Танец с герцогом - Тесса Дэр Страница 20

Когда герцог достал последнюю шпильку, волосы каскадом рассыпались по плечам девушки. Его пальцы чувственно коснулись кожи ее головы, когда он погрузил их в шелковистые локоны.

— Ну вот, — произнес он, и его сильные теплые ладони обхватили лицо Амелии. — Вот теперь мы сможем поцеловаться по-настоящему.

Неудержимое восхищение наполнило Амелию. И причиной тому было вовсе не горячее дыхание мужчины, коснувшееся ее губ, и не прижатые к лицу ладони, а единственное слово «мы». «Теперь мы сможем поцеловаться по-настоящему».

Не он поцелует ее. А они поцелуют друг друга.

Губы герцога неспешно и чувственно коснулись губ девушки, и в то же самое мгновение яркая вспышка озарила маленький мирок Амелии Клер д’Орси, превратив его в нечто новое и незнакомое.

Она с трудом выдержала несколько поцелуев мистера Поста, когда тот за ней ухаживал. Прошло уже десять лет, но Амелия до сих пор помнила те отвратительные поцелуи. Мокрые скользкие губы, похотливые объятия, оставившие после себя чувство беззащитности и стыда.

Но на этот раз все было иначе. Совсем иначе. На протяжении последних нескольких часов герцог Морленд ронял одну грубую высокомерную фразу за другой, оскорбляя чувства Амелии, и у нее сложилось впечатление, будто он вообще не способен на вежливую беседу.

Но его поцелуй… О да, это была настоящая изысканная беседа. Он вновь и вновь касался губ Амелии своими, а потом отстранялся, ожидая ответа. И Амелия отвечала с беззастенчивым удовольствием.

— Да, — пробормотал герцог, когда Амелия осторожно положила руки ему на плечи. — Именно так.

Ободренная этими словами, Амелия обняла мужчину за шею. Он погрузил пальцы в ее волосы, и она последовала его примеру, коснувшись наконец шелковистых темных кудрей. Ну почему она не сняла с рук перчатки? Амелия дорого отдала бы за то, чтобы волосы Морленда заскользили меж ее обнаженных пальцев. Однако она воспрянула духом, когда герцог тихо застонал от прикосновения ее затянутых в атласные перчатки рук.

Потом он замер, чтобы перевести дыхание.

«Нет, нет, не останавливайся», — мысленно взмолилась Амелия.

Она вновь погладила его шею, и он возобновил поцелуй с новой силой. Тело Амелии стало мягким и податливым, как вата. Губы герцога были настойчивыми и требовательными. Но требовали они не повиновения, а взаимности.

Амелия и не подозревала, что поцелуй может быть не борьбой, а взаимовыгодным обменом. Обменом ласками, поглаживаниями и нежными покусываниями. Она не знала, что кончики ее рта столь чувствительны, до тех пор, пока Морленд не коснулся их языком.

О, как это опасно. Восхитительно, но опасно.

Морленд не просто учил Амелию, он ей помогал. Заставлял раскрыться. Он наверняка всей кожей ощущал проснувшееся в Амелии желание. Ведь оно сочилось из каждой ее поры. Когда она успела обхватить и втянуть в себя его нижнюю губу в ответ на то, как он поступил с ее верхней? И — о Господи! — как могла она ему отказать после того, что вытворяли их языки?

Но потом Амелия оставила попытки разобраться в своих мыслях и просто отдалась восхитительным, всепоглощающим ощущениям. Все ее существо пело, дрожало, томилось от сладкой боли. Амелии хотелось большего. Хотелось почувствовать руки Морленда на своем теле, а не только на шее.

Просунув пальцы под ворот рубашки, она погладила его кожу. Ее груди коснулись сильной, точно выкованной из железа груди мужчины. И Морленд вознаградил ее за это, скользнув ладонями вниз по спине, обхватив ягодицы Амелии и крепко прижав ее к себе. Наслаждение, мощное и острое, пронзило тело девушки.

— Амелия, — простонал герцог.

На это Амелия не смогла ответить, потому что не помнила имени герцога. Назвать его сейчас Морлендом было бы неправильно, а «вашей светлостью» тем более. Особенно теперь, когда его руки лежали на ее бедрах.

А потом язык мужчины снова проник в рот Амелии, и она вообще не смогла вымолвить ни слова.

Амелия вдруг утратила способность воспринимать реальность и поэтому не поняла, сколько прошло минут, часов или вообще целая вечность, прежде чем герцог осторожно отстранился. Однако Амелия не готова была его отпустить. Она бесстыдно обхватила руками лицо мужчины, чтобы запечатлеть на его губах еще один последний поцелуй.

Морленд рассмеялся — хриплый, возбуждающий звук.

— Итак, — произнес он, — вам не было противно, насколько я понял.

— Нет.

Герцог внимательно посмотрел на Амелию, и его бровь взметнулась.

— Это ведь не было вашим ответом?

— Нет — поспешно ответила девушка. — Вернее… я не знаю. Ответ на что?

— Я сбит с толку.

— Я тоже.

Амелия убрала руки с шеи мужчины и прижала их к груди. Как же она просчиталась. Она просила лишь о поцелуе. Надеялась на несколько приятных мгновений. Но она никак не ожидала, что единственный поцелуй напрочь изменит ее представление о мире. Ну и как она скажет: «Нет, нет, тысячу раз нет, и ступайте прочь со своим оскорбительным предложением», когда все ее существо кричало: «Да, да! Пожалуйста, ваша светлость, я хочу еще!»

— Возможно, нам следует попробовать еще раз. — Герцог накрыл сжатые руки девушки своими. — Леди Амелия, вы окажете мне честь и все такое прочее…

— Вы только что произнесли «все такое прочее», делая предложение?

— Нет, я произнес «все такое прочее», повторяя свое предложение. Вы еще не решили, каков будет ответ? Мне кажется, вы снова пытаетесь уклониться.

— Мы совершенно не подходим друг другу! — в отчаянии выпалила она.

— Неправда. Всего несколько минут назад мы очень даже ладили.

Да, да, он прав.

Амелия никогда не умела лгать и знала об этом, поэтому решила сказать правду:

— Вы сводите меня с ума, это я не могу отрицать. Вы очень привлекательный мужчина, но вы мне не нравитесь. Вы отвратительно ведете себя на людях, но и наедине со мной не многим лучше. Вас можно терпеть, лишь когда вы целуетесь, да и то с трудом.

Герцог насмешливо посмотрел на Амелию:

— Даже этих скудных слов хватит, чтобы понять: основа нашего брака будет прочнее, чем у многих пар.

— Да, но это все равно даже отдаленно не похоже на брак, о каком я мечтала.

— Что ж. — Герцог отпустил руки Амелии и отошел от нее. — Может показаться, что у вас есть выбор. Так что вы предпочтете? Свою мечту или меня?

— Ни одна женщина не должна оказываться перед таким выбором.

И все же Амелия знала, как поступали женщины в таких случаях. Каждое мгновение каждого дня женщины предавали свои благословенные мечты, отдавая предпочтение жестокой реальности. Несколько лет назад она попыталась отложить неизбежное на неопределенное время, но сейчас Амелия знала: ее день и час настал. Пришла ее очередь забыть и оставить в прошлом мечты о любви и романтике и хватать то, что дают. А именно надежность, возможность помочь братьям и весьма соблазнительную перспективу познать плотское наслаждение. А что касается любви… Для этого у нее родятся дети. И она будет любить их так, как не любит ни одна мать в мире. Кроме ее собственной, разумеется.