Истинные цвета - Дорис Мортман Страница 20

Она была готова вернуться домой.

Нина чувствовала себя так, словно внезапно очутилась в сказке. Пока она принимала душ, горничная распаковала ее вещи и принесла прохладительные напитки. А комнату какую ей предоставили! Просторная, с высоким потолком, она разделялась стеклянной перегородкой на две части — будуар и гостиную. Кровать была накрыта красным покрывалом, красными были шторы и обивка стульев в гостиной, даже стоявшие на полке флаконы духов алели, словно маки.

Закрыв глаза, Нина представила в этой комнате некую женщину из другой эпохи в сверкающем бальном платье и украшенных драгоценностями атласных туфельках.

Осторожный стук в дверь прервал ее мечты. В комнату несмело заглянула Изабель.

— Ну, как тебе здесь нравится? Оглядевшись по сторонам, Нина засмеялась.

— Одно можно сказать наверняка — я не в Канзасе! Изабель обрадованно спросила:

— Значит, пойдем на экскурсию?

Схватив Изабель за руку, Нина потащила ее к двери.

Нина вела себя как четырехлетний ребенок в Диснейленде, восхищенно глазеющий по сторонам. Длинные коридоры со сводчатыми потолками, каменный пол, статуи в глубоких нишах. Впрочем, преобладали дворцовые интерьеры: картины в золоченых рамах, старинные ковры на мраморных полах, кованые и хрустальные канделябры, — все, что говорило о богатой истории и культурных традициях Каталонии.

Начав перечислять названия представленных здесь полотен, Изабель вдруг обнаружила, что двух из них нет — отсутствовали небольшие работы Гойи, висевшие прямо напротив входа.

Другие ценные картины — работы раннего Веласкеса, Ренуара, Мурильо — тоже висели не на привычных местах. «Что-то здесь не так», — встревоженно подумала Изабель.

— Прямо как в музее, — понизив голос, прошептала Нина.

— Пожалуй, отчасти так оно и есть. Наша семья всегда питала слабость к искусству. Матери моего отца, Беатрис, нравилась керамика. Ее отец коллекционировал восточный фарфор, а его мать собирала кувшины для святой воды.

— А Флора и ее сестры?

— И Вина, и Рамона, и Флора постоянно занимались творчеством и любили книги, картины, музыку и так далее. Вина была поэтессой, Рамона — пианисткой. Обе они умерли еще до моего рождения, но тетя Флора рассказывала, что сестер очень угнетало их предназначение: рожать детей, вместо того чтобы создавать произведения искусства, да еще торчать на кухне, вместо того чтобы совершенствоваться.

— Судя по твоим рассказам, они вряд ли знали, где находится кухня, — заметила Нина.

— А зачем? — раздался вдруг сзади голос Флоры. — Главное, чтобы знали кухарки. Кстати о кухарках — не хотите пообедать? Как раз и гости приехали.

Нина очень устала, но мозг ее по-прежнему напряженно работал. Надо было правильно оценить все то, что она видела и слышала. Нина снова и снова вспоминала роскошный обед, который Флора устроила в честь их приезда. Ее представили Рафаэлю Авде, его компаньону Мануэлю Кортесу, управляющему «Дрэгон текстайлз» Диего Кадису и его жене. Уделяя огромное внимание Изабель, все они тем не менее не забывали и о ее подруге.

Осознав, что находится среди настоящих аристократов, Нина пришла в неописуемый восторг. Да еще маркиз, работавший фотографом, наговорил ей массу комплиментов относительно ее внешности, в конце концов взяв с Нины обещание, что она позволит ему сделать ее портрет.

Портрет! Сфотографироваться ее просили и раньше, но сделать ее портрет до сих пор не предлагал ей никто.

Забравшись на огромную кровать, девочка еще раз с восторгом оглядела свои покои. Невозможно поверить: Нина Дюран сегодня будет ночевать в замке!

«А ведь я могу к этому привыкнуть», — подумала она.

Для Изабель же день приезда стал осуществлением ее мечты. Снова оказаться в Кастель, услышать родные звуки кастильского наречия, увидеть Алехандро и своих старых друзей — от всего этого у нее кружилась голова. Все здесь оказалось так мило и дорого, что Изабель весь день испытывала радость от возвращения домой.

Впрочем, теперь, когда она осталась в своей комнате одна, в ее голове внезапно зароились другие мысли. В то время как ей хотелось бы верить, что за пять лет ее отсутствия здесь ничего не изменилось, это было не так. Слуг стало намного меньше. Верхний этаж западного крыла пришлось полностью перекрыть. Некоторые самые ценные картины исчезли. И, хотя Изабель сначала не обратила на это внимания, изменилась и обстановка в столовой.

Пропавшие предметы всегда считались фамильной ценностью, так что единственное логическое объяснение их исчезновения заключалось в том, что вещи продали для восполнения некоего денежного дефицита.

Твердо решив разобраться в происходящем, она принялась вспоминать, о чем говорилось за обедом, но увы… Алехандро был в хорошем настроении, не бросал на тетю Флору обеспокоенных взглядов и не хмурился. Да и у Флоры был, как всегда, цветущий вид.

Единственное, чем нынешняя Флора отличалась от прежней, — это полное отсутствие ее обычной сдержанности. Она старалась ни на шаг не отходить от племянницы, все время пыталась ее обнять, поцеловать. Казалось, что в присутствии Изабель у нее открылось второе дыхание.

Не в силах заснуть, Изабель поднялась с постели и подошла к окну. Висевшая в небе полная луна озаряла землю своим голубоватым светом. Воздух был чист и прозрачен.

Мысль о том, что тетя Флора может лишиться замка и тогда какая-то другая девочка будет выглядывать из этого окна, удивляла и одновременно пугала Изабель.

Обычно двенадцатилетние дети в финансовых делах совершенно не разбираются. Изабель все же кое-что в этом смыслила. Судьба очень рано столкнула ее с кредитами и долговыми обязательствами, а жизнь в Ла-Каса дала представление о том, во что обходится собственность. Содержание обслуги, ремонт, налоги, а если еще добавить налог на наследство и те долги, что достались Флоре от Мартина и Альтеи…

— Постой, постой! — вслух произнесла Изабель.

Нет, тут дело не в наследстве. Кастель принадлежал не де Луна, а Пуйоль. Это обстоятельство тем более встревожило девочку — ведь Пуйоль относились к числу богатейших семей Барселоны.

Даже до своего прибытия в Санта-Фе Изабель уже знала о том ущербе, который Франко нанес экономике Каталонии. Среди друзей ее семьи было много богатых промышленников и банкиров, которые больше всех и потеряли. Собиравшиеся в городском доме гости постоянно повторяли, что Франко ненавидит Каталонию и потому установил против Барселоны особо жесткие санкции. Изабель помнила мрачные лица гостей, их слова о том, что экономика рушится и что в один прекрасный день можно проснуться бедняком.

Внезапно налетела буря. Луну закрыли черные облака, деревья согнулись под порывами шквального ветра с моря. По земле застучали крупные капли дождя, темноту ночи располосовала молния, разбудив в душе Изабель тревожные воспоминания. Девочка вздрогнула.