Страсть по завещанию - Сабрина Джеффрис Страница 20

На него нахлынули воспоминания о ее губах, раскрывшихся под напором его языка, и руки непроизвольно сжались в кулаки.

Нет, урок не пошел впрок. Он понял, что желает ее сильнее, чем прежде. Он снова хочет целовать ее. И не только в губы. Он хочет целовать изящно изогнутую шею, тонкие плечи, нежные возвышенности грудей…

Джексон выругался. Это безумие! Он должен прекратить сходить с ума, думая о том, как она…

— Вот вы где, сэр, — послышался сзади чей-то голос. — Я подумал, именно вы могли оказаться здесь.

— Кто здесь, черт возьми? — рявкнул Джексон, поворачиваясь, чтобы посмотреть, какой идиот осмелился спустить его с небес на землю.

Это был Джон, старейший слуга Стоунвиллов и один из тех, кому маркиз полностью доверял. Мужчина побледнел.

— Я… я прошу прощения, но я думал, вы захотите узнать, что я выяснил насчет няни и мистера Верджила. Вы просили меня об этом.

— Да, я помню. Спасибо. — Джексон обратился к Джону, потому что, хотя его и не было в доме во время смерти родителей Селии, старый слуга знал практически всех, кто там находился. Джексон заставил себя расслабиться и улыбнуться и вообще вести себя так, словно он не стоял тут, мечтая о том, как бы сойтись с самой юной леди в этой семье. — Простите, я тут кое-что обдумывал и несколько раздражен.

Когда-то сказанные слова Селии — леди Селии — не выходили у него из головы: «Нам было бы легче работать, если бы вы не придирались к каждой мелочи».

Он подавил усмешку. Теперь ему никогда не будет легко с ней работать.

Джон осторожно подошел и протянул Джексону листок бумаги.

— Боюсь, я не смог установить адреса всех слуг, о которых вы спрашивали. Но вот здесь список тех, кого мне удалось найти. Я почти уверен, что няня — миссис Даффет, так ее зовут — живет в Хай-Уайкомбе. Я записал последний ее адрес, который мне назвали, но если вы дадите мне денек, чтобы переговорить с бывшим слугой, живущим в Илинге, я уточню его, а заодно и все другие адреса.

— Благодарю, я высоко ценю ваше содействие, — сказал Джексон, беря бумагу.

В общем-то Джексон и сам мог съездить в Хай-Уайкомб и проверить адрес, но путь в одну сторону занял бы около двух часов, а вместе с обратной дорогой — все полдня. Он не решался покинуть Холстед-Холл на такой срок, поскольку поклонники леди Селии не преминут попытаться застать ее наедине. Путешествие может подождать до окончания домашней вечеринки.

Джон уже собирался уйти, когда Джексону пришла в голову новая мысль.

— Кстати, вы не узнавали, давала ли няня детям успокаивающие микстуры?

— О да! Я забыл. Дворецкий говорил, что, кажется, они упоминались в счетах, которые поступали в имение. Но ему надо еще раз проверить, чтобы не ошибиться. Он спрашивает, не дадите ли вы ему такое указание. — Джон нахмурился. — Он еще подивился, зачем вам это понадобилось.

Излишнее любопытство слуг ему ни к чему — ведь он проводит это расследование втайне.

— Один из Шарпов как-то упоминал о чем-то подобном, и я заинтересовался этим фактом. Впрочем, передайте дворецкому, пусть не беспокоится.

Он узнает об этом, когда встретится с няней, хотя и не уверен, что эта деталь заслуживает внимания.

«Я чувствую всем существом — то, о чем она рассказывала, действительно происходило, не в ее сне, а в реальности».

Джексон вздохнул, вспомнив, как горячо леди Селия говорила о своих сомнениях. Она намного усложнила ему работу, и до чего же ему хочется никогда больше с ней не встречаться, но теперь он не может отмахнуться от ее сна. И пусть он до сих пор не встречал более несносных женщин, она заслуживает того, чтобы знать всю правду о своих родителях.

Селия не удивилась, оказавшись за завтраком в одиночестве. Для хозяев и гостей, которые танцевали и играли в карты до глубокой ночи, было еще слишком рано. Ей бы тоже можно было понежиться в кровати, но она всю ночь не могла сомкнуть глаз.

И причиной не были ее воздыхатели. Лорд Девонмонт, который весь вечер флиртовал с ней, ясно дал понять, что ее матримониальные планы его не вдохновляют. Герцог Лайонел дважды танцевал с ней, и во второй раз любезно, но настойчиво намекнул, что ожидает ее решения относительно его предложения.

Ее останавливало только одно: его холодный поцелуй. Особенно по сравнению со страстными поцелуями мистера Пинтера.

Да будь он проклят, этот тип! Сколько бы она ни повторяла себе, что эти поцелуи ничего не значат, ее уязвленная гордость считала иначе. Ее уязвленная гордость твердила: это не был только урок по безопасности, слишком уж они были страстными.

Ее уязвленная гордость не желала молчать.

— Виконт де Басто, миледи, — объявил слуга.

Вздрогнув, она увидела, как он придерживает дверь для виконта.

— Доброе утро, сэр, — весело приветствовала она вошедшего, радуясь, что он отвлек ее от грустных мыслей. — Вы так рано?

Широко улыбаясь, виконт подошел к ней, взял ее руку, поднес к губам и поцеловал на европейский манер.

— Мне не хотелось бы упустить даже мгновение пребывания со столь очаровательной леди.

Временами ей приходилось напрягаться, чтобы понять его речь, искаженную сильным акцентом, но сейчас она все поняла.

— Очень рада, — отозвалась Селия и жестом указала на место рядом с собой. — Садитесь завтракать.

— Благодарю вас. С удовольствием. Я уехал, не поев. — Он подмигнул ей. — Так спешил увидеть вас.

Она засмеялась. Иногда он казался ей португальской копией лорда Девонмонта.

Когда он уселся рядом с ней, она постаралась не обращать внимания на его наряд, хотя это трудно было сделать. Она понимала, что в Португалии бытует другая мода, но тем не менее ей еще не приходилось видеть человека, так похожего на павлина.

И все же она отметила его хорошую фигуру под красным бархатным жилетом и зелеными шелковыми панталонами. Слава богу, хоть сюртук оказался коричневым, смягчавшим пестроту остальных предметов одежды. Галстук был завязан причудливым старомодным узлом.

Невольно на память ей пришло замечание, когда-то оброненное мистером Пинтером: «Басто — идиот из Португалии, он слишком стар для вас и пытается поймать в сети молоденькую девушку, которая была бы ему в старости сиделкой».

Она помрачнела. С чего это мистер Пинтер решил, что виконт стар? Его волосы черны как вороново крыло, нет ни одного седого волоска. Он примерно ровесник Оливера — ближе к сорока годам. Всего на пятнадцать лет старше ее — по возрасту вполне подходит для брака.

Правда, хорошо бы он не был так волосат. Он носит бороду и слегка подстриженные усы. Понятно, что за границей многие так ходят, но в Англии не отпускают такие пышные бакенбарды. Первым делом, если их брак состоится, она заставит его побриться.