Дерзкая девчонка - Джессика Стил Страница 20

По дороге к дому, который теперь делила с Ги­деоном, Эйлин подумала, что он, наверное, рано вернулся. Странно! Почему-то ей казалось, что раньше он уходил с работы одним из последних.

Радостная улыбка тронула ее губы. Ничего уди­вительного — он не мог дождаться момента, чтобы поскорее примчаться домой к своей женушке. Ка­кая жалость — а ее-то там и не оказалось!

Эйлин подъехала к «Оуквейлу» и, не зная, должна ли припарковать машину на какое-то спе­циальное место, взяла папку, букет, сумочку и ва­зу, оставив машину у входа.

Не успела она позвонить, как дверь распахну­лась. На пороге стоял Гидеон, высокий, стройный и, кажется, немного сердитый. Ее сердце забилось сильнее.

— Рад тебя видеть. Я волновался. — Гидеон взял у нее папку и отступил, пропуская в дом. — Что это за цветы? — насторожился он, увидев букет.

— Подарок, — ответила Эйлин и хотела ядовито добавить «от поклонника», но увидела миссис Моррис. — Меня поздравили на работе... — Она за­молкла, так как Гидеон без долгих разговоров взял у нее цветы и вазу и передал экономке.

— У меня для тебя тоже подарок, — торжествен­но объявил он. — Килограммов так на пять или шесть, я думаю. — (Эйлин непонимающе смотрела на него.) — Он ждет тебя... наверху, в детской.

Бросив сумочку на пол, она помчалась вверх по лестнице и распахнула дверь детской.

Степенная женщина с добрым лицом держала на руках младенца.

— Виолетта! — срывающимся голосом вскрик­нула Эйлин и схватила ребенка.

Как долго она прижимала к себе девочку, что-то бормоча и лаская, она не знала. Неожиданно почувствовав, что Гидеон стоит рядом, Эйлин по­смотрела на него и сказала, глотая слезы:

— Спасибо, Гидеон! Спасибо тебе!

Помолчав, он спокойно ответил:

— Для тебя, дорогая, все что угодно.

Множество вопросов вертелось у нее на языке, но благоразумие взяло верх. Потом, за ужи­ном, когда они останутся одни, у нее будет возможность спросить, каким чудом ему удалось вы­рвать Виолетту у той алчной женщины.

«Для тебя, дорогая, все что угодно», — сказал Гидеон. Эйлин знала, что он произнес такое толь­ко потому, что рядом находился чужой человек, а они должны демонстрировать любовь. Однако она ничего не имела бы против, если бы он сказал это искренне, от всей души.

Эйлин в который раз посмотрела на племянницу и убедилась, что Марджори Дейл, няня, прекрасно со всем справляется. Хотя у миссис Дейл собствен­ный дом неподалеку, она готова провести эту ночь в «Оуквейле», в комнате, смежной с детской.

Эйлин собиралась сама спать там, чтобы быть рядом, если девочка проснется ночью, но не стала возражать. Гидеон должен многое ей рассказать.

Она все еще целовала и ласкала малышку, ког­да Гидеон сказал:

— Миссис Моррис приготовила для тебя ужин.

Эйлин нехотя протянула ребенка няне.

— А вы ели? — забеспокоилась она.

— Да, спасибо, миссий Лэнгфорд, — ответила женщина.

Эйлин вышла из детской. Она была смущена. Миссис Лэнгфорд! Вот это да! Неожиданно она вспомнила, что Гидеон здесь, рядом..

— Я хочу переодеться, — пробормотала Эйлин, когда они спустились этажом ниже. Она на секун­ду остановилась, думая, что Гидеон пойдет даль­ше. Но он стоял и смотрел на нее. Сегодня она уб­рала волосы, сделав пучок. Эйлин обеспокоенно оглядела костюм и блузку.

— Я поражен, — наконец вымолвил Гидеон, про­должая смотреть на нее.

— Чем?

— Что до двадцати двух лет ни один мужчина не ухаживал за тобой.

— Ты хочешь сказать, что я хорошо выгляжу? — Откуда взялся в ней этот озорной бесенок?

— Ты красивая, и знаешь это.

— Я всего лишь задала наводящий вопрос, — широко улыбнулась она и пошла в свою комнату.

Быстро вымыв руки, Эйлин стала спускаться по лестнице, раздумывая о безоблачном состоя­нии, в котором находилась. Может, это оттого, что теперь дочка Джастины с ней под одной крышей? И не могло ли это быть оттого, что Гидеон тоже, кажется, в приподнятом настроении?

Он разговаривал с миссис Моррис, когда Эй­лин вошла в столовую.

— Прошу прощения, что заставила себя ждать, — извинилась она, сама не зная, к кому из них было обращено ее извинение.

Гидеон выдвинул ее стул, и миссис Моррис вы­шла, всем своим видом демонстрируя, что столь поздний ужин — обычное дело. Да, Виолетта Эй­лин Лэнгфорд имеет все шансы вырасти здесь из­балованным ребенком.

— Ну? — спросила Эйлин, как только они с Ги­деоном сели за стол. — Очевидно, ты позвонил мне, чтобы сказать, что тебе удалось привезти Ви­олетту домой. Расскажи, как это случилось? — по­просила она.

— Ты довольна? — Его губы дрогнули. — Так вот, — понаблюдав за ее реакцией, продолжил Гидеон. — После свадьбы я позвонил Расселлу, чтобы изви­ниться за то, что не пригласил их на церемонию. Я хотел, чтобы он узнал об этом от меня, а не из газет.

Эйлин вспомнила фоторепортеров в зале реги­страции.

— Он расстроился, что ты не пригласил его?

— Рассел живет в своем собственном мирке, — заявил Гидеон. — И хотя я был уверен, что он со­общит жене о нашей женитьбе, у меня отлегло от сердца, когда он сказал, что они, так или иначе, не смогли бы прийти, потому что от них ушла няня. Памела целый день пыталась найти ей замену.

— Ты должен был сказать мне об этом! — вскри­чала Эйлин.

— Зачем? Чтобы ты тоже расстроилась? — возра­зил Гидеон.

Он не сказал об уходе няни потому, что не хо­тел огорчать ее, зная, что она мало чем может по­мочь? Эйлин начинала подозревать, что Гидеон значительно чувствительнее, чем хочет показать.

— Я знал, что чем более требовательной будет становиться малышка, тем скорее моя невестка отдаст ее.

— Она не смогла найти другую няню?

— Нанять няню не проблема. Вот сделать так, чтобы няня задержалась, — посложнее. Я позвонил сегодня утром Расселлу — спросить, как обстоят дела. За это время от них ушла уже вторая няня, и Памела лезла на стену. Я понял, что пора нанести ей визит.

— И она отдала Виолетту просто так? — Вспом­нив стервозную даму, Эйлин не поверила.

— Она немного посопротивлялась для видимо­сти, но при сложившихся обстоятельствах сда­лась, как только получила деньги.

— Ты заплатил ей?!

— Я всегда знал, что это неизбежно. Вопрос был лишь в том, чтобы выбрать нужное время. Мы поженились и получили еще одно преимуще­ство, поэтому ее нервы были на пределе.

— Ну, разве я не говорила, что ты очень умный?

— Мне больше нравится считать себя предус­мотрительным, — ответил он с притворной скром­ностью.