Ты - мое солнце - Тереза Саутвик Страница 20

Она кивнула и поставила маленькую лестницу перед холодильником.

– Поэтому у меня в последнее время нет аппетита, да и пища не всегда задерживается в желудке, – она вскарабкалась на вторую ступеньку.

– Что ты делаешь? – тревожно спросил он.

– Хочу налить тебе выпить, – объяснила она. – Я держу виски в верхнем ящике.

– Я думаю, не стоит. – Он обошел вокруг стойки, взял ее за талию и легко снял с лестницы.

Несмотря на его напористость и сердитый вид, ее сердце не могло не откликнуться на этот жест заботы. И опять ее охватил жар от его прикосновения. Почему она не может быть к нему равнодушной? Почему простое прикосновение, взгляд или улыбка Люка Марчет-ти делают ее такой податливой и согласной на все? Почему сердце бьется так быстро, когда он просто берет ее за руку?

Чтобы испытывать какие-либо чувства к нему, надо быть либо дурочкой, либо мечтательницей, либо и тем и другим одновременно. Всю жизнь Мэдисон прилагала усилия, чтобы не быть ни тем, ни другим. Она научилась не надеяться достигнуть того, чего ей хотелось. Чем сильнее надежда, тем тяжелее и болезненнее удар, когда она понимала, что ей этого не добиться.

Он подошел к шкафу и снял с полки бутылку. Его движения были такими простыми и в то же время такими мужественными, что ей захотелось вздохнуть, как девочке-подростку с разбитым сердцем. Она была воском в его руках, стоило только ему прикоснуться к ней. И он, конечно, догадывался об этом. Как же глупо было признаться ему, что она не сожалеет о поцелуе!

Она наблюдала, как он берет бокал и наливает в него немного янтарной жидкости. Закрутив крышку, он в два глотка выпил содержимое и слегка поморщился.

– Итак, на чем мы остановились? – спросил он. Но, прежде чем она успела ответить, сказал: – Ты собиралась на примере Фло и Тома Марчетти объяснить мне, почему не проинформировала меня о том, что беременна.

Она покачала головой, поражаясь мгновенной перемене, произошедшей в нем. Только что он был ласковым и нежным, а сейчас опять нападал на нее. Он явно не собирался оставить ее поступок безнаказанным. Она искренне сочувствовала его переживаниям, старалась смягчить их, а он обвинял ее в том, что она сразу же не сообщила ему новость о ребенке. Как он мог быть таким саркастичным и колким! По крайней мере, мог хотя бы ее выслушать.

– Мне не очень нравится твоя позиция. Ты уже израсходовал квоту сочувствия, которая была у меня по отношению к тебе. Синдром несчастной жертвы заведет тебя слишком далеко.

– Жертвы? – переспросил он обманчиво-спокойным голосом, совершенно не вязавшимся с выражением глаз. – Будь ты на моем месте, ты бы уже метала громы и молнии.

– Посмотри на себя. – Что?

– Ты уже не раз говорил мне, что я не представляю, что ты сейчас испытываешь, и что никто этого не понимает. А что ты сказал до этого? Ах, да: чтобы я делала, как ты говоришь, а не как я делаю.

– О чем ты?

– Ты не имеешь ни малейшего понятия о том, что я чувствую и что мне приходится испытывать. Ты ведь не знаешь, что такое беременность. И поэтому не смей разговаривать со мной таким тоном. – Она смотрела на него, ощущая тяжесть в груди. – И если ты припомнишь, то перед тем, как позвонил твой брат, я сказала, что собираюсь кое о чем с тобой поговорить. Именно этой новостью я и собиралась с тобой поделиться.

– А как насчет других возможностей, которые ты могла использовать? – буркнул Люк. – Ты ведь не сегодня узнала, что беременна.

– Я начала подозревать это в тот день, когда сообщила тебе, что Том Марчетти не твой родной отец. Мне так и надо было сказать тебе: «Послушай, твой отец вовсе не твой отец. А твой настоящий отец на днях умер. Да, кстати, у меня будет ребенок от тебя», так да?

– Не слишком удачное оправдание, Мэдди.

Иногда упрямство бывает положительным качеством характера. Но сейчас его упертость вызывала в ней желание вбить ему в голову чуточку здравого смысла. Она оглядела его большую, мускулистую фигуру и едва не рассмеялась при мысли о том, как она, ростом в два раза меньше его, пытается вбить здравый смысл в его голову.

– Я поступила так, как, думала, будет лучше. Так же поступили и твои родители. Ты был ошарашен свалившимся на тебя известием, и мне не хотелось нагружать тебя еще больше. Я решила дать тебе время справиться с одной новостью, прежде чем обрушивать на тебя другую.

Он покачал головой.

– Я должен был знать. Когда мы с тобой в первый раз были вместе, ты утаила от меня, что у тебя никогда прежде не было мужчины.

– Какое это имеет отношение ко всему остальному?

– Мне следовало знать, что ты имеешь обыкновение скрывать важную информацию.

– Можно скрывать информацию с намерением сохранить ее в тайне, а можно просто ждать подходящего случая, чтобы поделиться ею.

– Слова, слова, слова… Именно этого я и ожидал от тебя, Адвокатиха.

Она заложила за ухо упавшую на лицо прядь волос.

– Оставляя в стороне тот факт, что я считаю тебя упрямым, бесчувственным, тупым и неуступчивым ослом, есть еще одна причина, удерживавшая меня от быстрых признаний.

– Какая именно?

– Ты совершенно недвусмысленно заявил, что не хочешь иметь детей.

Застыв, он смотрел на нее, слегка качая головой.

– Я никогда этого не говорил.

– Это не тот случай, когда я могла неправильно тебя понять или придумать, учитывая, что я только что обнаружила, что беременна.

– И когда же, по-твоему, я это сказал? – спросил он, приближаясь к ней.

– В тот день, когда вы с Фло были у меня в офисе, когда я передала тебе письмо твоего отца. Перед тем как пришла твоя мать, ты осуждал ее, как сейчас осуждаешь меня. Я сказала, что ты, может быть, сумел бы ее понять, будь у тебя собственные дети. Ты ответил, причем довольно резко, что никогда не хотел иметь детей. Конечно, как нетрудно догадаться, у меня осталось от этого заявления более чем приятное впечатление.

Он глубоко вздохнул.

– А как бы ты чувствовала себя на моем месте? Как бы ты чувствовала себя, если бы люди, которых ты любила и которым ты доверяла, скрывали что-то от тебя? Очень важные вещи – например, кто твой отец?

– Если бы я тоже их любила и доверяла им, я бы не осудила их. Поверила бы в то, что они хотели мне добра.

– Ты не знаешь…

– Ты прав, – сказала она, – я не знаю. Но так легко предполагать за них сейчас. Я по собственному опыту знаю, что ошибки, совершенные из любви, все-таки гораздо лучше, чем безразличие.

– Послушай, Мэдди…

– Нет, Люк, это ты послушай. Я не могу оказаться на твоем месте, но могу иметь мнение об этом на основании собственного опыта. Разве Фло и Том отправляли тебя учиться в интернат, в то время как твои братья и сестра оставались дома и учились в частных школах?