Подарки ревности - Роман Волков Страница 20

Марго гладила их загипсованные руки и поняла, что ощущает себя не возлюбленной, а старшей сестрой этих ребят. Да и они ощущали себя так же. Внезапно пришло: а вот Емельян как бы выглядел раненый в больнице? Нет, он бы никогда не попал сюда, он бы сам всех в больницу уложил…

Тут она представила, как бы выглядел Емельян со своим голым мощным торсом, и покраснела. Ей стало стыдно. Марго переключила мысли на Васяна и Никитоса и стала спрашивать: какие новости, что тут случилось за эти полгода из того, про что они не писали. А они отвечали: нет, никаких особо новостей не было. Никитос проиграл турнир по воркауту, ну, это она уже знала. Единственными новостями были ограбление Жучка, налет на Терновку – ну и то, чем это закончилось.

– Мамая должны отпустить, – уверял Васян. – Там чистая самооборона была. Наши уже пошли, договорились с терновскими. Ну согласились, чтобы заявления друг на друга не писать, а то совсем не по-пацански.

– Вот мы тоже не пишем заявы, – солидно подтвердил Никитос. – Ты Мамая поддержи, а то наших к нему не пускают.

Марго навестила и Мамая, впервые в жизни оказавшись в здании полиции. Отец нарочно показал ей «обезьянник» с решеткой, провел по коридорам и, наконец, уже в сопровождении усталого капитана, который вместе с ним служил в Афганистане срочную службу, провел в небольшой кабинет, куда потом привели и Мамая.

У того тоже была перевязана голова, но в остальном он выглядел вполне нормально.

– Моя вина, что парней побили, – сказал Мамай. – Пошли всем стадом, без разведчиков, идем, смеемся… Стыдно вспоминать! Кто так делает… Я совсем сноровку потерял. Так что поделом.

Марго снова вспомнила рассказы Емельяна. С ним бы такое никогда не случилось. Да, это – Москва.

– А вообще, молодец твой папа, – улыбнулся Мамай. – Умница. Ну что, посмотрела, куда твои друзья любимые скатываются? Больница, головы пробитые, тюрьма. Уезжай, Марго, находи новых друзей, находи красивых и ярких парней, а сюда не возвращайся. Ну, только если иногда, так вот, нас навестить.

Марго уже поняла, что все эти визиты вежливости папа затеял не только для того, чтобы навестить пострадавших друзей, но и для того, чтобы показать, к чему могут привести неправильно расставленные приоритеты. Если дворовая жизнь затягивается, то ни к чему хорошему она не приведет.

Она ехала домой с отцом, и ей было очень грустно. На глаза опять навернулись слезы, жгучие и едкие.

– Что, дочка? – спросил папа.

– Пап, неужели – все?

– Что – все? – хотя папа прекрасно понимал, что она имеет в виду, просто хотел, чтобы она сама это сказала.

– Детство мое – все.

– Все, Марго. Тебе восемнадцать. Детство твое прошло.

– Жалко, пап… жалко и ребят, и двор, и себя…

– Нечего жалеть, дочка. Каждый конец – это обязательно начало. Знаешь, приходит осень, плод падает с дерева на землю, а весной из него вырастает красивый цветочек. Ты уж только постарайся, чтобы этот цветочек был красивый.

Марго задумалась, звучало непонятно.

– Детство кончилось, веселое, бесшабашное, есть что вспомнить. Ты повеселилась, потусила, похулиганила. Я тебе не запрещал. Но понемногу пора заканчивать. Ничего страшного – всему свое время. Юность начинается. В твоих руках сделать так, чтобы юность была яркая, честная, интереснее детства. Чтобы друзья там были настоящие. Чтобы парень твой тебя любил, а ты – его. А ребят не забывай, ты с ними много рука об руку прошла.

Запись на стене ВКонтакте на страничке Маргариты Солнечной

Москва хороша тем, что она очень разная. И каждый человек, если он не лентяй, – найдет что-то для себя. Любишь гламурные клубы – пожалуйста, лучшие клубы страны в твоем распоряжении. Нравятся шахматные клубы – на здоровье! Любишь уютные чайные – лучше и в Китае не отыщешь! А хочешь – ходи по всем заведениям сразу!

18 января в 13:18

Когда Марго вернулась в Москву, она поняла, что настоящая жизнь, настоящая молодость – именно здесь. За каникулы в столице выпало много снега, и город предстал перед девушкой рождественской сказкой, увешанной гирляндами, на улицах то тут, то там выросли припорошенные елочки.

Герман был с ней таким, как всегда, – ласковым и нежным, но с отстраненностью. Он красиво и искренне говорил, и глаза его лучились самой настоящей любовью, но проходила секунда, и парень смотрел в сторону, и глаза его делались пустыми. Он думал о съемках, о кино, улыбался, вспоминая забавные случаи на площадке, и сразу же возвращался к Марго. Невнимательный глаз ничего бы не разглядел, но девушка уже научилась замечать такие моменты.

Марго задала себя вопрос: а я-то ему нужна по-настоящему? Или это просто такой фильм, где у нас роли влюбленных?

Все больше и больше ее тянуло к Емельяну, который никогда не врал и не притворялся. Если он чего-то хотел или, наоборот, не хотел – то так и говорил. Зато с Германом было тяжело… но в то же время легко. Путаница! Головоломка!

А вот Зина зря времени не теряла. Она пожаловалась Емельяну, что осталась одна в общежитии, ей скучно и неуютно. Как настоящий джентльмен, заботящийся даже о малознакомой даме, он пригласил ее на несколько своих тусовок, предупредив, что может быть неинтересно. Они сходили в спортивный бар с его мобом, смотрели футбольный матч. Друзья Емельяна сперва ошалели от красоты Зины, но началась игра, и они переключились на экран, колотили кулаками по столам, а ногами по полу, орали, вскакивали с мест, обнимались и пели неприличные песни про команду противника.

Емельян изредка поглядывал на Зину: как она отнесется к такой вакханалии? Но Зина за свою жизнь побывала в разных заведениях со старшими братьями и насмотрелась много. Так что она лишь вежливо улыбалась, в опасных моментах игры вместе со всеми кричала, правда негромко.

Парням она понравилась, и Емельян немного изменил свое отношение к ней – с «просто друга» на «девушку-друга». Зина чувствовала это и не торопила события. Она была уверена, что Емельян станет ее парнем, но, возможно, через пару-тройку месяцев.

Встречалась она и с Германом (тот приехал на пару дней раньше Марго), они общались на тему киноискусства, современных российских и американских школ режиссуры. Германа это привело в страшное возбуждение, он вскочил с места, рассказывал, спорил, рисовал носком ботинка на снегу, и Зина думала:

«А ты уже мой, дружочек. Ключик к тебе подобрать было совсем просто. Даже неинтересно. Так что, отбивать тебя у Марго или подождать? Или крутить роман сразу с двумя? Есть ли смысл? Для того чтобы влезть в кино, совсем необязательно становиться девушкой Германа».

Да, было над чем подумать. Впрочем, время наверняка все расставит на свои места.

Когда Марго уже приехала, Герман предложил собрать грандиозную вечеринку по поводу начала второго семестра в каком-нибудь киношном заведении. В Москве их немного: самый известный – это знаменитый клуб «Маяк» в буфете театра Маяковского и «Веранда 32.05» в саду «Эрмитаж». И там и там, как и в сотне других заведений самого разного уровня, Герман был завсегдатаем, он знал всех, и его знали все.