Гарем - Патриция Грассо Страница 20

— Подарок? — недоверчиво переспросила Эстер. С улыбкой удивления она оперлась на его руку и встала с подушек.

— Взгляни, — он показал ей изящного плетения золотой браслет.

Эстер вытянула левую руку. Халид обвил браслетом ее запястье, крохотным ключиком, прикрепленным к золотой цепочке, запер замочек, а цепочку, продев через голову, поместил у себя вокруг шеи.

Эстер растерянно наблюдала за его странными действиями.

От своего кушака Халид отделил длинную золотую цепь из более массивных звеньев. Она подозрительно смахивала на поводок для собаки.

Эстер отпрянула с возгласом:

— Что ты делаешь?

— Обеспечиваю себе спокойный сон, — ответил Халид, соединяя браслет с поводком.

— Нет! — Эстер успела боднуть принца в подбородок и отбежать в глубь шатра.

Халид настиг ее там и сжал в могучих руках, готовый в ярости вытрясти душу из тела красавицы.

— Ну-ка, Дикий Цветок, умерь свою прыть! Прыти у Эстер хватило на то, чтобы, изловчившись, ударить его коленкой в живот и проскользнуть мимо, пока он, согнувшись от боли, сыпал проклятиями.

У выхода из шатра она вдруг резко остановилась и взглянула на разъяренного турка. Тот надвигался на нее. Жажда расправы так и полыхала в его взоре.

— Я не пытаюсь убежать, — сказала в свое оправдание Эстер, и слезы потекли из ее глаз. — Я только не хочу… я не могу быть привязанной как собака.

Она нагнулась, схватила подушку и швырнула ее в принца.

Он отбил в сторону метательный снаряд. Она, рыдая, схватила еще подушку. Тогда Халид со звериным рычанием прыгнул на нее, сбил с ног и навалился сверху.

Эстер завизжала как сумасшедшая и попыталась расцарапать ему лицо. Халид легко завладел ее руками, завел их ей за голову и тяжестью своей пригвоздил к ковру.

Эстер сражалась как бешеная. В отчаянных попытках сбросить его с себя она прибегала к самым разным уловкам, взбрыкивала, изгибалась, выворачивалась. Настоящее безумие овладело ею.

Наоборот, Халид постепенно успокоился, зная, что она в его власти. Он ждал, когда она утомится, и это случилось довольно скоро.

— Пожалуйста… пожалуйста, отпусти меня, — взмолилась Эстер. — Я не могу это вынести, пожалуйста…

Халид поднялся, выпрямился, поглядел сверху вниз, с высоты своего роста на жалкое, плачущее существо.

— Время ложиться спать, — сказал Халид и дернул за поводок.

— Я не животное, чтобы держать меня на привязи. — Эстер всхлипнула. — Убери цепь!

— Чтобы ты смогла ночью сбежать? Нет, так не будет. Давай руку.

— Не надо!..

— Как бы не так, — пробормотал Халид. — Хватит испытывать мое терпение. — Он закрепил поводок на браслете и поволок сопротивляющуюся пленницу к кушетке.

Эстер прокричала:

— Отпусти меня! Я не хочу быть прикованной к кровати и изнасилованной!

Не обращая внимания на вопли и рыдания, Халид дотащил девицу до кушетки и пристегнул поводок. Оставив ее лежать на полу, он уселся рядом на корточки.

— Я тебя не трону. Спи.

— Здесь?

— Разумеется. Место рабыни на полу у подножия кровати хозяина.

Сам Халид присел на кушетку. Он собирался приказать ей снять с него сапоги, но подумал, что это будет уже слишком тяжким испытанием для нее. Весь долгий день ее унижали, всему должен быть предел.

Халид разулся, затем стянул через голову рубашку и отбросил ее в сторону. В сумеречном свете единственной свечи золотая цепочка с заветным ключиком поблескивала на его могучей груди. И то и другое одновременно притягивало внимание Эстер. Ей хотелось схватить ключ и коснуться выпуклых мышц на груди мужчины. А он, он не торопился, словно дразня укрощенную им пленницу.

Медленно он приподнялся и стал спускать штаны.

Эстер откатилась по полу, как могла дальше, и плотно зажмурила глаза.

— Привыкай видеть мою наготу, рабыня, — Халид растянулся на кушетке, лег на бок и уткнулся взглядом в упрямый затылок пленницы. — С завтрашнего дня ты начнешь прислуживать мне.

— Я скорее буду прислуживать сатане, — пробормотала Эстер, надеясь, впрочем, что турок не расслышит ее дерзкого высказывания.

— Ты будешь прислуживать мне с утра, — спокойно произнес Халид. — Иначе я побью тебя.

«Бей, пытай меня, как хочешь, но я не сломаюсь, — подумала Эстер. — Последнее слово останется за мной, и месть моя будет беспощадна. Я перережу тебе горло от уха до уха или всажу кинжал в твою мерзкую грудь, где вместо сердца ледышка».

Лежа на ковре возле постели Халида, Эстер в уме перебирала самые жестокие способы расправы с неверным турком. Прежде чем сбежать из плена, она непременно отомстит ему, причем воспользуется его собственным оружием.

Видение мертвого Халида, проткнутого кинжалом с драгоценной рукоятью, взбудоражило воображение Эстер и настолько утомило ее, что она впала в глубокий сон.

К сожалению, аллах не одарил такой милостью Халида. Он мучился бессонницей и слушал, как Эстер кричит во сне:

— Кровь, кровь… Папа!

Рыдая во сне, Эстер, наверное, насквозь промочила слезами толстый ковер. Халид отомкнул замочек и, осторожно подняв девушку на руки, уложил ее на софу, на нагретое его телом место. Он устроился рядом с ней, устремив взгляд в купол шатра, за которым было беспредельное небо и мириады звезд.

Он старался не касаться Эстер, хотя давалось это ему с трудом. Его руки так и тянулись к ней, желая ласкать, успокаивать, нежить.

Вскрикнув особенно громко, Эстер вдруг пробудилась. Ужас ночных кошмаров застыл в ее глазах, явь смешалась со сном.

— Что тебе снилось? — спросил Халид. Эстер пришла в себя и поняла, что задает ей вопрос не чудовище из сна, а ее господин, с которым следует вести себя осторожно.

— Ты можешь сковать мои руки, но не мысли. Тебе нет дела до них.

— Как же нет дела, когда они мешают мне спать?

— Тысячу извинений, но я не в ответе за то, что говорю во сне.

Халид усмехнулся, давая понять, что не поверил в ее бесхитростную ложь.

— Во сне ты звала меня и своего отца. — Даже не касаясь девушки, Халид ощутил, как вздрогнуло ее тело. — Память о прошлом гнетет тебя. Скажи, прав я или нет?

Эстер не пожелала ответить.

Халид приподнял ее легкое как перышко тело и заключил в объятия.

— На эту ночь я избавлю тебя от сновидений. Я отгоню их и буду на страже.

— Ты раздет…

— Но ты вполне одета. О чем ты беспокоишься? На тебе такая броня.