Только герцогу это под силу - Сабрина Джеффрис Страница 21

— Зачем вам нужны во вторник экипажи? — внезапно спросил он, отвлекая свое внимание от её губ.

— Нам надо перевезти несколько женщин-заключённых на небольшое расстояние, вот и все.

Чего же тогда она так самодовольно улыбается?

— А разве это не входит в обязанности тюрьмы?

— Входит, но заключённых обычно садят в открытую телегу, а мы не хотим этого, потому… — Её улыбка исчезла. — Ладно, это право не разумно.

— Позвольте предположить — скованные в открытых телегах заключённые привлекают всеобщее внимание. А значит, женщины подвергаются насмешкам и оскорблениям.

— И избиениям бесчувственными людьми, — в её голосе нарастало возбуждение. — И забрасываются гнилыми помидорами и яйцами… — Она внезапно остановилась, осознав как сильно она открылась. — Мы посчитали, что частные экипажи, как-никак, лучше, чем телеги.

— Не сомневаюсь, — сказал он раздражённо. — Особенно мои личные экипажи. Зачем подвергать прихоти буйной толпы ваши собственные экипажи, куда забавнее подвергнуть этому мои?

— Мы не просим вас делать того, чего сами не делаем, — Луиза окинула его испытывающим проницательным взглядом. — Вы же говорили, что хотите понаблюдать.

— Да, говорил. — И дерзкая девчонка ухватилась за случай помучить его за это. — Но как не радуйся я выпавшему случаю поскакать под градом гнилых овощей, я вам для этого дела охотнее достал бы более подходящие кареты.

Она фыркнула.

— Если вы про наёмные экипажи, то мы пробовали. Они не хотят сдавать их нам, ни за какие деньги. Только не для этого.

Этой девице-бедокуру всё же не терпится, так и вынуждает подставить его личные роскошные экипажи.

— Владельцы наёмных экипажей рискнут, если получат должное побуждение. Например, гарантии герцога, что их потери возместят.

Это хорошо, что его состояния более чем достаточно. Иначе, уверяя свою будущую жену-скептика довериться ему, он, в итоге, довел бы себя до нищеты.

Не услышав от неё ни слова, он добавил:

— Разве это не то, что нужно? Или вы непреклонны и хотите видеть, как толпа уничтожает мои экипажи?

— Это не смешно, — сказала она. — Наша группа серьёзно настроена добиться человечного обращения для тех женщин.

— Не так уж серьёзно, — герцог ещё сердился на то, как она ранее ловко крутила им. — Иначе не отказались бы и воспользовались моими значительными талантами для своей наибольшей выгоды.

— Прекратите, не побуждайте меня втягивать вас в наши политические дела, — она сложила руки на коленях. — Я знаю, что наблюдение за нами — это не подлинная ваша цель.

— Это, безусловно, не единственная моя цель, — проговорил он тихо.

— Как это понимать?

Он медлил, тем не менее, уж лучше быть честным там, где это возможно. Честность всегда продвигала его дальше в отношениях с ней, чем обман.

Всё это ухаживание — обман, насмехался дедушкин голос. И ты называешь меня лицемером?

Саймон сжал зубы. Это не обман — он полон решимости жениться на ней. Он просто скрывал свои мотивы ради этого: только так можно было добиться наилучшего для всех исхода — включая её.

— Наверняка, мое желание очевидно. Я хочу быть с вами, Луиза.

Она недоверчиво посмотрела на него.

— Почему? Король вам что-то рассказал? Он всё никак не уймется, заладил о моей деятельности…

— Это никак не связано с королём, — отрезал он, позже пожалев о вопиющей лжи. Но Господи, Луиза иногда вынуждала его. — Ты самая недоверчивая особа, которую мне доводилось встречать. Упаси боже мужчину взяться ухаживать за тобой…

— Ухаживать за мной! — её мелодичный смех раздражающе подействовал на него. — Ухаживать за мной? Ну и дела.

— Не самый лестный отклик, — проворчал он.

— Нет, нет, простите меня, я польщена, правда, польщена. — Её плечи сотрясались от смеха, и она крепко сцепила одетые в перчатки руки.

— Могу видеть, как вы польщены. Вы на грани обморока.

Девушка озорно взглянула на него.

— Вы предпочли бы видеть меня в обмороке?

— Я предпочел бы видеть, что вы воспринимаете меня всерьез. Так как на этот раз я твёрдо решил завоевать вас.

Её глаза потемнели.

— Вы это серьезно, не так ли?

— Я бы не произносил это, если бы… — Он спохватился слишком поздно.

— Так не думали? — закончила она, с игривой улыбкой на устах. — Мне кажется, достаточно легко вспомнить, как вы тогда впервые произнесли это, имея в виду совсем иное.

Герцог разозлился.

— С того времени всё изменилось. И я изменился. — Сильнее, чем она себе представляла, даже если у него до сих пор были скрытые мотивы ухаживать за ней.

— Не вы один, — прозвучало так, будто она пыталась убедить в этом не только его, но и себя. — Вот почему нет смысла вам за мной ухаживать. Я больше не наивная глупышка, ловящая каждое ваше слово.

— Вы никогда не были глупышкой. — Он нервничал, хотя осознавал, что этот разговор ни к чему не приведет. Понятно, они не могли двигаться дальше, минуя его.

Грум Саймона, может, и не слышал их за возбужденным «щебетанием» Раджи и поднятым верхом фаэтона. Но на всякий случай, Саймон понизил голос.

— Это я был дураком, Луиза. Я полагал, что могу делать всё, что король ни попросит, ни ранив никого. — Тон его становился язвительным. — К несчастью, у меня досадная склонность заходить в деле слишком далеко, когда любой другой бы уже протрубил отступление.

— Правда? — проговорила она холодно. — Продолжайте.

— Я не думал так, как сказал, клянусь. — Сжимая поводья, он внимательно смотрел на усыпанную гравием дорогу. — Тем вечером, когда вы сказали мне, что я не должен видеть вас, пока вы не достигли совершеннолетия, я понял, что мои планы рушатся. Слова сорвались…

Она запнулся, осознав, как ничтожно это прозвучало. Тем не менее, это правда. Отчаянно пытаясь сохранить королевское влияние, он произнёс те роковые слова, навсегда изменившие его жизнь: «Бежим со мной. Я люблю тебя. Выходи за меня».

Секундой позже, он пожалел о них. Даже в пылу юношеских амбиций, он понял, что зашел слишком далеко. Но, всё же, не взял слов обратно.

И когда её личико засияло, и она сказала «да», совершенно нормальным показалось поцеловать её. Особенно, когда он неделями мечтал об этом, думал об этом по ночам, сгорал от желания прикоснуться к ней…

— Дело в том, сэр, — сказала Луиза, — меня больше не волнует, что вы изменились. Я не собираюсь больше выходить замуж ни за кого. Ни за вас, ни за другого мужчину.

Он не хотел верить ей. Его сестра заявляла о том же, пока не уступила ухаживаниям Дрейкера. И, если Луизе вздумалось отвадить его, ей придется постараться.