Души. Сказ 2 - Кристина Тарасова Страница 20

– Благодарите вашу супругу, господин, – легко улыбается женщина и незаметно откланивается.

Гелиос медленно оборачивается и спрашивает:

– Как давно?

– Давно, учитывая, что вместе мы недавно, – забавляюсь я.

– Не останавливайся, – смеётся мужчина и отъезжает по делам: я же остаюсь присматривать за домом. – Буду к ужину.

Тело моё прилипает к стеклу в гостиной. Как бы мне хотелось снабдить тоскливые неразговорчивые вечера прогулками по саду, но я опасалась возможной встречи с глупым садовником, которые дела свои оставлял уже к обеду, однако жил в домике прислуги неподалёку от нас и потому, завидев, мог настоять на незаслуженном разговоре. Ошибкой моей во всей этой ситуации было не сообщать о ней Гелиосу. Я боялась и стеснялась его беспокоить.

Он – скупой на эмоции, но не скупой на шутки – засиживался допоздна в кабинете, много читал и много писал, ругался на одни письма и хвалил другие, отправлял посыльных и принимал посыльных. Я не мешала и не вмешивалась; наблюдала и всегда находилась подле. Научилась подавать задумчивому лицу чай. Научилась уходить под тревожные переговоры. Научилась не видеть в зеркале Хозяина Монастыря, который настаивал на несостоявшемся поцелуе. Он был недостоин упоминания. Недостоин клана Солнца (Гелиос не подкармливал меня этой идей, однако ни разу не упомянул имени общего знакомого, а потому обозначил своё отношение к нему).

Мы не обсуждали произошедшее однажды, не обсуждали причину и последствия знакомства. Так просто?

Так просто Гелиос позволил мне ощутить себя равной ему (несмотря на то, что Ян напевал о статусе ниже, хоть и складом ума выше иных послушниц). Так просто Гелиос позволил мне ощутить себя равной им всем (несмотря на то, что молитвы земным богам нередко встречались в отчем доме).

– Ты женщина клана Солнца, – закладывал истины мой названный супруг. – Все они вольные и самодостаточные, не нуждающиеся в мужчине для раскрытия себя, имени и талантов. В клане Солнца никогда не было рабынь.

– И вот явилась одна, – прижгла саму себя.

– Не припоминаю в истории Солнца того факта.

– Ты купил…

– Свободу. Не человека. Это откуп, а не выкуп.

Я пожала плечами. Кажется, в тот день мной правила меланхолия (а, может, в зеркале вновь привиделся Хозяин Монастыря, шёпотом называющий меня послушницей).

– Невозможно купить человека с таким непокорным взглядом. О..! Да, с этим, Луна. Даже сейчас ты так смотришь. И на кого? На супруга… – он смеётся вопреки моему нетронутому эмоциями лицу. – Ты отравляешь, Луна. Медленно отравляешь. По венам твоим течёт яд, который отравляет и мужчин, и женщин, помяни моё слово.

– Тебе нравится выставлять меня особенной.

– Мне нравится говорить правду.

Расчёсываю гребнем волосы. Скоро подоспеет Гелиос. Я соскучилась, признаюсь.

Могу часами наблюдать за ним без лишних слов и вмешательств, а могу весь день провести на другом этаже с тёплой мыслью, что этажом ниже меня ожидает тёплый собеседник.

И скоро он вернётся: ввалится в дом со вздохом и падающей сумкой на комод, сделает комплимент ухоженным волосам и благоуханию на кухне, встретит меня за чашкой чая и рассматриванием сада через окно, позовёт ужинать и угостит леденцами и историями из жизни.

Удивительно, как человек привыкает к обществу другого. И дни Без кажутся не днями вовсе. Сегодня даже крохотные домашние заботы не добавляют мне настроения. Я мечтаю обмануть время.

Мимолётом вспоминаю Ману и её наставления:

– Ты знаешь себе цену, но отчего-то делаешь скидку. Ни один мужчина на свете не заслуживает этого, поняла?

Я кивнула, а женщина прихватила меня за подбородок и вцепилась глазами.

– Запомнила этот жест…? Не позволяй ему повторяться без твоего согласия!

Согласием же могут выступать не только слова. Движения, взгляды, вздохи. Об этом я узнаю позже.

– Показывай телом, птичка. Руководи. Не позволяй ни единому божку думать, будто он способен владеть тобой. Если, конечно, сама не пожелаешь подчиняться. Создай иллюзию. Пускай верит, пускай ощущает себя верхним.

– Ты пугаешь меня, – призналась я.

– Прости, птичка. Открываю глаза.

Гелиос возвращается ночью. Просыпаюсь от удара входной двери, сползаю с дивана, задремавши чуть ранее в гостиной, и иду навстречу немногословному супругу, что без приветствия и каких-либо слов ускользает на кухню.

– Я сам, не утруждай себя, – сухо бросает мужчина на моё преследование и, раскрыв оставленный на столе горшок, вычерпывает суп. Остывший. Много часов назад. Затягивает ложку и отбрасывает трапезу вовсе. Не желает говорить, не желает объяснятся. Не желает есть.

И тогда я совершаю первую свою ошибку. Вместо поддерживающего или успокаивающего вопроса/совета, я порывисто восклицаю:

– Новая служанка в дом обошлась слишком дорого, не находишь?

Гелиос поднимает глаза и, прижигая укором, внимает продолжению. Он выпытывает это продолжение, вытягивает его из меня порицающим взглядом.

– Шутки у тебя сегодня, как и суп, жена, – не задались и остыли.

– Я предельно серьёзна, – хмыкаю наперерез (и мужчине, и взгляду, и здравому смыслу). – Ни одна повариха на свете не стоит таких денег. Ни одна уборщица и прачка. Все они вместе взятые.

– Откуда тебе знать ценник обслуживающего персонала? – препирается Гелиос. – И как смеешь делать выводы про себя?

Фантастически огибает факт того, что я была – отвратительное слово! – приобретена аналогичным образом.

– Знаю человека, у которого ты меня выкупил. Этого достаточно.

И отодвигаю миску с супом.

– Что ещё ты знаешь? – отвечает мужчина.

С нерушимым спокойствием – и на лице, и в интонации. С нерушимым и раздражающим спокойствием…! Прищурившись, добавляю:

– Знаю, что в Монастырь ты приезжал (или приезжаешь, то лично мне неведомо) только к новоприбывшим и заслуживающим то девочкам.

Выдерживаю остановку. Подначиваю, ну же…!

– И? – грохается изо рта мужчины, а я почти готова вскричать от этого равнодушного «И».

– Говорил, что женой обладать не желаешь. Обманул меня или изменил себе?

Провокационная интонация почёсывает макушку.

– Ни то, ни то, Луна. Представь себе.

– Так не бывает.

До чего довёл остывший суп и опоздание мужчины…

– Я услышал о твоей просьбе в адрес Отца, узнал о твоём желании стать женой. Всего-то.

– Надо же… – холодно протягиваю я.

– Прекрати кусать руку, что тебя кормит, девочка. Задай вопрос. Что беспокоит? Что хочешь знать?