Вкус любви - Люси Монро Страница 2

— Их обоих? Он трахал их обоих?

Аманда открыла глаза, услышав восклицание Джиллиан, и всмотрелась в ее лицо, на котором было написано то же потрясение, что испытывала она сама.

— Да. Ну, Ланс занимался этим с женщиной, а тот мужчина делал то же самое с ним. — Ее мутило даже от того, что она просто рассказывала об этом, и она чувствовала, как к горлу подступает тошнота.

Джиллиан последовала за ринувшейся в туалет Амандой, и после того как рвотные потуги прекратились, подала ей стакан воды, сопровождая все свои действия непрерывным потоком ругательств.

— И что же ты сделала? — На этот раз она понизила голос до шепота.

— Они были слишком увлечены своим занятием и не заметили меня. Ну я и улизнула.

— Он не знает, что ты видела его?

Аманда покачала головой, цепляясь аккуратно уложенными волосами за стену и чувствуя, как выбившиеся из прически длинные пряди падают на плечи.

— А бита зачем?

Аманда поджала губы.

— Пыталась расколотить беговую дорожку, но бесполезно. Эта чертова штуковина не поддается разрушению.

Джиллиан издала один из своих выразительных звуков, на которые была так горазда.

— Дорогуша, у тебя стала проявляться склонность к насилию. Боюсь, как бы ты не начала загачивать ножи.

Аманда состроила гримасу:

— Лучше я развалю беговую дорожку. Не идти же в тюрьму из-за этого.

Джиллиан кивнула, тряхнув копной рыжих волос:

— Вот это правильный подход.

В следующее мгновение Джиллиан схватила Аманду за руку и потащила к гаражу.

— Пошли. Готова спорить, что даже у Ланса есть электрическая отвертка. У всех мужчин она есть. Даже у тех, кто не может отличить плоскую отвертку от крестообразной. Это как символ определенного статуса или что-то в этом роде.

— А ты знаешь, как с ней обращаться?

— Конечно. Я с семнадцати лет веду самостоятельную жизнь. Я даже знаю, как пользоваться тросом для удаления пробки в унитазе.

Аманда не стала комментировать такую своеобразную осведомленность.

Десятью минутами позже каждая из них держала в руке по электрической отвертке. У мужа Аманды, который, как справедливо предположила Джиллиан, не имел даже представления, как ими пользоваться, была не одна, а целых три электрических отвертки, причем разных моделей. Аманде не потребовалось много времени, чтобы под руководством искушенной подруги освоить этот нехитрый инструмент. Вскоре жужжание работающих на аккумуляторах моторчиков перемежалось только звуком царапанья металла о металл. Спустя некоторое время разобранная беговая дорожка лежала на полу вокруг них. Они занялись лесенкой, а потом ухитрились демонтировать даже пневматический силовой тренажер.

Аманда снова включила свою отвертку, и та зажужжала, работая вхолостую.

— Это своего рода терапия. Хорошо бы разобраться таким же образом и с пленками по аэробике.

Джилл усмехнулась:

— Ну с ними-то как раз можно разделаться с помощью бейсбольной биты.

Получилось, но Аманда все еще не была удовлетворена. Ей хотелось большего. Два года замужества, потраченных на гестаповские истязания себя диетой и упражнениями, взывали к отмщению. Она уронила биту и отерла пот со лба.

— Этого недостаточно.

В глазах Джиллиан промелькнуло выражение, пугавшее всех, кто знал ее с тех пор, как она научилась говорить.

— Пойдем.

Аманда последовала за ней в комнату отдыха, где ее взгляд остановился на занимавшем полстены гигантском телевизионном экране, последней и самой любимой игрушке Ланса. Она повернула голову и встретилась взглядом с Джиллиан. В глубине зеленых глаз Джилл читалось то же желание, что и у нее самой. На это у них ушло гораздо больше времени, чем при демонтаже беговой дорожки, и им пришлось отпрыгивать в сторону, когда тяжелый экран рухнул на пол, разлетевшись на куски. Как ни странно, Аманда почувствовала себя значительно лучше.

Они обе стояли и смотрели на остатки чрезвычайно дорогого оборудования, а потом Джиллиан подняла голову:

— Что-нибудь еще?

Аманда думала об этом. Она могла найти еще несколько предметов, потеря которых досадила бы ее мужу, но яростная жажда разрушения уже, похоже, прошла.

— Нет. Я просто хочу упаковать свои вещи и убраться отсюда.

С большим облегчением она осознала, что ей больше не придется выслушивать критику и чувствовать себя отверженной. Она устала от постоянного ощущения собственной неполноценности.

Может быть, ее женские прелести были выражены заметнее, чем у тонких девчонок с мальчишескими фигурами, которых трахал ее муж. Может быть, она была слишком бледной для южнокалифорнийской красавицы, слишком мала ростом, слишком грудастой, слишком объемистой в бедрах, слишком выпуклой во всем, но кто сказал, что женщину определяет ее сексуальная привлекательность?

Она была на хорошем счету в компании «Икстант корпорейшн». Тратить время, энергию и эмоции ради карьеры имело больше смысла, чем расходовать эти ценные ресурсы на такое ничтожество, как ее муж, или любого другого мужчину.

Ясно одно: она больше никогда не повторит свою ошибку, не подпадет под власть мужчины и не допустит, чтобы он причинял ей боль.

С обретенной за годы тренировок точностью Саймон резко опустил катану (Японский самурайский меч) по выверенной дуге, и висевший на спускавшихся с потолка крючьях шелковый шарф разделился на две равные части. Сменив положение, он так же резко провел лезвием меча в горизонтальном направлении, и на пол упали два красных лоскута шелка.

Затем Саймон троекратно проверил свою физическую форму, поочередно до боли напрягая разные группы мышц, выполнил весь комплекс упражнений по растяжке и только после этого повесил катану на отведенное для нее место на стене в собственном гимнастическом зале. Маленьким полотенцем он обтер пот, обильно выступивший на его груди и плечах.

Саймон пересек комнату и выключил свет. Теперь зал, одна из стен которого представляла собой сплошное окно, освещался только проникавшим сквозь стекло лунным светом. Саймон вернулся в центр комнаты и опустился на расстеленный на полу мат, подобрав под себя скрещенные ноги. Поблескивали темные воды залива Пьюджет-Саунд, их холодная глубина, как всегда, расслабляюще действовала на него.

Он выстроил дом на острове, от которого паромом можно было добраться до берега менее чем за час, а путь до Сиэтла занимал около двух часов. Притом, что доступ к нужным для его исследований техническим средствам не представлял сложности, это было отличное место для человека, предпочитающего уединение.

В компьютерной промышленности шло напряженное соревнование: кто первый создаст действующий образец волоконно-оптического процессора, и он намеревался быть первым. Это стремление и привело его сюда, когда он искал место, где ничто не мешало бы ясности мышления и снятию физического напряжения, которым обычно сопровождалось его глубокое погружение в проект.