Люцифер и ангел - Барбара Картленд Страница 20

Анита знала, что герцог имеет в виду двух прекрасных жеребцов — гордость оллертонских конюшен.

— Я не стремлюсь так высоко! — вспыхнула она. — Однако вчера Громовержец весьма снисходительно позволил мне погладить его по шее и угостить морковкой!

Герцог нахмурился.

— Будьте осторожнее, — сказал он. — Громовержцу не всегда можно доверять. Надеюсь, вы не заходили в его стойло?

— На этот вопрос я отвечать не стану, — потупила взгляд Анита, — а то вы рассердитесь на меня или на старшего конюха!

— Полагаю, вы хотите сказать, что даже мои лошади не тронут вас, потому что вас бережет Господь?

— Если я скажу «да», это прозвучит самодовольно, — ответила Анита. — Если «нет», то это может навлечь несчастье!

Герцог засмеялся.

— Вы совсем не тот ангел, которым пытаетесь казаться, — сказал он. — Иногда вы так любите хитрить, что, очевидно, принадлежите совсем к другим сферам.

— Если вы меня распознали, — быстро ответила Анита, — мне больше нечего сказать в свою защиту!

Герцога удивила острота ее ума, и они пикировались и спорили друг с другом до конца ужина.

Когда герцогиня сразу же после ужина отправилась в постель, он ожидал, что Анита, как поступила бы на ее месте любая другая женщина, под каким-нибудь предлогом останется, чтобы продолжить с ним беседу.

Однако девушка поднялась наверх вместе с герцогиней. В тот вечер герцог ее больше не видел.

На следующее утро после завтрака герцог, как обычно, отправился на конюшню и обнаружил, что Анита уже там.

Она зашла в стойло Громовержца и теперь одной рукой протягивала жеребцу морковку, а другой поглаживала его шею.

Некоторое время герцог наблюдал за Анитой, прежде чем она заметила его присутствие. Когда она оглянулась и увидела его, ее щеки залил румянец, и она сказала:

— Ваша светлость сегодня рано! Я думала, что вы приходите сюда не раньше половины десятого.

— Так вы меня незаметно опередили!

— Я не хотела приходить сюда сегодня, поскольку вы здесь, — ответила Анита, — но потом подумала, что Громовержец заскучает по ежедневной морковке.

— Полагаю, добившись расположения моих лошадей, — заметил герцог, — вы ожидаете приглашения на верховую прогулку?

По лицу Аниты герцог понял, что ей это и не приходило в голову.

Она взглянула ему в глаза, боясь, что он шутит, и сказала:

— Вы… вы в самом деле этого хотите? Я… я могу поехать с вами? Я уже каталась один раз, но я не люблю оставлять ее светлость одну.

— Что сейчас делает моя мать? — поинтересовался герцог.

— Принимает ванну. Она будет, как всегда, прекрасна, когда сегодня днем приедут ваши гости, — ответила Анита.

— Значит, сейчас вы не при исполнении служебных обязанностей?

Он помедлил, зная, что Анита напряженно ждет, почти как собака, которая предчувствует скорую прогулку.

Герцог достал из жилетного кармана часы:

— Даю вам пять минут, чтобы переодеться. Я буду ждать вас у парадной двери и, если вы опоздаете, уеду один!

Анита вскрикнула от восторга.

Поддерживая обеими руками кринолин, девушка выбежала из конюшни.

Герцог проводил ее взглядом и заговорил со старшим конюхом о лошадях: их он не видел уже несколько недель.

Чуть позже в парке герцог невольно заметил, что Анита верхом на лошади выглядит чрезвычайно привлекательно в приталенной амазонке из голубого пике и высокой шляпе с газовой вуалью.

В своей жизни герцог выбирал очень много нарядов для юных леди и был знатоком женской красоты. Он понял, что его мать, обладая безупречным вкусом, выбрала для Аниты костюм, идеально подходящий к ее росту и возрасту.

Лицо же Аниты не нуждалось в украшении. Оно было подобно цветку: сияло чистотой, восторгом голубых глаз, озорной улыбкой," часто появлявшейся на изящно очерченных губах.

Герцог подумал, что Анита — обворожительное маленькое существо, и он был прав, полагая, что ей присуще врожденное умение обращаться с лошадьми.

Анита ехала рядом с ним, и ей казалось, что ни один мужчина не может выглядеть более красивым, чем герцог, сливавшийся с конем в единое целое.

Она задумалась, есть ли животные в геенне огненной.

Потом она сказала себе, что животные рождаются безгрешными, а злыми и дикими становятся только от дурного обращения с ними.

Нет, небеса полны животными. Без животных нет рая, а в аду тоскуют без них.

В ее мысли ворвался голос герцога:

— О чем вы задумались?

Анита не хотела говорить, что думает о нем, а потому ответила:

— Я размышляла о животных и о том, что они значат в нашей жизни.

— У вас было много животных? — поинтересовался герцог.

— У папы до несчастного случая было довольно много лошадей, и, конечно, мы держали собак. А еще, когда я была маленькой, у меня была кошка, которая спала, свернувшись, у меня на кровати.

— Все это научило вас обращаться с такими лошадьми, как Громовержец?

— Мне кажется, все дело в том, что я люблю его и он это знает, — ответила Анита. — Лошади и любому другому животному гораздо легче понять наши мысли и чувства, чем нам — мысли и чувства других людей.

— Почему? — с любопытством спросил герцог.

— Потому что мы не пользуемся шестым чувством.

— Считаете, что во время нашей первой встречи вы им воспользовались?

— Нет, — покачала головой Анита, — я просто смотрела на вас. Только позже, когда вы были так добры ко мне и помогли убежать, я поняла: вы не пали с небес, как я воображала, а живете в раю — здесь, в Оллертоне.

— Хотел бы я, чтобы это было правдой.

— Но это правда! — с уверенностью заявила Анита. — Как вы можете быть столь неблагодарным?

— Неблагодарным?

— Вы ведь не признаете, что нет ничего более прекрасного, более совершенного, чем дом и поместье, которые вам принадлежат. Кроме того, ваша матушка любит вас больше всех на свете.

Когда Анита заговорила о герцогине, голос ее смягчился.

Некоторое время всадники ехали молча. Герцог размышлял о прибывающих сегодня днем девушках. Одна из них станет его женой и разделит с ним совершенство Оллертона.

Вдруг Анита, словно прочитав его мысли, очень мягко спросила:

— Вы обязаны это сделать?

Герцогу не пришло в голову, что он должен возмутиться ее осведомленностью в его личных делах.

— У меня нет другого выхода, — спокойно ответил он. — Если этот вечер окончится неудачей, придется устраивать другие приемы. Но финал один. Я не могу убежать!