Любовница. Война сердец - Шерил Сойер Страница 20

Себастьян был польщен ее доверчивым взглядом и удивлен ее самообладанием. Всего несколько дней назад такая тема вызвала бы болезненный румянец, но сегодня она выглядела ослепительно, находясь в ладу с самой собой и с миром. Он подумал, что уже начинал привыкать к ее сияющей красоте, но когда они стояли рядом у окна, он почувствовал ее силу настолько, что почти лишился дара речи. Она ждала с надеждой.

Себастьян сделал усилие, чтобы овладеть своим голосом:

— Моя дорогая кузина, я ни в чем не могу тебе отказать. — В ее глазах промелькнула вспышка минутного смущения, но она не отступила. — Иначе я предпочел бы уклониться от того, чтобы рассказать тебе это. В Брайтоне ходит множество сплетен, касающихся мистерии в Павильоне.

Смущение все еще присутствовало, и она скрыла его, глядя из окна туда, где адмирал и Румбольды гуляли по аллее, обсаженной кустарником. Она сказала очень тихо:

— Спасибо, не рассказывай мне детали. Я могу предположить их сама. Что бы ты посоветовал мне делать?

Повисла пауза. Затем он сказал мягко:

— Время и твой характер не могут не исправить создавшееся положение. Ты не должна ничего делать, кроме как полагаться на преданность своих друзей.

София повернулась, уловила взгляд, почувствовала прикосновение к ее запястью, но не убрала руку.

— Спасибо, — сказала она снова и на этот раз все-таки зарделась. Но она больше ничего не сказала, так как в этот момент Делия вернулась в комнату.

Делия Гоулдинг, которая всегда была жадной до всего нового, никогда в своей жизни не посещала скачек, поэтому она была в восторге от перспективы увидеть скачки кобыл-трехлеток в Эпсом Даунсе. Ее предвкушение усилилось, когда она впервые увидела скаковой круг на ипподроме, в то время как бирлингдинская карета двигалась по направлению к нему по открытой равнине.

Больше всего ее поразила толпа — она была огромной; скопление людей всех сословий, собравшихся в оживленные группы, которые толкались повсюду или сидели на траве, некоторые устроили пикник в своих четырехместных колясках, другие возвышались в своих дорожных каретах с опущенным верхом и поднятыми зонтиками, пытаясь найти лучший обзор беговой дорожки. Городской муниципалитет, который руководил скачками, не поставил ни заборов, ни ограды, чтобы отметить периметр, поэтому по освященной веками традиции деревенские жители и люди из пригорода, прошедшие много миль, чтобы увидеть зрелище, могли бродить повсюду и находить себе места так же свободно, как и более богатые посетители, которые рассчитывали на большие удобства. Было лишь два ограниченных пространства: здания конюшен, открытые только для владельцев лошадей и их работников, и огороженная площадка вокруг трибун у финишной линии, где зрители вносили плату за вход.

Себастьян, предпочитавший не общаться с массами, был членом жокейского клуба и бесплатно провел внутрь трех своих гостей. Делия получила удовольствие от того, что вошла с ним под руку и выбрала лучшее место в рядах сидений. Она постаралась, чтобы хорошо выглядеть, и была одета в платье нежно-голубого цвета весеннего неба, расшитого жемчугом. В руках она держала зонтик цвета слоновой кости. Румбольды — довольно симпатичная пара, когда были одеты с таким вкусом, как сегодня, вели себя наилучшим образом и не дискредитировали компанию. На Себастьяне был костюм в серых тонах, вокруг его шеи был повязан изысканный белый галстук.

Они нашли место рядом с центром самой большой трибуны, и когда Себастьян вел ее туда, он подарил ей одну из своих особенных улыбок, которая говорила ей, что она красива и обожаема, и он гордился тем, что был с ней. Делия улыбнулась ему в ответ, зная, что это было правдой, но не зная, как долго это продлится; обычная смесь удовольствия и неопределенности овладела ею, когда он сидел рядом с ней. Он мельком оглядел все вокруг, кивнул паре знакомых и поправил шляпу, чтобы солнце не попадало ему в глаза.

— Ты можешь задавать мне вопросы, если что-нибудь будет удивлять тебя.

Делия обвела взглядом оживленные трибуны.

— Отсюда все кажется довольно забавным. Мужчины под высокими столбами, со всеми этими джентльменами, толпящимися вокруг, — это те, кто принимает ставки, я полагаю?

— Да.

Она смотрела на пестрые группки модно одетых людей, которые сидели ниже них на траве.

— Кто председательствует?

— Сэр Чарльз Банбери, главный распорядитель жокейского клуба, иначе известный как «Хозяин большой кружки». — Он кивнул в правый конец толпы. — Джентльмен в красно-коричневом пальто с тростью.

— На нем парик! — ахнула она.

— Он нечто вроде реликвии, да.

Делия уже собиралась спросить, где можно найти леди Гамильтон — в конюшнях или на огороженной площадке, но затем прикусила язык. Ей не нравилось слышать о леди Гамильтон, потому что Себастьян говорил о ней очень мало. Это было плохим знаком. Насколько плохим, она еще не смогла определить.

Миссис Румбольд завела разговор вместо нее.

— Я не вижу адмирала Меткалфа.

— Он, должно быть, сопровождает свою дочь, — сказал Себастьян. — Либо в конюшнях, либо в шатре.

— Вон там? — спросил Румбольд, жмурясь от солнца, когда смотрел по направлению к маленькому лагерю в стороне от скакового круга.

— Да, большая палатка с зубчатым краем. Меткалфы всегда ставят большой шатер для их собственного использования в Эпсоме. Они предпочитают ее трибунам — более свободный доступ и так далее. Я сказал, что мы подойдем и увидимся с ними после скачек.

— Все это, должно быть, заняло много дней подготовки, — сказал Румбольд, как будто это был первый раз, когда руководство состязанием племенных животных поразило его как предприятие.

— Да, понадобилось несколько дней, чтобы привезти сюда животных и организовать все здесь. Сохранить лошадей в превосходной форме, а жокеев вдали от местных таверн.

— И обеспечить свободный вход? — спросила Делия.

Себастьян покачал головой.

— Все оплачено и подсчитано много месяцев назад. Сегодняшний приз — это сумма, состоящая из выплат владельцев.

— Сколько? — спросил Румбольд.

— Несколько тысяч гиней. — Он повернулся к Делии и сказал тихо: — Как теперь, ты чувствуешь себя уютно? Я собираюсь сделать за тебя ставку.

Она почувствовала дрожь, когда его зеленые глаза встретились с ее.

— Сколько и на какую лошадь?

— Шестьдесят фунтов на Шехерезаду.

Ее сердце подпрыгнуло, и она прошептала:

— Ты уверен?

Он ухмыльнулся:

— Не бойся. Я видел, как она двигается. Теперь оставайся здесь, я распоряжусь, чтобы тебе принесли закуски. А потом проберусь к Симмонсу. Он единственный, с кем я имею дело. Вон он, у дальней трибуны. — Себастьян сделал жест в сторону, и примерно метрах в пятидесяти от них она увидела множество людей, пеших и сидящих верхом на лошадях, которые теснились вокруг крупного мужчины, стоявшего спиной к выкрашенному столбу, на помосте, что позволяло ему возвышаться над пестрой толпой.