Сенатский гламур - Кристин Гор Страница 20

Может, дело было в трех бокалах вина, а может, в глютамате натрия, но я поняла, что влюбляюсь. Когда мы вышли из ресторана в слегка пьяную ночь, он обнял меня за плечи.

— Ты когда-нибудь бывала ночью у памятников?

Никогда. Мне и в голову не приходило, что это интересно и, уж во всяком случае, небезопасно. Но внезапно эта мысль мне очень понравилась.

— Ну… Сегодня мне повезет? — Я искренне желала, чтобы именно так и оказалось.

— В квартале от моего дома сейчас строят башню, и с моего балкона, если прищуриться, она очень похожа на памятник Вашингтону, — сообщил Аарон.

— Надо бы проверить, так ли это, — сказала я.

И мы отправились к нему.

Аарон снимал квартиру вместе со своим другом Майком (того, к счастью, не было в городе). Мы открыли бутылку шампанского и отправились на балкон любоваться окрестностями.

— Если честно, это больше похоже на Эйфелеву башню, — произнесла я, сильно сощурившись.

Он ответил по-французски, я не поняла, но фраза показалась мне ужасно сексуальной.

У меня всегда были трудности с языками. Я спотыкалась даже на иностранных словах, давно ставших английскими. Например, я не могла произнести «круассан», как положено, не мямля и заикаясь, а выражений вроде «се ля ви» и «тет-а-тет» вовсе избегала.

— Пардон? — спросила я с мягким американским акцентом.

— Я сказал, что если закрыть глаза, то можно представить, что угодно.

Так я и сделала. Только я хотела сказать что-нибудь остроумное с точки зрения моего нашампаненного мозга, как Аарон приник к моему рту теплыми губами.

Прошлый опыт предупреждал меня, что не стоит особо рассчитывать на хороший первый поцелуй. Но это был именно хороший первый поцелуй.

Все мысли улетучились, а вскоре за ними последовали разные предметы одежды.

Петляя, мы вернулись в квартиру, на диван, где я пролила на юбку остатки шампанского.

— Зря сегодня надела эту юбку, — задыхаясь проговорила я, пока Аарон освобождал меня от лифчика.

— Совершенно с тобой согласен, — ответил он и провел рукой по моей спине сверху вниз. — Давай-ка ее с тебя снимем.

Да, давай.

Я проснулась в его постели в шесть утра; в голове клубился радужный туман. Аарон ровно дышал рядом, я любовалась его взъерошенными волосами и мускулистым обнаженным торсом, пытаясь во всем разобраться.

Да, я переспала с ним, несмотря на свое давнее правило никогда ни с кем не спать на первом свидании.

Что в этом хорошего: я сразу же узнала, что у него нет извращенных сексуальных привычек, из-за которых нам потом пришлось бы расстаться. Спонтанный секс выявляет все странности, а значит, его можно считать мудрой исследовательской стратегией. И, разумеется, мы предохранялись.

Что в этом плохого: Р.Г. недавно посоветовал мне остерегаться всех сотрудников Брэмена. А я лежу голая в постели с одним из них, и значит, моя бдительность ослабла.

Неужели я только что переспала с врагом? Интересно, Джеймс Карвил и Мэри Маталин [31]чувствовали то же самое после первой ночи? Даже если так, им определенно удалось построить отношения. Нам с Аароном должно быть проще, ведь мы работаем на людей, которые — по крайней мере, предположительно — союзники. Я решила не портить себе настроение неприятными мыслями. А ночка и вправду выдалась славная.

К тому же мне повезло (старые добрые печенья счастья, как всегда, точны) проснуться раньше его, потому что проснуться первой — единственный надежный способ убедиться, что он не видел, как я неизящно храплю. И еще я успею придумать, что сказать ему утром, если, конечно, голова заработает.

О боже, что будет, когда он проснется? Неужели в трезвом свете дня мы станем неловкими незнакомцами? Долго ли я здесь пробуду? Во сколько он встает, чтобы идти на работу? Не воняет ли у меня изо рта? Смогу ли я проскользнуть в ванную, найти полоскание для рта, вернуться в постель, принять соблазнительную позу — и все это не потревожив его?

Я выполнила две трети намеченного плана, но по пути к кровати наступила на что-то острое. Я завизжала и поджала ногу, изучая нанесенный ущерб — гнутая скрепка, торчащая из ковра, проткнула тонкую кожу моей левой ступни.

Я вытащила скрепку и попыталась осмотреть царапину, но потеряла равновесие и свалилась прямо на кучку белья, которое не было ни мягким, ни особо ароматным.

Может, Аарона разбудил мой вопль, а может, падение обнаженного тела, но так или иначе, вскоре он стоял надо мной в полотенце, обмотанном вокруг талии.

— Ты жива? — спросил он.

Он был одновременно удивленным и встревоженным.

— Все отлично. На меня просто напала злобная скрепка, — радостно объяснила я, показывая преступный кусочек металла.

Я чуть не задохнулась, осознав, что моя мама — провидица. Слава богу, скрепка не гигантская, но, возможно, любая опасность, грозящая здоровью единственного ребенка, принимает в подсознании матери чудовищные размеры. Важно, что на меня напала скрепка, как и было предсказано. Я должна при первой возможности позвонить маме и рассказать про ее чудесный талант.

— О господи, извини, — сказал Аарон. — Надо было мне получше пропылесосить.

Он помог мне подняться, и, стоя рядом с ним, я размышляла, удастся ли моему свежему дыханию заставить его забыть, что первый раз после секса он увидел меня распластанной на полу в обнимку с его грязным бельем, а не соблазнительно обмотанной простыней и ангельски дремлющей, как было задумано.

Он целовал меня, значит, надежда есть.

Может, мы неспешно позавтракаем и даже вместе поедем на работу? Хотя я понимала, что наверняка все заметят мою потрепанную юбку. Но, может, мы еще чуть-чуть полежим в постели и он еще чуть-чуть поиграет с моими волосами?

— К сожалению, мне пора на работу, — скорбно сообщил он, вежливо задушив мои фантазии в зародыше.

— О да, мне тоже, — решительно подтвердила я.

Аарон помог мне собрать одежду и вызвал такси. Он попытался всучить мне денег на проезд, но я их отвергла. Не хотелось после секса на первом свидании казаться себе хоть немного продажной женщиной. Он не настаивал, но сказал, что позвонит, и подарил мне на прощание томительно долгий поцелуй.

Через пятнадцать минут я вошла к себе домой, слегка взъерошенная и похмельная, и обнаружила, что Шеклтон плавает в аквариуме кверху брюхом.

Я тут же разрыдалась. Моя бедная отважная рыбка умерла в одиночестве, в ту единственную за всю нашу совместную жизнь ночь, что я не провела рядом с ней. Неужели на него так сильно подействовало мое ночное отсутствие? Неужели я каким-то неведомым способом поддерживала в нем волю к жизни, но бездумно пренебрегла своей обязанностью? Мои плечи поникли под тяжестью вины.