Потрясающий мужчина - Филиппа Эшли Страница 20

— Ретро-авто? — просияла Наташа. — И куда же вы на нем поедете?

— Куда-нибудь на континент. Точно еще не знаем. Просто поедем куда глаза глядят, — легкомысленно ответила Кэрри.

— О, да вы просто счастливчики! Как хорошо, когда нет никаких уз и обязательств! Я бы с огромным удовольствием уехала куда глаза глядят, но, к сожалению, надо работать… Это так скучно! У тебя красивый загар. Наверное, пришлось несколько дней пролежать на заднем дворике? — предположила Наташа.

— Даже несколько недель. — Кэрри улыбнулась так широко, что заболели скулы. — Терпеть не могу однообразный механический труд. Он слишком утомляет.

— На твоем месте, милая Кэрри, я бы сделала то же самое. Видит Бог, ты заслужила немного счастья после того испытания, которое выпало на твою долю. Мэтт рассказал мне, как ужасно обошелся с тобой Хью.

— О да, — согласилась Кэрри, мысленно включив Наташу в список людей, которых следует посадить в колодки вместе с Хью. — Но, к сожалению, нам все-таки придется вас оставить. До свидания, Роб, Наташа, Брайони. Приятно было познакомиться.

— Счастливо. Ведите себя хорошо! — напутствовал их Роб.

Кэрри торопливо шагала к автомобильной стоянке, Ровена семенила сзади.

— Подожди минутку! — возмутилась она. — Я не успеваю за тобой в этих туфлях! И потом, я хочу в туалет!

— Я подожду тебя в машине! — крикнула Кэрри.

Она больше не могла терпеть ни секунды. Унижение от неожиданной встречи с Наташей и Брайони было просто невыносимым. Жизнь продолжала наносить новые удары. После того случая в церкви Кэрри несколько дней, заходя в сельский магазин, ловила на себе любопытные взгляды, но, по счастью, дурная слава миновала ее стороной. Слухи в деревне разносятся быстро, и безумную проделку Кэрри вскоре затмил сын приходского священника, который жил с беженцем-транссексуалом. Однако сплетни сельчан — ничто по сравнению с сомнительным сочувствием двух незнакомок в присутствии Мэтта и его брата… Подойдя к стоянке, Кэрри вдруг вспомнила, что оставила сумку в пабе. Значит, ее мучения еще не закончились: придется возвращаться.

— Вот черт! — тихо выругалась она.

— Ты не это, случайно, ищешь?

Мэтт стоял рядом и протягивал ее дамскую сумочку. Вид у него был немного глуповатый — впрочем, так выглядел бы любой мужчина с зеленым блестящим клатчем в руке.

— А что? Тебе идет, — пошутила Кэрри.

— Да, только цвет не подходит к глазам.

«Зато в твоих глазах блестят огоньки, — с улыбкой подумала Кэрри. — Ты чувствовал себя не в своей тарелке, когда шел за мной из паба с дамской сумочкой, и мне нравится твое смущение».

— Что здесь смешного? — спросил Мэтт, скрестив руки на груди.

— Да нет, ничего. Спасибо за сумочку, — поблагодарила Кэрри и тихо добавила: — Огонек, — после чего решительно зашагала к машине.

— Кэролайн, подожди!

— Меня зовут иначе. — Она остановилась и с вызовом оглянулась.

Мэтт в упор посмотрел на нее и совершенно серьезно сказал:

— Меня тоже зовут не Огонек.

Кэрри сладко улыбнулась:

— Как же тебя зовут — Минти?

Его губы тронула кривая усмешка.

— Конечно, это не мое дело, но я понимаю, как тебя потрясла измена Хью.

Кэрри стало трудно дышать, а щеки запылали от стыда.

— Ты прав: это не твое дело. К тому же ты вряд ли что-то можешь понять. — Эти слова получились резче, чем ей хотелось, но она не нуждалась в сочувствии Мэтта.

Он покачал головой.

— Почему ты думаешь, что я не могу тебя понять? Ты что, единственный человек на планете, который когда-либо страдал? Единственный, кому пришлось пережить расставание и чувство вины?

— Чувство вины? С чего бы мне чувствовать себя виноватой? А что касается расставания… — Нет, она не должна вступать с ним в беседу, ведь он нарочно пытается вызвать ее на откровенность. — Спасибо, Мэтт, что принес мою сумку, но твоя помощь мне не нужна. Все, что мне сейчас нужно, — это уехать из Пакли и как следует отдохнуть. Я уже большая девочка, доктор Ландор, и сама могу за себя постоять.

Он улыбнулся:

— Нисколько в этом не сомневаюсь. Я уже видел, как ты это делаешь.

Кэрри отвернулась к машине.

— Счастливого пути! — сказал Мэтт.

— Спасибо, — пробормотала Кэрри.

Она сильно хлопнула дверцей, сделала глубокий вздох и приложилась горячей щекой к прохладной кожаной обивке сиденья. Ровена уже выходила из паба. У Кэрри защипало глаза, и она провела по ним рукой, пытаясь отогнать непрошеные слезы. Мэтт заставил ее плакать. Она не знала причину, но ненавидела себя за слабость, а его за то, что он вселил в нее это чувство беззащитности.

Ровена открыла пассажирскую дверцу и заглянула в салон.

— Я видела, ты только что разговаривала с Мэттом. Чего он хотел?

— Я забыла сумочку, — ответила Кэрри, надеясь, что Ровена не услышит в ее голосе волнения.

Ровена вздохнула:

— О Боже! Только и всего? Потрясающий мужчина, правда? Они оба потрясающие. Такие опасные и горячие…

— Как костер?

— Да ладно тебе! Я просто подумала, может…

— Нет, не может, — отрезала Кэрри и с излишней силой повернула ключ в замке зажигания. — Ровена?

— Да, милая?

— В котором часу выезжаем? Мне не терпится поскорее вырваться из Пакли.

Позже в тот же вечер Мэтт опустил стекло своего старенького минивэна, чтобы впустить в салон ночную прохладу. После паба они вчетвером отправились в усадьбу Грэнтли, где с удовольствием поужинали — вкусно, но возмутительно дорого. Платил Роберт, и от этого еда казалась еще вкуснее, но Мэтт все же чувствовал себя неловко. По его мнению, это было неправильно — потратить такую сумму, чтобы накормить всего четырех человек. Однако Мэтта мучила не только гражданская совесть. Почти весь вечер Наташа пичкала его сплетнями про Кэрри, Хью и Фенеллу.

— Конечно, Хью заказал банкет по случаю свадьбы именно здесь, — сказала Наташа, как только они вошли в обитый дубовыми панелями холл усадьбы Грэнтли.

— Вот как? — Мэтт скрипнул зубами, но ему не сразу удалось заставить девушек сменить тему.

Он много раз спрашивал себя, а стоило ли ему вмешиваться тогда, в церкви. В конце концов, Кэрри имела полное право осуществить задуманное. С какой стати он взялся ее опекать? Его восхитили ее темперамент и смелость, а то, что она разозлилась на Хью, было вполне оправдано.

Теперь она ненавидела Мэтта, и Мэтт прекрасно ее понимал. Он тоже мог возненавидеть любого, кто увидел бы его в таком состоянии — взбешенным, расстроенным… и слегка не в себе. Он улыбнулся. Неудивительно, что она сердилась на него и чувствовала себя неловко в его присутствии. Вот почему он не заступился за нее в пабе, вот почему держал язык за зубами, предоставив ей защищаться самой.