Испить до дна - Елена Ласкарева Страница 20

Музыка стихла, а Алена все еще продолжала кружиться в центре зала, искоса поглядывая на себя в это удивительное зеркало...

— Вы знаете, Алена Андреевна... — почтительно сказала бабушке красавица в трико, — я, конечно, могу...

— Спасибо, — печально ответила бабушка. — Не стоит...

Она взяла Алену за руку, и они больше никогда не приходили туда и ни разу не упоминали о возможности заняться балетом...

Засыпая на дедовой кровати, Алена смотрела на большой портрет, который бабушка убрала из зала подальше от нескромных глаз.

На нем Алена Андреевна была тоненькой хрупкой девушкой, склонившейся, чтобы завязать ленты на пуантах. Короткая крахмальная пачка открывала безукоризненные ноги, длинная шея была по-лебединому изогнута, а подобранные вверх волосы были тогда не белоснежно—седыми, а темно-каштановыми, почти черными... А чуть раскосые «оленьи» глаза, казалось, могут прожечь взглядом насквозь...

— Бабуля, — позвала Алена в темноте. — Ты спишь?

— Пока нет.

— А почему ты мне никогда не рассказывала, как ты познакомилась с дедушкой?

— Тебе еще рано об этом знать, — строго ответила бабушка.

— Бабуля! Мне двадцать пять лет! — возмутилась Алена. — Разве это какая-то тайна?

Бабушка беспокойно заворочалась в постели и вздохнула:

— Ну хорошо... Мы познакомились в лагере...

— В каком? В пионерском?

— Спи, — велела бабушка. И, помолчав, добавила: — Он помог мне довезти тачку...

— Какую тачку? — не поняла Алена.

— С землей. Мы строили плотину... Тачки были огромные... а мне всего шестнадцать... Он жил в соседнем бараке...

У Алены в голове не укладывалось, что хрупкая красавица с портрета могла тягать тяжелые тачки с землей и жить в бараке...

— Вас репрессировали? — с ужасом догадалась она.

— Да, а потом реабилитировали, — ответила бабушка.

— Это... из-за титула? — осторожно поинтересовалась Алена.

Принадлежность к княжескому роду хотя и принесла бабушке много страданий, но она гордилась своим происхождением... Мама стыдится... А Алене, честно говоря, все равно... Ей просто нравится играть в это, как в «принцессу»...

Она приподнялась на локте.

— Бабуля, а ты жила в том особняке? Что в Чернышевом переулке?

— Нет... Но там родился мой отец...

— А ты?

— А нас уплотнили в коммуналку, — печально сказала бабушка. — Такую огромную... В Варсонофьевском переулке... В нашей комнате был камин... Это единственное, что я запомнила...

Алена невольно вздрогнула...

Когда-то они с Аликом топили камин в чужой перенаселенной коммуналке... Это было так давно, как будто в прошлой жизни...

А может быть, это была та самая комната?

— С ангелочками... — прошептала она.

— Откуда ты знаешь? — удивилась бабушка.

— Кажется... видела фотографии...

— Но у нас не осталось фотографий тех лет.

— Разве? — смешалась Алена. — тогда... не знаю...

— Родовая память... — словно про себя, с удовлетворением произнесла бабушка.

Нет, Алена просто обязана была закатить «отходную»! Иначе никто из друзей не понял бы, пошли бы обиды, дескать, нос задрала...

Упакованные картины и большое кожаное панно специальным контейнером галерея отправляла прямо в Венецию. Хорошо, хоть Алену избавили от этих хлопот. Ей оставалось лишь позаботиться о своем гардеробе.

В Москве начались «черемуховые холода». Верная народная примета — ухудшение погоды, когда окутается цветом черемуха...

А что взять в Италию? Там тепло или так же промозгло?

Выручила подруга Лилечка. Она притащила Алене на дачу целую сумку нарядов..

Лиля была прекрасным модельером, работающим в стиле ретро. Когда она развесила на плечиках по мастерской свои наряды, Алена тихо и благоговейно ахнула.

А Лиля издала такой же возглас у соломенной циновки, на которой были размещены Аленины готовые изделия из кожи.

— Аленка, давай баш на баш? — предложила Лиля, не в силах оторваться от этой красоты.

— Сравнила... — тихо протянула Алена. — Одно твое платье стоит всех моих побрякушек...

— Не скажи... — усмехнулась Лиля. — Если бы ты знала, из чего я это сконструировала...

— А я! — засмеялась в ответ Алена.

У нее в дело шла любая «шкура»: голенища от старых сапог, рваные перчатки, потертые сумочки...

Когда б вы знали, из какого сора

Растут цветы, не ведая стыда ... —

продекламировала Лиля. — Но не буду раскрывать тебе свою кухню...

— Секреты повар оставит себе, — согласилась с ней Алена и охнула: — У меня же там мясо тушится!

— Горелым вроде пока не пахнет... — потянула носом воздух Лиля.

— Еще не хватало! — испугалась Алена.

Она успела как раз вовремя. Большой кусок свинины успел зарумяниться до нежной розоватой мякоти, но еще не покрылся коричневой корочкой.

Алена завернула его в фольгу, в несколько газет, теплое одеяло и укрыла сверху подушкой. Чтоб не потеряло тепло и аромат до приезда гостей.

Когда она вернулась в мастерскую, Лиля смущенно указала на практически пустую циновку и протянула Алене свой эскиз костюма...

Не могу удержаться... У тебя каждый комплект словно нарочно подобран к моим моделям... А это нужно сделать из кремоватой кожи. Тебе не сложно будет подобрать? Я придумала такой фасон...

После Венеции, Лиленька...

— Ну естественно! — кивнула она. — А ты что выбрала?

Алена примерила шелковый сарафан со шляпкой, сомневаясь, пригодится ли он ей в мае... потом забавный полотняный костюм с юбкой-шортиками (именно к нему Лиля приложила одно из Алениных украшений)... потом «венецианское» вечернее платье с рукавами-буфами...

Глаза разбегались... Ткани были мягкие и послушные, словно успели привыкнуть к теплу человеческого тела, цвета сочные, но приглушенные, выгодно оттеняющие белизну Алениной кожи и волос...

— А! Забирай все! — махнула рукой Лиля. — Все равно я эту коллекцию уже показывала...

— Тебе что-нибудь заказали?

— Ни фига! Ты же знаешь, сейчас им важен лейбл «от Кардена»... Зато меня пригласили работать у Юдашкина, — похвасталась она.

— Ты пойдешь?

— Еще не знаю, — пожала плечами Лиля. — Я слишком независима, чтоб работать по указке... Знаю я этих акул! Сперва хвалят «авторскую индивидуальность», а потом стригут под общую гребенку. По крайней мере, собственных показов от них не дождешься.