Влюбленная герцогиня - Элоиза Джеймс Страница 20

— Нет. Все женщины разные. Давая имена богинь, просто вкладываем в это имя то, что видим на их лицах. Леди Роулингс, например, дерзкая, красивая, даже эротичная, но одновременно сдержанная и осторожная., Уверен, что она не делит постель с Бардеттом, хотя очень старается доказать обратное.

Джина взглянула на мужа с еще большим уважением!

Через некоторое время, когда они с Эсмой возвращались домой, ей нестерпимо захотелось узнать, видел ли Кэм, что они уходят. Она уже почти обернулась, но Эсма схватила ее за локоть.

— Не оглядывайся! — прошептала она, и глаза у нее лукаво блеснули. — Конечно, он смотрит, но ты ведь не хочешь, чтобы он угадал твое желание?

— Себастьян?

— Я имела в виду не Себастьяна, дурочка! — воскликнула Эсма. — Конечно, я имею в виду твоего прекрасного мужа!

— Рада, что ты находишь его прекрасным, — колко ответила Джина.

— Конечно, нахожу. Господи! — Подруга изумленно раскрыла глаза. — Не думаешь ли ты, что я…

— Разумеется, нет.

— Да!

У Эсмы такие восхитительные ямочки, ничего удивительного, что каждый мужчина влюбляется в нее, включая Кэма.

— Оставь свои глупости. Ты знаешь, что я не имею дела с умными мужчинами. — Эсма взяла Джину под руку. — Могу я сказать тебе одну вещь?

Подруга кивнула.

— Я думаю, ты не должна его бросать.

Кэм оглядел кусок мрамора, который трое слуг осторожно поставили на эксминстерский ковер. Без сомнения, леди Роулингс с ее великолепными формами и блестящими волосами больше всех походила на Мариссу, а следовательно, на прекрасную богиню, какую он мог бы найти в Англии. Вероятно, Эсма даже согласится на весьма рискованный шаг быть изваянной в розовом мраморе как сидящая полуобнаженная богиня.

Но сейчас герцога почему-то мало интересовала богиня охоты, не говоря уже о настойчивом требовании кузена сделать вместо женской скульптуры что-нибудь другое. Мысли Кэма были заняты пьесой «Много шума из ничего», которую леди Троубридж прислала ему. Когда он впервые покинул Англию, то, испытывая муки одиночества, снова и снова читал пьесы Шекспира, тосковал по дому и английскому камину, по английскому языку и английскому элю.

Однако ему ни разу не приходило в голову сыграть роль Бенедикта для своей жены Беатриче. Он никогда не думал о себе как о женатом человеке, да и с какой стати? Тем не менее, читая Шекспира, герцог представлял Джину с ее стройным телом, шелковистыми рыжими волосами, неукротимым любопытством и проницательным умом. Он продолжал носить обручальное кольцо, хотя и не обращал на это внимания.

Кэм опять взглянул на мрамор. Нет, Джина не смогла бы позировать ему. У нее слишком живой и заинтересованный взгляд, а богиня, ненавидевшая людей, никогда бы не смотрела на человека столь искренним взглядом, никогда бы не приветствовала его с такой радостью, будто действительно скучала по нему. И богиня уж точно не писала бы своему не выполняющему обязанностей мужу сотни писем.

Кэму даже не приходило в голову, что Джина вообще могла ему не писать, раз он сбежал от нее. И все-таки ее письма следовали за ним из страны в страну. Признаться, он сам толкал Джину на это, ибо всегда писал ей перед тем как переехать на новое место. Герцог просто не желал лишаться писем. Был случай, когда он даже отправил Филлипоса в трехдневное путешествие, чтобы тот забрал письмо из гостиницы, которую они покинули.

Кэм нахмурился. Джина связывала его с Англией, только и всего. Нет, ее письма, а не она, связывали его с домом. Это не имело никакого отношения к его жене, важны для него были одни письма.

Конечно!

Он швырнул на пол тонкий сборник пьес, который, скользнув по ковру, остановился перед непристойно розовым мрамором. Черт возьми, Стивен оказал ему плохую услугу. Сейчас, глядя на камень, он видел полные бедра и вульгарные зады, а раньше представлял образ молодой прекрасной женщины, розовой, соблазнительной и обнаженной. Кэм поморщился. Из-за кузена он теперь чувствует себя поставщиком порнографических гравюр.

Его жена не стала бы позировать для пантеона римских богинь, хотя одной мысли о Джине, прикрытой лишь прозрачным куском ткани, было достаточно, чтобы возбудить любого мужчину.

Нет, он не будет делать из нее Диану. И Венеру тоже… слишком пресно. Кроме того, он совсем не уверен, что сможет. Она всегда в движении. Невозможно представить Джину замершей на какое-то время, чтобы запечатлеть ее на бумаге, а тем более в мраморе. И все-таки пальцы зудели от желания попробовать.

Но стоит ли вообще начинать? После этого краткого визита он теперь много лет не вернется в Англию. Да и какой смысл возвращаться? Чтобы увидеть свою жену расплывшейся маркизой, с энтузиазмом производящей в брачной постели младенца за младенцем?

Нет, покорно благодарим, он лучше останется в деревне, там он по крайней мере будет неоспоримым хозяином своей судьбы. Никаких жен вокруг с их наивно соблазнительными высказываниями, которые заставляют кровь пульсировать в чреслах…

Это лишь похоть, думал он. В конце концов, они с Мариссой несколько лет назад прекратили свою вялую сексуальную жизнь. Правда, время от времени он получал удовольствие в женском обществе, но это было уже давно. Вот почему он с такой досадой и унижением глядел на стройные бедра жены, на восхитительную кожу в сгибе ее локтя. Вот почему… он требовал себе роль Бенедикта. Потому что, если он не ошибается, Бенедикт целует Беатриче.

Чтобы освежить память, Кэм схватил брошенный томик и нетерпеливо перелистал страницы. Конечно, у него и мыслях нет обольщать собственную жену или даже целовать ее, как мужчина целует женщину. Просто от долгого воздержания его половое влечение уже не поддается контролю. Воздержание плохо для мужчины, оно приводит к безумию и неконтролируемой похоти. А эта женщина до сих пор его жена. Если он так уж хочет поцеловать женщину, то может спокойно целовать ту, которая давно принадлежала ему.

Кэм снова отшвырнул книжку. Зачем лгать себе? Он хотел Джину. Не только этот неожиданный поцелуй, ее мягкие губы, прелестные формы, шелковистые волосы или то, как она таяла в его объятиях, пока не осознала, кто он такой, и не оттолкнула его. В следующий раз… Да, в следующий раз она уже не забудет, кто он такой, и останется там, где должна быть.

В его объятиях.

Кэма не смущало явное противоречие собственных умозаключений. И поскольку мужчины известны тем, что лучше думают своими чреслами, нежели головой, Камден Серрард, герцог Гертон, решил уступить общему недугу мужского пола.

У Эдмунда Раунтона не возникло никаких сложностей с оформлением развода герцога Гертона. В сущности, его даже немного разочаровала быстрота, с какой закончилось это дело. Все, с кем он консультировался, похоже, были согласны, что лучшее решение — это развод, и по возможности немедленный.