Нянь, или Мужчину вызывали? - Холли Петерсон Страница 21

Я добавила, стараясь говорить с энтузиазмом:

— Главное, что вам будет весело. Он будет забирать тебя из школы, водить на тренировки или туда, куда ты захочешь. Даже на бейсбольные тренажеры на пристани Челси.

Опять молчание.

— Детка, тебя что, даже бейсбольные тренажеры не заинтересовали? Как это так?

Дилан пожал плечами, не открывая глаз. У меня заныло сердце. Я надеялась порадовать своего маленького Иа-Иа, а в итоге заставила его снова загрустить. Я так ждала этого вечера, чтобы сообщить ему новости, потому что хотела, чтобы он уснул счастливым. У Дилана дрожала нижняя губа.

Я попробовала еще раз.

— Ты ведь туда ходишь только на дни рождения, а Питер в любой день может тебя туда сводить.

Дилан сел, включил свет и посмотрел на меня, прищурившись.

— Это потому, что папы никогда нет дома?

Наши дети гораздо умнее, чем мы о них думаем.

— Ух, ты, — сказал на следующий день Питер Бэйли, протянув мне куртку. — Этот гардероб больше моей спальни.

— Мне он тоже кажется слишком большим, — сказала я, судорожно ища плечико для его куртки. — Мы сюда несколько месяцев назад переехали. Но вы увидите, мы живем довольно просто.

Я попросила Питера одеться просто и удобно, поэтому он явился в брюках для сноубординга с карманчиками и молниями по бокам, поношенной фланелевой рубашке поверх футболки, а на ногах у него были коричневые замшевые кроссовки.

Он снял бейсболку, и я ахнула.

— Ах, это. — Он показал на огромный шрам на лбу. — Вот поэтому я и надел кепку. Я вчера вечером слетел со скейтборда. Глупо. И я знаю, что он безобразный, извините.

Я покачала головой.

— Неважно. Дилан подумает, что это круто.

Питер был гораздо крупнее, чем я его запомнила.

Прошла всего пара минут, а мне уже казалось странным, что в моем доме находится посторонний взрослый мужчина, разговаривающий низким голосом. И его я наняла в няни? С магистерской степенью? Он намного выше меня, и как я буду им командовать? Встану на цыпочки и велю немедленно убрать игрушки? Мне стало не по себе.

— Питер, я очень рада, что вы здесь.

— Что-то не похоже.

— Нет, правда, все будет просто здорово.

Послеполуденный светлился сквозь желтые шелковые шторы в гостиной и отражался от стопки книг на журнальном столике. На книгах стояли два больших контейнера с крышками. Я предложила Питеру сесть в маленькое антикварное кресло, а сама устроилась рядом на диване.

— Хотите чего-нибудь выпить?

— Ага.

Интересно, он попросит чего-нибудь «мужского», например пива? Я вскочила.

— Имбирный эль, пожалуйста, а если нет, то можно кока-колы.

Я достала лед из морозильника и собралась уже положить его в хрустальный бокал. Минуточку, кажется, я задала неправильный тон: он же не гость, а служащий.

Тем временем Питер рассматривал контейнеры. На одном — была этикетка «Детские лекарства», а на другом — «Семейные лекарства на крайний случай». Рядом со столом стояла картонная коробка с надписью «Домашние припасы на крайний случай». Я собрала ее той ужасной осенью после 11 сентября. Там же лежала папка с двумя копиями списка важных телефонов и адресов и ежедневные расписания учебных, спортивных и культурных занятий с особыми цветными пометками для каждого ребенка. Моя мама была библиотекарем в местной средней школе, поэтому у нас дома даже инструменты в гараже раскладывались по библиотечно-каталожной системе. Это мама виновата в моем пристрастии к спискам.

Питер сидел, глядя на меня вежливо и внимательно, и я слышала, как тикают часы на каминной полке.

— Давайте я объясню, какие у нас тут порядки…

— В каком смысле?

— Ну, в доме. Как все работает.

— У вас что, как в конторе?

— Да нет, просто по расписанию.

— А должностные инструкции для работников есть?

— Очень смешно. Инструкций нет, но работники есть. Няня Иветта и экономка Каролина. Они прекрасные женщины, но им понадобится несколько дней, чтобы к вам привыкнуть.

— Нет, не понадобится. Где они?

Он встал.

— Погодите! Давайте сначала… кое-что обсудим, Если вы не против. С вами все в порядке? Вам тут нравится?

— Пока в порядке. Семь минут у вас просидел, но вроде все нормально. — Он улыбнулся. — А с вами-то все в порядке?

Я что, так сильно себя выдаю? Я нервно зашелестела бумагами, все еще не очень понимая, каким тоном разговаривать с взрослым мужчиной, которого, я нанимаю на работу, избегая при этом снисходительности. Я не хотела говорить покровительственным тоном. А потом я подумала, насколько по-сексистски это выглядело: женщинами в доме я командовать могла (или, по крайней мере, пыталась), а вот мужчинами — нет.

— Дилан ходит в школу Сент-Генри на углу Восемьдесят восьмой и Парк-стрит. По понедельникам у него спортивные занятия на острове Рэндалл. Они забирают детей на автобусе и потом привозят обратно, но иногда матери отвозят детей сами, чтобы посмотреть тренировки. Вы могли бы возить его туда? Вы умеете водить машину?

— Водить? М-м-м-м…

— Вы не водите?

— Может, вы меня научите?

— Я?

— Я шучу. Я умею водить машину.

— Умеете? О, отлично! — Надо взять себя в руки. Это просто смешно. — Ладно, я это заслужила. Просто… ну, вы когда-нибудь водили «сабербен»? Такой, знаете, большой, трехрядный, и по городским улицам?

— Как, по-вашему, много тридцатилетних мужчин родом из района Скалистых гор не умеют водить джипы?

— Немного. Извините.

— Да не извиняйтесь, ничего страшного. Просто я в одиночку с тремя десятками ребят справлялся, так что, знаете, все будет в порядке.

— Точно?

— Ага.

— Здорово. — Это прозвучало так, будто я хвалю трехлетку, и я покраснела. — По пятницам у него виолончель, в пять часов. В очень хорошей музыкальной школе на Девяносто пятой улице. Вы знаете, научно доказано, что студенты, занимавшиеся в детстве музыкой, учатся в медицинских школах на сорок процентов лучше.

— Да ну?

— Да-да. Это как-то связано с тем, что они привыкают сводить ноты в уме в одно целое. Адрес в папке. По средам у него столярное дело — это поможет потом с геометрией, отлично развивает мелкую моторику и помогает сосредотачиваться на доведении проектов до конца. По вторникам и четвергам с половины четвертого до половины пятого, или далее до шести, я совсем не против, вы двое…

— Ого. — Вид у него был встревоженный.

— «Ого»? Простите…