Соната незабудки - Санта Монтефиоре Страница 20

— Я знаю. Но мне очень хочется. Ты — моя сестра, и я чувствую, что ты взрослеешь, — объяснила Айла. — Ты скоро выйдешь замуж, и мы уже никогда не будем вдвоем, только ты и я. Ты и я — одни во всем мире. Ведь очень скоро я останусь одна, а вы с Сесилом перенесетесь в другой мир — блаженный мир законного брака.

Одри засмеялась.

— Ну хорошо, если тебе так хочется.

— По-моему, пора ложиться, — сказала Айла и зевнула. — Если Альберт нас разбудит, я ему задам…

— Он обнаружит твою кровать пустой и подумает, что ты продолжаешь танцевать.

— А я и буду танцевать, но только во сне.

Одри скользнула под одеяло и закрыла глаза. В воображении она тоже продолжала танцевать с Луисом под кронами деревьев. Когда теплое тело Айлы крепко прижалось к сестре, та уже почти спала. Постепенно погружаясь в дремоту, она чувствовала близость другого живого существа, слышала легкое дыхание и тихое посапывание сестры, когда та пыталась умоститься поудобнее. Интересно, какие бы ощущения она испытывала, если бы лежала в объятиях Луиса? Одри отчетливо представила себе это. Еще мгновение, и сознание девушки утратило связь с реальностью, увлекая ее в сумбурный мир грез.

* * *

Она лежала в объятиях Луиса на маленьком чердаке, где все было ей до боли знакомым. Глаза Луиса нежно вглядывались в ее лицо, а пальцы ласкали ее тело. Он признавался ей в своей любви при помощи поцелуев и несказанных слов, довольствуясь давным-давно изобретенным языком жестов. Откуда-то доносилась музыка. Танго. Казалось, музыканты расположились под окном и играли только для них. Одри погрузилась в теплоту объятий возлюбленного, пребывая в полной уверенности, что они принадлежат друг другу и связаны вечными узами, которые никто не в силах разорвать. Затем ей почудилось, что музыка начинает отдаляться, сменяясь холодным, методичным барабанным боем марша. Вдруг лицо Луиса превратилось в лицо Сесила, и прелесть момента ускользнула безвозвратно. Одри сжалась от ужаса, но не пыталась бежать, потому что знала, что так решила она сама.

Холод ледяной рукой стиснул сердце, и Одри проснулась. Открыла глаза, осмотрела свою спальню, полюбовалась чистым утренним светом, принесенным в комнату ветром, прислушалась к жизнерадостному щебетанию обитателей птичьего дерева. На заводе Гудеар прогудела сирена. Семь часов. Сестра спала. Одри прислушалась к ее глубокому дыханию. Слава богу, она в своей комнате. Это всего лишь сон. Сердцебиение успокоилось, но сон не хотел отступать. Девушка боялась закрыть глаза, чувствуя, что образ Сесила присутствует в сознании. Возможно, пройдет время, и, повинуясь божественному предопределению, он украдет у нее надежду на безоблачное будущее…

Но Одри верила, что в будущем ее ожидает счастье. Она загнала плохие мысли в самые потаенные уголки сознания, чтобы они не беспокоили ее, и всем сердцем отдавалась запретному и опасному роману с Луисом Форрестером. Им приходилось использовать тысячи ухищрений, чтобы встречаться. Братья работали в Буэнос-Айресе и каждый день уезжали из Херлингема утренним поездом. Луис изобрел способ общения при помощи записок: утром, перед отъездом, он прятал в расщелину между кирпичами здания вокзала крошечное письмо, а вечером там же находил ответ Одри. Вечера братья часто проводили у Гарнетов: пока Сесил общался на террасе с Роуз и Генри Барнетами, Луис сидел в доме и рисовал карикатуры тети Эдны, портреты Одри и Айлы. Никто не замечал нежных взглядов, которыми обменивались влюбленные. А ночью, когда долгие часы ожидания наконец-то заканчивались, девушка тайком выходила в сад, где, спрятавшись под зонтом вишневого дерева, ее ждал Луис.

Чтобы родные ничего не заподозрили, Одри всегда была очень мила с Сесилом. Ее сердцем безраздельно владел Луис, но она все же принимала ухаживания его брата. «Пускай, — думала Одри, — они считают, что я влюблена. А вот в кого, им ни за что не догадаться». Одри была настолько поглощена своим тайным романом, что не заметила главного: Сесил с каждым днем влюблялся в нее все сильнее, а родители этому искренне радовались.

— Почему он не ухаживает за ней? — вздохнула как-то тетя Эдна.

Было прекрасное субботнее утро. Одри, Лила, Сесил и дочери Хильды — Агата и Нелли, которые не отличались особой привлекательностью, грелись на солнышке у бассейна.

Роуз оперлась на клюшку для гольфа и с надеждой улыбнулась:

— Генри полагает, это происходит потому, что Сесил — слишком воспитанный молодой человек. И его можно понять, ведь он влюблен в дочку хозяина. Я думаю, ему нужно время, чтобы убедиться в том, что его чувство взаимно. Потом он попросит у Генри разрешения.

Тетя Эдна одобрительно кивнула, готовя клюшку к удару.

— У него прекрасные манеры. Большинство молодых людей действовало бы напролом, никого не спрашивая.

— Но только не Сесил, — сказала Роуз. — Он другого склада. Я понимаю, что с момента его приезда в Аргентину прошло еще слишком мало времени, но я уже влюблена в него. — Она наклонилась, чтобы положить мячик на исходную позицию.

— Я тоже, — согласилась тетя Эдна, — но Луис мне тоже нравится.

Роуз выпрямилась и приготовилась к удару.

— Мне тоже. За эти несколько недель я узнала его лучше. Он прекрасно играет на фортепиано. Просто Луис — не тот мужчина, которого родители хотят видеть рядом со своей дочерью.

— Ты права. Как хорошо, что Одри рассудительна, — согласилась с сестрой Эдна.

— Да, Одри достаточно умна, чтобы не влюбиться в Луиса. Ей нужен сильный мужчина со стабильной работой, солидный и перспективный. Меня больше беспокоит Айла. Вот она может влюбиться в самого неподходящего молодого человека и навлечь на нас всех неприятности.

— Тебе придется строго следить за ней, — согласилась тетя.

— Тебе тоже. Нам всем. — Роуз пару раз примерилась к мячу, затем выставила вперед свою точеную ножку, отвела клюшку и ударила. — Сегодня гораздо лучше, чем вчера, тебе не кажется? — Она смеялась, а мяч тем временем красиво летел в воздухе по заданной траектории.

— Боже мой, Роуз, великолепный удар, — восхитилась тетя Эдна. — Мысли об Одри и Сесиле, как я посмотрю, весьма способствуют хорошим ударам.

Роуз попыталась было скрыть удовлетворение, но она так радовалась счастью дочери, что, отбросив все сомнения, открыто улыбнулась.

— Когда я думаю о них, мне все удается, — ответила она.

Сесил не знал, что и думать. Временами Одри была с ним очень приветлива — они гуляли в саду вечерами, болтали, сидя у бассейна, смеялись, слушая игру Луиса. Она была такой оживленной и ласковой, что ему начинало казаться, будто более важного человека, чем он, в ее жизни не существует. Но уже в следующий момент девушка становилась рассеянной, смотрела вдаль, уходила в себя, будто его не было рядом. И достучаться до нее не получалось. Именно эти странные перепады настроения удерживали его от решительных шагов. Сесил терялся в догадках. Ему очень хотелось поговорить об этом с Луисом, но Луис не был человеком, которому можно довериться. Да он бы, наверное, и не понял. Луис никогда не был влюблен, и, возможно, никогда не полюбит. Его мысли всегда витали в заоблачных далях. Поэтому все свои тревоги Сесил решил оставить при себе и быть терпеливым. Как бы то ни было, поведение Одри Гарнет свидетельствовало о том, что его общество она предпочитает обществу других кавалеров, а значит, все в его руках.