Друзья навсегда - Никки Логан Страница 20

— Но подростки умеют бороться с безумными пристрастиями, — сказал он. — Или просто взрослеют.

«Или поддаются им».

Она без удивления услышала осуждение в его голосе, но все равно расстроилась. Многие люди считают пристрастие к чему-либо признаком слабости.

— Большей частью они быстрее справляются потому, что их вынуждает жизнь. Обучение. Карьера. Дисциплина. Финансовые ограничения. Встреча с новыми людьми. Холодная реальность усложняет возможность стать одержимым. — Она снова повернулась к Марку, и ее губы оказались рискованно близко к его рту, когда он наклонился, чтобы полить косатку. Волосы на затылке Бет встали дыбом. — Но представь, что ты достиг совершеннолетия, у тебя в руках наличность, и никаких особенных дел на день, — прошептала она. — Никаких ограничений. И муж, который ежедневно напивается. Совсем нет причины отказаться от соблазна. И потом, когда ты подсаживаешься на алкоголь, тебе становится на все наплевать.

Повернув ее к себе лицом, он посмотрел на нее сверху вниз. Его лоб прорезала страдальческая морщина.

— Тебе было наплевать на то, что ты умрешь?

Она кивнула, ненавидя себя и недоверчивый взгляд Марка.

— Потому что ты по-настоящему боишься умереть, если не выпьешь, — сказала она.

Он сильнее нахмурился, притягивая Бет к себе. Подобные объятия придавали смысл ее жизни, когда она училась в школе. Они снова стали прежним Марком и прежней Бет, которые были готовы вместе завоевать мир. Находясь в его объятиях, она чувствовала, как вздымается и опускается его грудь. Он обдумывал все то, что она ему рассказала. Бет понадобилось два года, чтобы наконец понять причину своего пагубного пристрастия.

Ее валила с ног эмоциональная и физическая усталость. Бет старалась держать глаза открытыми, прильнув к Марку. Она настолько устала, что могла думать только о том, какой удобной подушкой могут стать выпуклые грудные мускулы Марка. Он обхватил ее рукой за спину, чтобы лучше удерживать в положении стоя.

— Я не знаю, что сказать, — резко произнес он.

— Ничего не нужно говорить, — хрипло пробормотала она. — Достаточно того, что ты знаешь.

— Спасибо за объяснение.

— Я рада, что теперь ты понимаешь… — почти нечленораздельно сказала она. Глаза Бет закрылись под тяжестью век. Она крепче прижалась к Марку.

— Ты хочешь моего понимания? Я думал, тебе нужно мое прощение.

Кивнув, она потерлась щекой о его грудь. Какое приятное ощущение! Бет повторила движение.

— И то, и другое. Я не хочу, чтобы ты меня ненавидел.

Она принялась отсчитывать удары сердца Марка, которое барабанило у ее уха.

— Я принимаю твои извинения, Бет.

Каким-то непонятным образом мир Бет изменился. Словно в замке сделали последний поворот ключа, открыли его и распахнули дверь. И наружу вырвались остатки энергии, словно жар из печи. Наконец-то она завоевала его прощение.

Бет обрела дар речи:

— Спасибо.

Марк обхватил ее лицо руками и приподнял его. Она заставила себя поднять веки и встретила проницательный взгляд его глаз орехового оттенка.

— Я думаю, что действительно слишком долго на тебя злился.

Она внимательно посмотрела на него снизу вверх, едва моргая. Бет знала — Марк говорит от чистого сердца.

— Я знаю. Извини… — Она снова опустила голову на его теплую грудь и вздохнула, когда жар согрел ее холодные щеки.

— Почему я не мог забыть обиду? — произнес он.

— Я не знаю… — Ее слова превратились в бессвязное бормотание, пока она прижималась губами к коже Марка.

Он крепче ее обнял, удерживая.

— Почему я не мог забыть тебя? — спросил Марк.

Этот вопрос снова и снова прокручивался в голове Бет, но она с трудом могла что-либо сообразить, ибо начала погружаться в сон.

Резкий крик вытащил Бет из глубокой и неспокойной дремоты. В нос ей ударил запах плесени, и она повернулась на неудобных камнях, которые каким-то образом оказались в ее кровати.

Она с трудом открыла глаза и обнаружила, что лежит не в кровати, а в багажнике какого-то автомобиля. А резкий крик издавал орел с клинообразным хвостом, который кружил в тусклом небе в поисках завтрака. Камнями оказались различные вещи, которыми был заполнен багажник внедорожника Марка. Они врезались в спину и бедра Бет. Запах плесени исходил от старого одеяла, в которое Бет была завернута, словно плоская маисовая лепешка. Ее одежда и волосы были чуть влажными.

«Черт побери, Марк!»

Ярость заставила Бет сесть, отчего отчаянно запротестовали все мышцы в ее теле. Ей следовало продолжать работать. Она должна была помогать Марку, а не спать, пока Марк морозил свою задницу, в одиночку спасая косатку.

Словно гусеница, Бет поползла к задней дверце внедорожника и босой ногой открыла ее. Когда она распахнулась, в салон проник холодный ветер, и кожа Бет покрылась мурашками.

Потратив намного больше времени, чем обычно, Бет наконец выбралась из автомобиля и надежнее запахнула вокруг себя одеяло, чтобы закрыться от холодного ветра. Начинало светать.

— Как долго я отсутствовала? — Она не теряла времени на обмен любезностями, добравшись до береговой линии.

Марк стоял на коленях в океане, практически опираясь о косатку, ибо у него не осталось сил. Начинался отлив.

— Почему ты позволил мне спать?

Он повернул лицо в ее сторону, измученное, но красивое.

— Ты отключилась у меня на руках, Бет. Ты была измотана.

— И ты.

— Но я же не заснул стоя! — Каждое слово он произносил с увеличивающейся холодностью.

Лицо Бет напряглось, она нахмурилась. Ее охватило беспокойство.

— Как ты себя чувствуешь?

— Замерзаю. Спасибо, что спросила.

— Что я могу сделать?

— Не ругать меня за то, что я положил в автомобиль женщину в бессознательном состоянии.

Она разочарованно ответила:

— Извини за грубость. Я только… Ты ведь работал один.

— Прежде я занимался этим в одиночку, Бет.

— Ты не должен быть один. — Произнеся эти слова, Бет понимала, что имеет в виду не только сегодняшнее спасение косатки. Марк заслуживал того, чтобы рядом с ним находилась достойная женщина.

— Почему ты не женат?

Он выгнул бровь:

— Почему ты спрашиваешь?

— Потому что ты выгодная партия, я так думаю. Хотя и живешь в деревне.

Соотношение мужчин и женщин в деревне было десять к одному.

— Спасибо за то, что веришь в меня. У меня были подружки.