Река любви - Барбара Картленд Страница 20

— Благодарю вас, — ответил герцог.

Взгляды их встретились, и она, будто внезапно осознав, кем он был, вспомнив о его титуле, чуть присела в небольшом реверансе.

— Доброй ночи, ваша светлость, — сказала она и прошла по тропинке между кустами к деревянному дому.

Герцог постоял, думая, что она обернется, поднявшись на террасу.

Еще ни разу женщина, уходившая от него, не скрывалась, не обернувшись, и он приготовился улыбнуться ей и помахать рукой.

Однако Ириза прямо через террасу вошла в полуоткрытую дверь дома.

К герцогу закралось тревожное ощущение, что боги, вероятно, способны и забрать то, что сами даровали, и он может никогда не увидеть ее вновь.

Герцог проснулся рано и лежал, планируя свой день, что начал делать еще накануне вечером.

Вернувшись вчера на яхту, он после всех новых впечатлений с трудом мог сразу включиться в болтовню и смех гостей.

Они сидели на палубе и пили шампанское, и он сразу увидел, что Лили с ними не было, и понял, где она находится.

У него не было желания с ней общаться, поэтому он дождался, когда настало время переодеваться к ужину, и прошел прямо в спальную каюту, где камердинер уже приготовил ему ванну.

Он знал, что Лили услышит, как он разговаривает с камердинером, если она все еще оставалась в соседней каюте, и поймет, что он не присоединился к ней, хотя она и ждала его.

Лили была слишком умна, чтобы выказать свое недовольство, когда герцог присоединился ко всем перед ужином.

Она надела лучшее из вечерних платьев, которое очень ей шло. Белое, как и все ее наряды, оно было сшито с замысловатым изыском, кроме того, она украсила себя всеми своими драгоценностями, сверкавшими подобно звездам, что взошли в ту ночь над яхтой.

Она собиралась попросить герцога прогуляться с ней по палубе, пока другие будут играть в бридж внизу.

Но, к ее удивлению, после ужина он уселся за карточный стол и вызвал лорда Саутуолда на игру, в которой они оба делали большие ставки, не влияющие на ставки остальных игроков.

Несмотря на все свои усилия, Лили не могла привлечь внимание герцога. Тогда она принялась флиртовать с Джеймсом Башли, прикидываясь, что он ей симпатичен, и надеясь пробудить в герцоге ревность.

Когда наконец все отправились спать, Лили была уверена, что герцог придет к ней, что он делал каждую ночь с тех пор, как они вошли в Средиземное море. Но не дождавшись его, она поняла, что по какой-то еще не известной причине герцог утратил к ней интерес, по крайней мере на эту ночь.

Герцог же вряд ли придавал значение тому, что Лили ждет его. Играя в бридж, он ждал, когда останется один, чтобы поразмыслить о странной и необычной оказии в храме Луксора, о девушке, распахнувшей и направившей его разум к новым горизонтам, о которых он прежде не имел представления.

Добилась она этого не столько благодаря словам, сколько всему своему существу, по-видимому, околдовав его.

Он где-то читал, а может, знал это сам интуитивно, что египтяне видели магию во всем окружающем. Он и сам понимал и соглашался с египтянами, находившими магическую сипу, которую считали Божественным Духом, в каждом творении, и особенно в животных.

Иначе ведь как объяснить, задавался он вопросом, что животные в человеческом облике играют такую важную роль в их системе поклонения богам?

Он видел богов с головами животных на колоннах в храме и читал в одной из книг, которые он штудировал, что бог неба Хор имел голову сокола, богиня войны — голову львицы, бог водных потоков — голову барана, а бог Луны — голову ибиса.

Лежа в постели, он старался как-то во все это вникнуть, и ему казалось, что, возможно, у него и разыгралось воображение, но Ириза тоже думает о нем.

«Она завтра вечером расскажет мне еще больше», — говорил он себе и чувствовал, как эта мысль волнует его, что раньше не замечал за собой.

Перед ужином он велел камердинеру утром позаботиться о раннем завтраке в его каюте, а также заказать лошадь и верхового гида, которые должны были ожидать его на берегу возле яхты.

Он хотел обследовать окрестности, но не трястись при этом на маленьком ослике, которых предлагали туристам.

Было еще очень рано, и он не сомневался, что все еще спят у себя в каютах, когда выходил на палубу, уже залитую ярким солнцем, и его взору предстали холмы Фив в розовом сиянии утренних лучей.

Герцога уже дожидались худые, нервные я маленькие лошади, которые, однако, оказались значительно выносливее. Им нипочем была иссушающая жара, от которой бы страдали европейские скакуны.

Высокий темнокожий гид с красивыми чертами лица был в традиционном белом джеллабе с черным халатом, надетом поверх него, и в тюрбане.

— Почтительно приветствовав герцога, он направил свою лошадь к далеким холмам.

После ночного отдыха лошади были полны свежих сил и вначале двигались быстро, но герцог вскоре придержал своего коня, желая хорошенько рассмотреть окрестности.

Как и накануне, он вновь испытывал на себе чарующее воздействие этой местности, а при виде магической Долины Царей герцог вспомнил слова Иризы, назвавшей гробницы «обителями вечности».

Поэтому герцогу расхотелось посещать пустые гробницы, обнаруженные археологами, и он лишь ограничился созерцанием видов и ощущением атмосферы их таинственности.

Солнце поднималось все выше, и стало уже очень жарко, но он был слишком поглощен собственным душевным состоянием и нахлынувшим потоком эмоций, что не реагировал на любые физические проявления.

Он велел своему камердинеру сказать гиду, чтобы тот не разговаривал по пути, пока его не спросят, и они ехали молча»

Вдруг его попутчик указал вперед, и герцог увидел на земле огромную гранитную голову.

Это была голова колоссальной статуи фараона, которая, очевидно, когда-то украшала храм.

Его не интересовало, кто был высечен из камня в таких гигантских пропорциях. Но гид тихо произнес;

— Рамзес II сказал: «Я угождал богам и говорил добро людям, и не присваивал ничего из принадлежавшего другим».

Лежавшая на земле голова таила в себе что-то трогательное, будто олицетворяла собой конец целой династии, сыгравшей огромную роль в истории мира и ныне забытой.

Они подъехали к поразительно хорошо сохранившемуся храму, который, по словам гида, был построен для царицы Хатшепсут.

Гиду, очевидно, очень хотелось, чтобы герцог сошел с лошади и осмотрел храм. Войдя туда, он бы увидел на стенах, в тени защищавших их колонн портика, письмена, окрашенные в ярко-красные и бирюзовые цвета, а также изображения богов и богинь с их причудливыми головами животных.

Но его по-прежнему не интересовали детали. Герцогу хотелось только созерцать, размышлять и более всего ощущать.