Сумасшедшее сафари - Лора Брантуэйт Страница 20

А в квартирке было тихо-тихо. Сандра даже оторопела, прислушалась внимательнее: внутри стен тишина, за окнами – звуки города. Она от них отвыкла. Нормально – это когда шелестит листва, оглушительно стрекочут какие-то невидимые и невиданные насекомые. Когда шуршат по асфальту плотные резиновые шины и бранятся соседи – плохо.

Сандра осторожно опустилась на диван. С ненавистью взглянула на оставленную у порога сумку: разбирать вещи равносильно самоубийству. «В этом Рой впервые меня увидел, а вот эти шорты разорвал в пылу первой страсти…» – передразнила себя Сандра. От сарказма легче не становилось. От одиночества хотелось выть. И даже кошки не было рядом.

– Нужно кому-нибудь позвонить, – сказала Сандра сама себе. – Точнее не кому-нибудь, а тому, кто, вероятно, даже не спросит, как там в Африке…

Мэтт поднял трубку после третьего гудка. Очевидное – невероятное.

– Здорово! А ты уже вернулась?

Ну вот, просчиталась. Сандра изо всех сил врезала по подвернувшейся диванной подушке.

– Ага. Привет.

– Горю желанием услышать подробный рассказ с демонстрацией фото и комментированным видео.

– Не выйдет.

Мэтт затих, видимо размышляя над ответом и интонацией Сандры.

– О’кей. Может, все-таки встретимся?

– Может! – Сандра искренне обрадовалась.

– У тебя, у меня или в баре?

– Я хочу напиться, Мэтт.

– Что-о? – Да, он действительно никогда не слышал таких признаний от скромной Сандры Коллинз.

– Я. Хочу. Напиться. Это не помехи связи и не твои галлюцинации.

– Ну, подруга…

– Но я не могу спаивать несовершеннолетнего.

– Это условности. Хочешь, я буду тебя спаивать? – Мэтт явно воодушевился и уже предвкушал веселенький вечер.

– Исключено. Это я так, в порядке коммуникативного бреда.

Мэтт задумался.

– Приезжай ко мне. И захвати какой-нибудь ужастик. Пострашнее, – продолжила Сандра наигранно бодро.

– Ну, подруга… – Мэтт сглотнул. – Короче, скоро буду, готовь оркестр и ковровую дорожку.

Физиономия Мэтта, лишенная обычного надменно-рассеянного выражения, показалась Сандре особенно симпатичной.

– Ну ты как? – Он внимательно разглядывал Сандру, пытаясь определить по ее виду, что же такое могло с ней произойти. – Выглядишь отпадно. Тебе идет загар.

Сандра иронически приподняла брови: с этим предположением она была в корне не согласна. Во всяком случае, если загар и идет, то не в таком стихийном варианте, как у нее сейчас.

– Лукавишь.

– Чего? – обиделся Мэтт.

– Говоришь неправду.

– Думаешь, я не понимаю по-английски? – еще больше обиделся парнишка.

– Нет. Думаю, что ты хочешь сделать мне приятное, поэтому и говоришь про загар, а это, мягко говоря, не соответствует действительности.

– Врать, чтобы тебе было приятно?! – изумился Мэтт.

– Ах ну да, я тебя с кем-то перепутала. Так обычно поступают воспитанные люди.

– Точно. Помнишь, я говорил тебе, что воспитанность и вежливость – это социальное зло?

– Хватит пороговых дискуссий. В смысле дискуссий на пороге. Проходи.

– Вот спасибо!

Мэтт притащил пиццу и пиво. Сандра отказалась и от того, и от другого. Мэтт сначала порадовался, что все достанется ему одному, но потом Сандра достала из духовки мясо, и пицца осталась на кухне в одиночестве, не выдержав конкуренции.

Сандра никогда не любила фильмы ужасов. Ей всегда казалось, что глупо смотреть на проявления человеческого или даже нечеловеческого зла, и потому, увидев на экране сцену какого-нибудь особенно извращенного насилия, она поскорее щелкала пультом. «Не выношу вида искусственной крови и расчлененного человеческого тела», – говорила обычно Сандра.

Но сейчас она с видом полнейшего равнодушия смотрела на экран: на пресловутую искусственную кровь, льющуюся рекой, на обрывки человеческой плоти и на какого-то гибрида маньяка-убийцы со средневековым демоном. Пила мелкими глотками холодный сок.

Мэтт вздрагивал от криков очередной жертвы и с недоверием косился на Сандру. Ему очень многое казалось странным: ее молчаливость, холодность, уверенность и в то же время – надрыв, ее изменившиеся гастрономические и кинематографические пристрастия… Это был необычный вечер. Мэтт – друг из прошлого, такой колючий, безбашенный, гениальный подросток. С ним славно болтать о пустяках и молчать о главном. И все легко. В голове пусто-пусто. Сандра чувствовала себя в какой-то мутной вакуоли, сквозь оболочку которой почти не пробивались внешние раздражители.

Еще неделю назад она металась между Саидом и Роем. Еще два дня назад рядом с ней был Рой. Еще вчера они не спали до рассвета, любя друг друга, а потом завороженно смотрели, как стремительно поднимается красное африканское солнце.

Еще вчера – в другой жизни.

Сандра по-настоящему родилась, когда стала женщиной Роя. Время, когда каждый день был как мир, прошло. Теперь пусто и сквозь пустоту – больно. Хотя и остались воспоминания слаще сказки.

Все можно пережить, болталась на поверхности сознания, как обломок мачты после кораблекрушения, бесполезная мысль. И то, что у него своя жизнь. И то, что она для меня закрыта. И то, что я, наверное, никогда больше его не увижу и не услышу. Пережить – можно. А смысл?

– Если тебе интересно мое мнение, то я считаю, что ты упала с баобаба, или что там еще растет. По крайней мере, где-то приложилась головой как следует, – не выдержал странностей вечера Мэтт.

Сандра перевела на него внимательный, всепонимающий взгляд. И, наверное, промелькнуло в нем что-то такое… Мэтт неловко потрепал ее по щеке, неловко и искренне, ткнутся лбом в плечо. Так мог бы приласкаться дикий котенок, внезапно почувствовавший душевную боль человека. Искренний зверек, не привыкший выражать нежность и заботу.

Сандра погладила его по щеке – Мэтт смутился.

– Да ладно, ты мне все равно нравишься. Даже такая. И если я смогу чем-то помочь – обращайся.

– «Чип и Дейл спешат на помощь»?

– Круче!

– Ну теперь я спокойна. Ладно, если я решу в стоической невозмутимости покончить с собой, обязательно тебя позову.

– Эй! – Мэтт выразительно постучал по макушке Сандры. – Смотри, получишь у меня! Откопаю и надругаюсь.

– Извращенец! – Сандра не выдержала, усмехнулась.

Обычная их беседа дальше пошла бы в следующем направлении: «А я давно за тобой такое подозревала!» – «Придержи язык… Суицидница, вот!». Но на этот раз получилось совсем по-другому. Абсолютно без перехода Сандра задала вопрос:

– Что ты думаешь о любви?