Горький привкус его поцелуев - Лорейн Хит Страница 2

– Я ждала тебя, как мы и договорились, – сладко произнесла Джулия, направляясь к Альберту. Ее лицо светилось от обожания, и это ранило и уязвляло Эдварда. – Твой брат проходил мимо и решил рассказать мне о путешествии на Дальний Восток. Похоже, такой шанс представляется только раз в жизни. Он так хочет, чтобы ты отправился с ними.

Эдвард был признателен ей за эту ложь, но в то же время ненавидел возникшее у него чувство благодарности, хотя он понимал, что Альберт никогда не простит его, если узнает, как он воспользовался ситуацией. Он задавался вопросом, почему она не рассказала о случившемся, почему не попыталась рассорить братьев, которых было невозможно разделить. Почему она поощряла Альберта отправиться с ним в поход?

– Ты – мое приключение, – сказал Альберт и перевел взгляд на Эдварда: – Я уже говорил тебе, что потерял интерес к путешествиям. Мне не нравится, что ты действуешь через Джулию, чтобы заставить меня передумать. А теперь уходи, я хочу, чтобы мое небольшое свидание с невестой прошло так, как мы и запланировали.

– Альберт…

– Оставь нас, Эдвард.

По ноткам нетерпения в голосе брата Эдвард понял, что если он продолжит говорить, то это лишь отдалит Альберта от него. Откланявшись, он оставил их под тенью роз.

Ему нужен стакан скотча. А лучше – целая бутылка. Он желал напиться до беспамятства, чтобы забыть тепло Джулии в его объятиях и ее вкус на его губах. Он хотел забыть, что когда-либо желал, чтобы она принадлежала ему.

«Мистер Эдвард Олкотт, брат графа Грейлинга, преждевременно скончался во время своего последнего странствия по Африке. Печальным является тот факт, что в течение своих двадцати семи лет он не смог совершить ничего примечательного».

* * *

Ему срочно нужен скотч.

Но долг требовал, чтобы он оставался в Эверморе, их родовом поместье в Йоркшире, и выражал благодарность тем немногочисленным лордам и леди, которые присутствовали на похоронах его брата-близнеца.

– Рад, что это был не ты, Грейлинг.

– Такой прекрасный танцор, хоть порой и переступал рамки приличия во время вальса.

– Жаль, что он ушел, ничего не достигнув.

– Он спаивал меня больше раз, чем я могу сосчитать, говорю тебе.

Признания продолжали сыпаться на него, рисуя портрет прожигателя жизни и повесы. Не то чтобы графа когда-либо раздражали высказывания о том, как ведет себя младший брат. Но сегодня, будучи неимоверно правдивыми, эпитафии докучали ему.

Друзья его детства, герцог Эшбери и виконт Локсли, стояли рядом и также принимали соболезнования, поскольку все знали, что эти четверо были друг другу как братья и воспитывались отцом виконта. Хотя ему не представилась возможность поговорить с ними до похорон, он уже хотел, чтобы они уехали. Однако вместе с Минервой, женой Эша, они останутся здесь на ночь. Джулия пригласила их погостить, думая, что муж захочет провести время с ними. Она ошиблась, но он знал, что за ее поступком стояли благие намерения.

Любезно выражая свою признательность тем, кто пришел, она оставалась идеалом красоты даже в черном. На ее плечи легла забота о проведении всех мероприятий, рассылка траурных приглашений, общение с викарием касательно службы и забота о том, чтобы гости могли утолить жажду перед отъездом домой. В течение всего дня у него не было возможности остаться с ней наедине, но он, честно говоря, даже не знал, что сказать ей. После его возвращения между ними все чаще повисало неловкое молчание. Он понимал, что нужно измениться, причем сделать это быстро.

Когда последняя карета покатилась по дороге, Джулия подошла к нему, обняла за плечи и слегка сжала их.

– Я рада, что все закончилось.

Даже с округлившимся животом она оставалась самой изящной женщиной, какую он когда-либо видел. Она протянула руку в черной перчатке к его лицу и дотронулась до щеки.

– Ты выглядишь уставшим.

– Долгая выдалась неделька.

Он вернулся из путешествия десять дней назад. Он скорбел всю долгую и трудную дорогу домой. Сегодняшний день был лишь формальностью, чем-то, что следовало пережить, прежде чем двигаться дальше.

– Тебе не мешало бы выпить, – сказал Эш, когда он, его жена и Локк присоединились к ним.

– Я знаю, – заверил он своего давнего друга. Он провел их в холл и, обняв Джулию за талию, сказал: – Вы нас извините, дамы?

Джулия колебалась. В ее прекрасных голубых глазах роилась тысяча вопросов. Он не собирался избегать ее, но отчаянно хотел выпить и надеялся, что она ошибочно примет это за желание провести время наедине со своими друзьями. Внимательно посмотрев на него, она кивнула:

– Да, конечно. – А затем, повернувшись к Минерве, мягко улыбнулась и сказала: – Я попрошу принести нам чаю.

– Мы скоро, – заверил он женщин и направился вперед по коридору. Друзья не отступали от него ни на шаг.

Войдя в библиотеку, он бросился к буфету, разлил скотч в бокалы и поднял свой со словами:

– За моего брата. Пусть он покоится с миром. – И одним глотком выпил его содержимое.

Эш сделал небольшой глоток и, выгнув бровь, произнес:

– Такое вряд ли произойдет. Эдвард, что ты замыслил?

Он застыл, судорожно пытаясь придумать, как снять с себя подозрения, но на карту было поставлено слишком многое. Он подошел к окну и устремил свой взгляд на шпиль деревенской церкви, где всего несколько часов назад прошли его похороны. Вдалеке виднелась дорога, по которой черный стеклянный катафалк вез гроб, полированный шеллачной политурой, с рельефными лепными украшениями и блестящими металлическими ручками. Плакальщики сопровождали его к семейному мавзолею.

– Когда ты понял, что я не Альберт?

– Незадолго до начала похорон, – ответил Локк.

– Ты что-нибудь сказал Джулии?

– Нет, – заверил его Эш. – Мы думали, что лучше держать наши подозрения при себе, пока мы не убедимся в своей правоте. Что, черт возьми, здесь происходит?

– Я пообещал Альберту перед смертью, что сделаю все, что в моих силах, чтобы Джулия не потеряла ребенка, – ответил он. – За время их короткого брака у нее случилось три выкидыша. И нам показалось, что единственный способ не волновать ее в этот период – выдать меня за него. Мне нужно знать, как ты догадался, что я – это не он. Если Джулия что-то заподозрит…

– Ты сошел с ума? – взревел Эш.

– Говори тише, – предупредил он. Ему не хотелось, чтобы слуги подслушали их разговор.

– Ты действительно веришь в то, что сможешь обмануть Джулию и она поверит, что ты – это Альберт?

Он делал это уже целую неделю. Он убедил всех: слуг, викария, нескольких плакальщиков, Джулию. Но не этих двоих, в чем и заключалась его проблема. Он развернулся и заявил: