Прекрасная Охотница - Ольга Лебедева Страница 20

— Нужно ехать к нему. Все еще можно исправить.

— Согласен, — кивнул Фролов и тут же удержал ее за руку, мягко, но решительно. — Однако прежде нужно решить — к кому.

— «Искусней всех» — сами же говорили, — проворчала Дарья. Тем не менее Фролов на сей раз с нею не согласился.

— Пока вы… эээ… размышляли, Дарья Михайловна… Одним словом, я тоже пораскинул мозгами. Я ведь неплохо знаю Сергея Дмитрича. Записать его во враги государства было бы опрометчиво и неразумно. Не революционер же он! Не тот человек, Дарья Михайловна.

— Вы, кажется, чего-то не договариваете, сударь мой…

— Сейчас объясню.

Фролов потер лоб, затем виски, точно приводя таким образом в движение собственные мысли. И сказал медленно, осторожно подбирая слова. Точно скрадывая лесную дичь, шаг за шагом, движение за движением.

— Судя по вашим словам, сейчас на сцене, если можно так выразиться, четверо человек. Первым делом, конечно, государь.

Прекрасная Охотница согласно наклонила голову, с любопытством слушая стрелка.

— Затем вы, Дарья Михайловна. Его верный ангел-хранитель.

— Допустим.

— Я, как мне думается, пока еще тоже остаюсь в игре, так? Вы еще не избавились от подозрений в отношении моей скромной персоны?

Ответом ему было молчание. Впрочем, Фролов и не настаивал.

— Четвертым на сцену выходит полковник Малинин Сергей Дмитрич. Это новое лицо. И мне представляется наиболее интересным в этакой опасной шараде. Но…

Стрелок загадочно глянул на Арбенину.

— Сдается мне, что Сергей Дмитрич может стать главным действующим лицом. Но — при условии, что в зрительном зале сидит умный режиссер.

— Режиссер?

— Конечно, — подтвердил Петр Федорович. — Тот, кто знает все правила игры и держит в руках ее ниточки.

— Вы в этом так уверены?

— Дарья Михайловна, — в свою очередь спросил Фролов. — Вы, часом, не знаете, что такое Quinta Essentia?

— Эссенция? — нахмурилась Прекрасная Охотница. — Что-то из химии? Кажется, очень густое и насыщенное…

— Точно так, — согласился Фролов. — Насыщенное до того, что становится сутью. Квинтэссенция — пятая сущность. Она должна быть в этой истории, я чувствую. И если только я немного знаю полковника Малинина, речь идет о женщине.

— Никогда не слыхала, что Сергей Дмитрич так уж яро ухлестывает за дамочками, — поджала губы Арбенина.

— И не услышите, — задумчиво ответил Фролов. — У него одна дама сердца. Пойдемте! — внезапно решившись, воскликнул он.

— Куда? — в первое мгновение растерялась Арбенина.

— Возьмем извозчика, — рассудительно сказал Фролов. — Не поедем же мы пешком по вечернему времени? Полагаю, разговор нас ожидает нелегкий.

И он первым перешагнул порог, увлекая за собой молодую женщину.

— Был такой алхимический трактат, между прочим, XVI века. «Splendor Solis» назывался, — рассказывал дорогой Арбениной Фролов, покуда коляска везла их в направлении, Прекрасной Охотнице совершенно неизвестном. — Так вот, в нем среди прочего говорится:

«Возьми простую воду, сделай вытяжку и получишь земную воду. Хочешь большего — сделай вытяжку из земной воды и получишь огненную воду. Желаешь следующего? Сотвори вытяжку из огненной воды — получишь воздушную воду. Если твой разум все еще не насытился, произведи вытяжку из воздушной — получишь водяную воду. И, наконец, коли ты желаешь добраться до самой сути, сделай вытяжку из водяной воды. И только тогда получишь…» Что именно, любезная госпожа?

— Очевидно, квинтэссенцию, — улыбнулась Дарья. Было так приятно и покойно ехать с Петром Федоровичем в одном экипаже. Слышать его голос, смотреть в умные, все понимающие глаза и — положиться на него во всем. Поистине решения принимать должны все-таки мужчины!

— Вы совершенно правы, — похвалил ее Фролов. — Quinta Essentia — буквально «пятая сущность». В этой истории непременно должен быть пятый. Точнее, должна.

— Вы в этом настолько уверены?

В голосе Прекрасной Охотницы против ее воли проснулось профессиональное любопытство.

— Думаю, сейчас мы попробуем сами в этом убедиться.

Коляска остановилась возле белоснежного особняка с высоким крыльцом. Слуги доложили хозяйке и уже спустя три минуты беспрепятственно пропустили в дом поздних гостей.

Катерина вышла к ним в глухом платье черного бархата, похожая на скорбную вдову. Фролов, шапочно знакомый с госпожой Мамаевой, торопливо представил свою спутницу хозяйке и начал было объяснять цель их визита. Вернее, он успел сказать лишь несколько слов.

Хозяйка жестом остановила его, внимательнее пригляделась к своей гостье и вдруг смертельно побледнела.

— Что с вами? — встревоженно воскликнул Фролов. Он стремительно подошел к ней и вовремя: еще мгновение, и хозяйка бы лишилась чувств.

— Это… вы… — прошептала она, глядя в упор на Арбенину. — Боже мой, я погибла. Все кончено…

Петр Федорович поспешно усадил ее в кресла, вызвал дворецкого со стаканом воды и привел хозяйку дома в чувство.

Взор ее прояснился, но тень печали уже легла на лицо.

— Я не ждала вас… так скоро, — тихо произнесла она. — Значит, вы все знаете?

— В общих чертах, — подтвердила Арбенина, незаметно давая Фролову знак: ни о чем ее покуда не выспрашивайте!

— Я ждала. Я знала — кто-то приедет, непременно. У меня есть друзья при дворе, верная подруга. Ей доподлинно известно многое в вашем Третьем отделении. Она-то и сообщила, что анонимное письмо пришло, — горько прошептала Катерина Мамаева. — И когда в Казань приехали вы, я не спускала с вас глаз. Только поначалу еще не верила, что это будет… женщина.

Она твердо взглянула на незваных гостей, после чего решительно произнесла:

— Это я придумала все. Сергей Дмитрич тут ни при чем. Его просто ослепила страсть.

В ее голосе отчетливо проявилась просительная интонация.

— Он ни в чем не виноват. Не трогайте полковника. Всему виною я. Я задумала убить государя. Все обдумала, сама избрала Малинина исполнить приговор. За то мне и ответ держать.

Фролов и Арбенина молчали.

— Но как, откуда вы прознали? — вскричала Катерина. — В том письме ничто не указывало на меня, ни единым словом.

— Зато указывало на него, сударыня, — сухо ответила Прекрасная Охотница, указав на Петра Федоровича. — Если бы не его догадка, у него были бы большие неприятности. А это достойнейший человек, уверяю вас. Лучший в вашем городе.

Петр Федорович слегка покраснел, однако слова Дарьи Михайловны были ему невыразимо приятны. И его все более занимала эта удивительная и вместе с тем мрачная история.