут же понимают, как уже поздно, и мы все отправляемся провожать Екатерину в ее комнаты, словно она – коронованная особа, а не младшая дочь королей Испании, которой повезло выйти замуж на Тюдора и стать членом нашей знатной семьи.

Она целует всех с пожеланиями спокойной ночи, и когда касается своей теплой щекой меня, шепчет: «Доброй ночи, сестра», – с этим своим отвратительным акцентом и невыносимой снисходительностью. Отстранившись, она замечает мое недовольное лицо и вдруг рассыпается тихим смехом.

– Ого! – восклицает она и касается моей щеки, словно похлопывая ее, будто бы мое недовольство ее вовсе не побеспокоило. Передо мной стояла прирожденная принцесса, особа королевской крови, как и моя мать. Эта девочка станет королевой Англии, и я не решаюсь противиться ее прикосновению. Я понимаю, что она одновременно и нравится, и не нравится мне.

– Надеюсь, ты будешь хорошо относиться к Екатерине, – говорит мне мать, когда мы выходим из ее часовни на следующее утро.

– Если она не будет вести себя так, словно имеет право указывать нам здесь, как жить и что делать, – резко отвечаю я. – И словно она делает нам большое одолжение. Ты видела ее ленты на туфлях?

Мать смеется в искреннем изумлении.

– Нет, Маргарита, я не видела ее лент. Как и не спрашивала твоего мнения о ней. Я лишь высказала тебе свое пожелание, чтобы ты хорошо к ней относилась.

– Да, матушка, – говорю я, опуская глаза на украшенный драгоценностями молитвослов. – Надеюсь, я буду со всеми хорошо обходиться.

– Она прибыла издалека и привыкла к жизни в большой семье, – продолжила мать. – И ей очень пригодится друг, а тебе пойдет на пользу общество старшей девочки. Я выросла в семье, где у меня было много сестер, и с каждым годом я все больше понимала, как они мне дороги. Ты тоже можешь найти истинных друзей среди своих подруг, а в своих сестрах – хранительниц воспоминаний и надежд на будущее.

– Они с Артуром останутся здесь? – спрашиваю я. – Они будут жить с нами?

Мама кладет руку мне на плечо.

– Мне бы очень хотелось, чтобы они остались с нами, но твой отец считает, что им лучше уехать в имение Артура и жить в Ладлоу.

– А что говорит бабушка?

Мама слегка пожимает плечами. Это означает, что все уже решено.

– Она говорит, что принц Уэльский должен править Уэльсом.

– У тебя остаюсь я, – говорю я, накрывая ее руку своей. – Я буду здесь, с тобой.

– Я рассчитываю на тебя, – ободряюще говорит она мне.

Мне удается провести всего пару мгновений наедине с Артуром перед венчанием. Он идет со мной по галерее, и снизу до нас доносятся звуки музыки, гул голосов и смех танцующих людей.

– Тебе не обязательно так низко ей кланяться, – резко говорю я. – Ее родители совсем недавно взошли на трон, как и наш отец, и ей нечем так уж сильно гордиться. Она ничем не лучше нас, их род не древнее нашего.

– Ты считаешь ее гордой? – вспыхивает он.

– Безо всяких на то причин. – Я слышала, как бабушка говорила это маме, поэтому я знаю, что права.

Но Артур со мной не согласен.

– Ее родители покорили Испанию, отвоевали ее у мавров. Они – величайшие крестоносцы, а ее мать – королева – воительница. Они сказочно богаты и владеют безграничными пространствами мира. Разве этого недостаточно для гордости?