Итальянский любовник - Шэрон Кендрик Страница 20

– Но это ты… ты отец, Лука!

Ей показалось, что тишина будет длиться вечно.

Он стоял как вкопанный, будто его только что превратили в глыбу льда.

– Что?

Это было одно лишь слово, но прозвучало оно как угроза и заставило ее повторить сказанное.

– Ты отец.

Он повернулся и рассмеялся.

– Я не отец!

Что—то в его самонадеянности и презрении вернуло Еву на землю. Внезапно она стала совершенно другой женщиной – настоящей, сильной Евой. Ей пришлось это сделать – природа вынуждала. Как он осмелился? Она подумала о новой жизни внутри нее, случайно сотворенной и теперь отвергаемой своим биологическим отцом. Постепенно в ней начала закипать ярость.

Она высоко подняла голову.

– Могу тебя заверить, что отец ты.

Его сердце забилось.

– Докажи.

Теперь был ее черед смотреть на него испепеляющим взглядом.

– Я не собираюсь это «доказывать». Мне не нужны доказательства, Лука. Я и так это знаю.

– Откуда?

– Я не спала с другими мужчинами уже два года!

– Ты рассчитываешь, что я в это поверю?

– Я ни на что не рассчитываю, – резко ответила она. – Я сказала о беременности только потому, что знать об этом – твое право. Хотя, видит Бог, не надо было этого делать!

Он закивал головой, будто чертовски простое решение пришло ему в голову.

– Конечно, – сказал он, – конечно.

Ева глубоко вздохнула. Успокойся, сказала она себе. Это вредно и для тебя, и для ребенка. Любой человек после такой неожиданной новости был бы шокирован и действовал бы сгоряча. Она с надеждой посмотрела на него.

– Что "конечно"?

Он снова кивнул.

– Теперь я все понимаю.

– Понимаешь?

– Конечно. Ситуация проясняется. Той ночью в Лондоне, когда ты сказала мне, что хочешь детей. Я помню, ты говорила об этом. Сначала это меня поразило. Ты же карьеристка, Ева, разве не так? Женщина с высокими целями, живущая своей работой. Так зачем тебе мужчина рядом? Тебе нужен только ребенок, не правда ли? В наши дни женщины делают так все чаще и чаще. И кто станет лучшим отцом ребенку, если не один из богатейших людей Италии? Весьма умно, сага.

Он смотрел на нее, будто она была чрезвычайно непривлекательным созданием, только что приземлившимся из космоса.

– Но мне интересно знать, как ты это сделала. Возможно, ты умышленно порвала своими милыми розовыми ноготками презерватив, когда надевала его? Если так, то это был изобретательный план.

Она почувствовала, будто получила пощечину.

– Убирайся, – сказала она, – убирайся, пока я не вызвала полицию и тебя не выкинули отсюда!

Но он не пошевелился.

– Сколько ты хочешь? – оскорбительно спросил он. – Единоразовая плата – вот что ты планировала?

Он окинул взглядом ее симпатичную, типичную для коттеджа кухню, и его губы искривились в надменной улыбке.

– Думаю, ты зарабатываешь неплохие деньги, да, Ева? Но мои не идут ни в какое сравнение с твоими. С моими деньгами ты сможешь позволить себе вещи, которые действительно хочешь, – лучшую няню, большой дом, машину своей мечты, развлечения, путешествия. Разве я не прав, сага?

– Никогда больше не называй меня так! – выпалила она. – Даю тебе последний шанс уйти, Лука. Если ты не покинешь мой дом немедленно, клянусь Богом, я вызову полицию!

Он посмотрел на ее крепко сжатые кулаки. Ее самообладание было на такой грани, что он понял – ему лучше убраться. Ради общего блага. Факт оставался фактом: хоть она и поступила непростительно, но она носила его ребенка.

– Я ухожу, – спокойно сказал он.

– И не возвращайся! Не хочу больше никогда тебя видеть!

Он достал бумажник из кармана пиджака, и на один ужасный миг Ева подумала, что он собирается кинуть ей в лицо какие—то деньги. Но вместо этого он извлек дорогую визитную карточку и спокойно положил ее на стол.

– Здесь адрес моего юриста, – осторожно сказал он, – я сообщу ему, что ты позвонишь.

Одновременно с этими убийственными, оскорбительными словами, все еще звенящими у нее в ушах, Ева слышала удаляющиеся шаги в коридоре, пока передняя дверь с грохотом не захлопнулась. Разговор вышел не очень, устало подумала она. Но стоило ему уйти, как она почувствовала странное облегчение, будто у нее гора упала с плеч. Она поняла, как сильно боялась сообщать новость Луке. Его реакция была даже хуже, чем она могла себе представить в самом страшном сне. Но, по крайней мере, теперь все закончилось. Препятствие было встречено лицом к лицу и преодолено. Что бы дальше ни случилось, ничего хуже быть уже не может, это точно. Она вспомнила ледяную ярость на его прекрасном лице и прикусила губу. Слезы грозились политься из глаз, но она проглотила их. Не было смысла думать обо всем этом. И думать о нем. Все кончено.

Она почувствовала протестующее урчанье в животе. Голод настиг ее впервые с тех пор, как она узнала новость.

– Тебе нужно кормить ребенка, Ева Питерс, – твердо сказала она, открывая дверцу холодильника.

– Не было телефонных звонков?

Адвокат отрицательно покачал головой.

– Никто не звонил, signore.

– А ты сам звонил ей, как я тебе поручал?

– Я звонил синьорине Питерс четыре раза. Ни разу она не сняла трубку.

Лука тихо выругался. Он повернулся к окну, ясно и трезво прокручивая факты в уме.

Но на этот раз он был сбит с толку.

Это было совсем не то, чего он ожидал. Ее слова протеста он, разумеется, не принял за чистую монету, а ее заявление, что она никогда больше не хочет его видеть, он посчитал просто дерзостью женщины, которая ничего подобного не имеет в виду, а лишь умно разыгрывает перед ним спектакль. Он не был вполне уверен, чего именно она хотела – его денег, его самого или все вместе. Но был убежден, что скоро это выяснится. В действительности же получалось так, что она просто пресекла все дальнейшие контакты.

Он продолжал пристально смотреть отсутствующим взглядом на то, как полуденное солнце освещает великолепные римские крыши, и вдруг его сердце сжалось от страха. Если только… если только не возникло веской причины больше не связываться с ним.

Внутри карманов брюк он впился ногтями себе в ладони.

Что, если… если ей больше не имело смысла этого делать? Что, если беременности уже не было? На секунду Лука ощутил тошноту. Для человека, которого никогда не тошнит, это было неприятным чувством.