Золотой бутон - Элла Уорнер Страница 20

Совесть, значит, замучила! – ехидно подумала Фейт. А всю минувшую неделю ты, интересно, о чем думал?!

– Однако, судя по тому, что я здесь вижу, я мог и не утруждаться, продолжал между тем Льюк.

И столько сарказма было в этой фразе, что Фейт не выдержала. Чуть раздвинув полы халатика, она изобразила самую милую и безмятежную улыбку, на какую была способна, и решительно шагнула в гостиную.

Там ее появление вызвало немую сцену. Говард неподвижно застыл рядом с уже накрытым столом, сжимая в руке бутылку шампанского, тогда как у стоявшего в отдалении от стола Льюка от удивления даже слегка отвисла челюсть.

Его тщательно культивируемый имидж хиппующего интеллигента – почти закрывающие глаза длинные не очень чистые и не очень аккуратно причесанные волосы, белая льняная рубашка и синие потертые джинсы – в этот момент показался Фейт на редкость унылым и инфантильным по сравнению с исходящей от Говарда неукротимой мужской мощью. Льюк безнадежно проигрывал, и Фейт, которой это обстоятельство доставило острое удовольствие, решила приложить все усилия, чтобы как можно полнее довести этот проигрыш до его сознания.

Теперь настал черед Льюка оказаться размазанным по стене!

– Боже милосердный! Как, скажи на милость, ты сюда попал, Льюк? – с хорошо сыгранным удивлением прощебетала она.

Тот продолжал молча на нее пялиться все с тем же видом крайнего потрясения. Он, несомненно, узнал в ее халатике часть весьма соблазнительного и очень дорогого неглиже, которое Фейт подарила себе на последний день рождения, надеясь добавить немного перца в их порядком опресневшие сексуальные отношения. Тогда реакция Льюка оказалась, мягко говоря, умеренной. Несомненно потому, что как раз в тот период он усердно делал ребенка своей блондинке.

– О!!! – возбуждение в голосе Говарда свидетельствовало, что его реакция на халатик целиком соответствует замыслу модельера. – Мне нравится смысл, который ты вкладываешь в слова «привести себя в порядок».

– Я рада, что тебе нравится, – удовлетворенно промурлыкала Фейт, чрезвычайно довольная столь наглядным свидетельством своей желанности и, окончательно отбросив все благие намерения относительно джинсов, тенниски и охлаждения намерений Говарда, сильно тряхнула головой так что свежевымытые волосы темной волной тяжело перекатились по плечам. Фейт хорошо помнила, как возбуждал этот трюк Льюка года этак два назад. – Шампанское налито.

– Давно готово вспениться в твоих жилах, – его волчьи глаза смотрели на нее с образцово-показательным вожделением – ее игру Говард понял мгновенно и с восторгом включился в нее.

– Д-д-дорогая? – заикаясь, повторил Льюк, которому возмущение вернуло наконец дар речи.

– Мысленно я всегда ее так называл, – не отрывая глаз от Фейт, сообщил ему Говард. Вообще-то я должен вас поблагодарить за то, что вы избавили Фейт от своего общества. Теперь у нее, слава Богу, открылись глаза и она поняла, сколь мало вы стоите ее внимания и преданности. – Тут Говард повернул-таки к Льюку голову и, словно только сейчас увидев, внимательно оглядел с ног до головы. – Мда-а-а, – протянул он неодобрительно, после чего продолжил прерванную тираду:

– теперь наконец она свободна. Свободна – для меня. Я вам искренне признателен, Льюк.

– Я сделал это вовсе не для вас, – огрызнулся Льюк, слегка ошарашенный и очень недовольный такой трактовкой происшедшего.

– Как поживает твоя невеста? – снова вступила в разговор Фейт, подкрепившая свои силы добрым глотком шампанского. – Где она, кстати? Караулит в холле, чтобы ты не задержался здесь слишком долго?

– Ничего подобного, ее там нет!

– И очень даже зря, Я бы на ее месте тебе не доверяла. Во всяком случае, после всех тех усилий, которые она приложила, чтобы тебя захомутать.

Мысленно представив, как корчится на этой шпильке «свободный дух» Льюка, Фейт с удовольствием отпила из бокала еще глоток.

Лицо Льюка приобрело багровый оттенок, и Фейт решила, что ей это очень нравится. Во всяком случае, гораздо больше собственной бледности после их объяснения ровно неделю назад.

– Она, конечно, знает, где я сейчас. Я ей сказал…

– Кстати, откуда ты узнал мой новый адрес? – перебила его Фейт, и теперь к интересу, отразившемуся в ее голосе, не примешивалось и тени фальши. – Я его никому не давала.

– Кроме меня, – довольно вставил Говард, уверенным и неторопливым движением собственника обнимая ее за плечи. – Мы ведь с тобой еще больше сблизились за эту неделю.

Фейт кокетливо прижалась к Говарду, успев удержать вскрик: ее словно огнем обожгло там, где тела их соприкоснулись.

Льюк выглядел так, словно сейчас его хватит апоплексический удар. А вот в прошлую субботу, рассказывая мне о блондинке и будущем ребенке, злорадно отметила Фейт, держался просто молодцом, почти не волновался. Теперь же, чтобы заговорить, ему пришлось приложить ощутимые даже со стороны усилия.

– Утром я зашел в нашу квартиру и увидел, как рабочие выносят наши вещи…

– Наши вещи? – переспросила Фейт. Неужели Льюк решил требовать пересмотра договоренности о разделе имущества? В то, что он способен на такое, она не могла поверить даже сейчас. – Мои вещи, ты хотел сказать.

– В основном – да. Но там остались кое-какие безделушки, которые я не забрал сразу, – огорчать тебя не хотелось…

– Не хотел меня огорчать? – Ложь Льюка была настолько неуклюжей, что Фейт даже рассмеялась. – Брось! На самом деле ты просто торопился убраться как можно быстрее.

– Можешь считать так, если хочешь. Тем не менее пришел я именно за ними.

Поскольку к тому времени ты уже все упаковала и рабочие грузили вещи, я подождал окончания погрузки, поехал за фургоном сюда, затем дал тебе время спокойно распаковаться…

– Очень мило с твоей стороны! Какие безделушки ты имеешь в виду?

– Некоторые фотографии и памятные вещицы…

– Я все выбросила.

– Ты… Как же?..

– А что их хранить? – Фейт пожала плечами. Затем подняла бокал с остатками шампанского и, словно произнося тост, торжественно провозгласила:

– Прошлое должно остаться в прошлом, и нечего за него цепляться!

– Понимаете, люди не любят, когда им что-то напоминает о прошлых ошибках и глупостях, – назидательно пояснил Льюку Говард.

– Могла бы сначала позвонить мне, – упрекнул тот Фейт.

– Собиралась, но забыла. – Запрокинув голову, она бросила на Говарда призывный взгляд, затем снова прижалась щекой к его плечу и закрыла глаза. Эту неделю я была несколько рассеянна.

Говард неожиданно зарылся лицом в ее волосы, прильнул губами к уху и интимно, но с расчетом на Льюка, прошептал:

– Эти твои новые духи невероятно сексуальны, дорогая. Я едва сдерживаюсь.

Фейт удивилась: никакими духами после душа она не пользовалась. Она отчетливо осознала, что играет с огнем, однако дурманящее тепло объятий Говарда было так приятно и действовало столь умиротворяюще, что она даже не шевельнулась.