Любимая девочка Мажора - Мила Любимая Страница 21

Ни слова лишнего, только фотка. Некачественная, смазанная, тёмная. Но видно ясно и чётко, кто и с кем.

ОНА. ОХРЕНЕЛА.

Застегнул джинсы и вылетел на улицу. Как в тумане растолкал целующуюся парочку, едва сдержался, чтобы не разбить морду этому бессмертному упырю. А Князева смотрит на меня, губы облизывает и ресницами хлопает. Прибил бы на месте!

— Ник, спокойно! — узнал в парне Артёма Царёва, одного из парней своей футбольной команды. — Я не знал, что она твоя. Остынь, не претендую.

Ещё бы ты претендовал, утырок!

— Моя, — схватил Миру за талию и закинул к себе на плечо. Попробовала возмущаться, но мигом получила по своей роскошной заднице. Затихла.

Хоть мозгов хватает истерику не устраивать и то ладно. Затолкал в машину, а потом старался не смотреть. Потому, что тогда за себя не отвечаю!

— Хочу назад! — надрывно кричит Князева. — Я с тобой никуда не поеду!

Ага, спросить забыл. Нажал на кнопку автозапуска и стиснул руль обеими руками.

— Адрес напомни, — процедил сквозь зубы.

— Ты глухой, Тарасов? — и ударила меня своим маленьким кулачком. — Не поеду с тобой! Не! Поеду!

Пока гоню по шоссе в город, она не устает выносить мне мозг, припоминая всё на этом грешном свете. Каждое слово вырывается из неё вместе с концентрированным ядом. Врубил музыку в наушниках погромче и постарался абстрагироваться. Адрес Князевой нашел в навигаторе и собирался просто отвезти её домой. Целоваться мне удумала с Царёвым. Нашла с кем!

Никого в жизни не ревновал, ни одну девчонку. А тут… от одной мысли, что она с другим внутри всё полыхает. Докатился, блин!

Остановил машину у её парадной и заглушил мотор, музыку тоже вырубил. Надо убедиться, что эта красота до квартиры дойдет, а не найдет ещё приключений на свою пятую точку.

Фырчит, губы и щеки надула. Выглядит точь-в-точь, словно злой бурундук.

— Ты не имеешь права так себя вести со мной! — выдала и ткнула пальцем в грудь. — Я свободная девушка и могу делать, что хочу и с кем хочу. А ты… ты… о, ты просто сволочь, Тарасов! Конченная, слышишь?!

— Мирослава.

— Что, Мирослава? Имя никак запомнил, да? Мальчику двадцать один годик, а память как у баобаба! Мало тебе было, да? Так вот, не смей больше никогда….

Затыкаю её рот поцелуем, потому что слушать эту истерику сил никаких не было. Достала!

Всхлипнула, но не оттолкнула. Замерла в моих руках, словно ждала от меня решительных действий. Да идите вы!

И целую её, погружаюсь в неё без остатка, наматываю на кулак дурацкую косу и притягиваю ближе к себе. Ещё!

Обвивает за шею руками и неожиданно пугается собственной решительности. Пытается вырваться, мотает головой, глупенькая. Не отпущу! Моя!

— Ник, — пальчиками ведет по моим плечам. — Нельзя. Отпустишь?

— Отпущу, — рассмеялся и за талию усадил верхом на себя. — Но не сейчас.

Наши губы сливаются в поцелуе, я уже не могу остановиться, когда она так близко, когда хочет меня и говорит «нет» только на чистом автопилоте. Сдерживал свои желания из последних сил. Целовал пухлые губы, трогал желанное тело везде, куда только мог дотянуться и был в экстазе только от того, что она выгибается в моих руках, томно постанывает и дышит тяжело-тяжело в шею.

О, да!

— Не надо! — пискнула и так посмотрела, что всё внутри мгновенно закоротило. Чистая расплавленная лава по венам и прямо в сердце.

— Надо, Мирослава! — всего один рывок и пути назад уже нет. — Надо!

Мирослава

Его руки на моих бедрах, грубо фиксируют. Пальцы Ника до боли впились в кожу, точно синяки на попе останутся. Но это сейчас заботило меньше всего на свете. Только Он. Только Я. И электричество между нами.

Сильные, жёсткие толчки, как сквозь пелену тумана. С ним всё, как в чертовом раю! И где-то на задворках сознания разум пытается включиться, достучаться до меня, да только мозги временно вне зоны доступа.

Логика? Да к дьяволу её!

Ничего не соображаю, не понимаю, прижимаюсь губами к его шее, дышу им, пока Ник показывает нам обоим рай на земле.

Боже! Это! Прекрасно!

Он перекладывает меня на сидение, прохладная кожаная обивка на мгновение отрезвляет, но Ник не дает мне и секунды отдыха. Накрывает моё тело своим, чтобы вновь унести в космос и доказать, как хорошо может быть с ним. Только с ним! Слишком слабая, не могу сопротивляться его рукам, его губам. Пусть завтра моя душа вновь будет расколота на мелкие осколки.

Шуршит фольга. Осмелилась поднять глаза на парня. Погрузилась в холод и мрак изумрудных глаз с головой, сердце принялось сильно, учащенно биться. Ему ещё никогда не было так страшно. Не было так больно.

Для Ника это очередной эротический забег. Ещё одна девочка, которая скрасит его одиночество, а завтра меня сменит другая. Потом вторая… третья…

Я должна это прекратить!

Ага, легко сказать да сложно сделать. Только рванула со своего места, как Ник уверенным движением уложил обратно. Руки поднял над головой, прижимая их к какой-то твердой поверхности. Снова и снова накачивает собой, а я до боли прикусываю нижнюю губу. Он не услышит, как кричу под ним. Никогда!

Замер, ухватил за бедро, приподнимая. О, господи!

— Хочу слышать тебя, Мира, — и тянет на себя, разжигая во мне пожар, который срочно нужно было потушить. — Давай, малышка.

Его губы накрывают мои и впиваются жадным, голодным поцелуем, мы раскачиваемся в такт, переплетаемся в единое целое. Прижимаюсь к горячему телу парня и позволяю себе разрушить все рамки приличного и дозволенного. Шарю ладонями по сильной спине, впиваюсь ногтями и обхватываю Ника крепко-крепко, чтобы чувствовать ярче каждое движение.

Он! Чистый! Космос!

Пару секунд просто лежу в совершенно бесстыдной позе, но не могу и пошевелиться от той сладкой слабости, что захватила меня целиком и полностью в свой плен. В глазах стоят слезы, а сердце до сих пор отбивает невозможные кульбиты, ножки дрожат, мурашки по телу.

А Ник просто сидит, облокотившись о спинку кресла и бездумно пялится в ночную темноту. Вот и всё. Получил, что хотел. И мне настолько мерзко стало от этого, просто невыносимо больно. Снова позволила циничному мажору вытереть о себя ноги. Дура! Идиотка! Что же я наделала?

После нашего поцелуя на стадионе, как и договаривались, поехала к Машке. Смотрели кино, ели всякую вредную еду и болтали обо всём на свете. Ну, как…. Савельева включила фильм и закидывалась картошкой фри и колой, а я тихо и молча уничтожала себя. Вспоминала его губы и представляла, кого он там на своей вечеринке зажимает по углам. Козлина!

А дальше, как в тумане. Мы зачем-то туда поехали. Я зачем-то разговорилась с каким-то футболистом. Царёв, кажется. Но Никита и там умудрился всё испортить. Взял, словно дешёвку прямо в машине.