Препоны любви - Кортни Стайерс Страница 21

Реакция матери была незамедлительной: стать для заболевшей малышки доктором. Прежде всего она измерила у нее температуру; показатель градусника оказался высоким, но не опасным. Затем подобрала лекарство, которое могло бы сбить температуру; но девочка категорически отказывалась принимать его. Пришлось пустить в ход все средства и уловки, вплоть до колыбельных песенок, чтобы уговорить ее проглотить «самую сладенькую конфетку». После этого Кэтрин искупала дочурку в горячей ванне и заменила влажные простыни в кроватке.

У Энни это был уже не первый приступ все той же болезни — хронического воспаления уха. Знакомые симптомы были налицо и в этот раз — высокая температура, зуд в ушной раковине, бессонница из-за непроходящей боли…

Кэтрин знала, что бессонница теперь будет мучить не только малышку, но и ее саму.

После всех процедур мать с дочкой с трудом заснули в кресле-качалке. Спустя два или три часа Кэтрин проснулась как от толчка и увидела потоки яркого солнечного света, лившиеся из окна детской комнаты. Быстро протерев глаза, она взглянула на часы: было уже начало девятого. Осторожно переложив спавшую Энни в ее кроватку, женщина вышла на кухню, подняла телефонную трубку и стала набирать номер местного педиатрического отделения. После многих попыток ей удалось-таки туда дозвониться и записаться на прием к врачу.

Теперь — уже во вторую очередь, только после звонка к педиатру — Кэтрин должна была связаться с Джеймсом. Набирая его служебный номер, она с какой-то необъяснимой грустью подумала о том, что ее сегодняшнее непредвиденное опоздание, а вернее, неявка на работу может обернуться для нее обидным увольнением. Впрочем, ведь все равно он взял ее на время — пока отгуливала свой отпуск миссис Марджери. Боссы не любят, когда их терпение испытывают даже штатные сотрудники, вынужденные оставаться дома с больными детьми, а уж если с работы отпрашивается временная секретарша, тогда пощады не жди… В трубке раздался щелчок — и коммутатор соединил ее с офисом Джеймса. На секунду женщина похолодела от страха. «Но, может, он еще не приехал на работу?» — как за соломинку, ухватилась Кэтрин за последнюю надежду…

— Джеймс Роккаттер у телефона.

— Джеймс, это Кэтрин. Извини, что я не на работе.

— С тобой все в порядке?

Прозвучавшее в его голосе беспокойство заставило ее проникнуться чувством вины из-за того, что она не проснулась вовремя и не позвонила ему раньше.

— Да, со мной все в порядке, но заболела дочка, у нее высокая температура. — Кэтрин старалась говорить лаконично и не придавать голосу никакой эмоциональной окраски. — В десять тридцать я должна показать ее педиатру, так что сегодня мне не удастся попасть на свое рабочее место. Я очень сожалею, Джеймс.

— Ничего страшного, — успокоил он ее.

— Насколько я понимаю, если тебе придется заняться поисками другой временной секретарши…

— В этом не будет необходимости. Ты только держи меня в курсе всех твоих домашних дел, хорошо?

— Разумеется. И спасибо тебе.

С самого утра дом Кэтрин Пирс был наполнен суматохой. Проснувшись, Энни горько расплакалась и стала теребить больное ушко. Девочка отодвигала ручонками любую пищу, а когда Кэтрин попыталась одеть ее перед выездом к педиатру, она начала отшвыривать от себя одежду. Наконец ей с трудом удалось втиснуть раскапризничавшуюся малышку в джинсовый комбинезончик и переодеться самой, и они отправились в педиатрическое отделение. После посещения врача мама с дочкой съездили в аптеку за антибиотиками, а когда вернулись домой, Кэтрин вдруг почувствовала себя настолько изможденной, что ей захотелось забыть обо всем на свете и расплакаться. Расплакаться так же горько, как плакала утром ее страдающая малютка.

Кэтрин редко жаловалась на судьбу. Выбрав такой полусмиренческий путь в жизненном пространстве, она считала бессмысленным бичевать себя за прошлые ошибки. Одной из таких ее ошибок было увлечение отцом Энни, принятое ею за любовь. Еще более ошибочным оказалось ее предположение о том, будто этот человек и сам был влюблен в нее.

Не жалуясь на вчерашний день, Кэтрин не хныкала и тогда, когда ей подставлял ножку день сегодняшний. Впрочем, иногда все-таки хныкала. Хныкала и бичевала себя и горько и безутешно плакала. Но это бывало не часто. В основном в те редкие моменты, когда на нее вдруг наваливалось одиночество и ей становилось страшно.

Она подошла к детской кроватке и уставилась на личико спящей дочери. На глаза матери навернулись слезы, а на сердце начали скрести кошки. Да, к ней подкрался очередной момент одиночества. Он бесцеремонно швырнул женщину в свои невидимые тиски и начал безжалостно мучить, заставляя ее задавать себе, как всегда, один и тот же вопрос: «А правильный ли я выбрала путь в жизненном пространстве?»

Именно в такие моменты Кэтрин хотелось, чтобы рядом оказался человек, с которым можно было бы поговорить, к которому можно было — хотя бы на минутку — прильнуть. Ей хотелось, чтобы у Энни был отец, который бы по-настоящему, не притворно любил ее, был бы ей другом, советчиком и которому было бы в самом деле интересно наблюдать, как она подрастает, как меняются ее взгляды, суждения, характер.

Конечно, она могла бы сейчас позвонить в Аллентаун и поговорить с Джерри Маккинзи, но это было бы с ее стороны не честно. Этот парень придавал слишком большое значение их первому и единственному свиданию, и ее неожиданный звонок наверняка всколыхнул бы в нем надежду на возобновление их отношений, что совсем не входило в ее жизненные планы. Нет, ей не следовало поступать с Джерри так жестоко. Она знала, что он любит ее и в любой момент был готов жениться на ней, но для нее этот человек был всего лишь надежным другом детства, не больше.

Кэтрин никогда не смогла бы заставить человека, участвовавшего в сотворении Энни, взять на себя хотя бы частичную ответственность за ее поддержку и воспитание. И точно также она никогда не смогла бы выйти за кого-нибудь замуж только ради того, чтобы облегчить свое бремя матери-одиночки.

Неожиданно зазвенел дверной звонок. Он прервал поток невеселых мыслей женщины, и она рванулась из детской комнаты в коридор, торопясь открыть наружную дверь до того, как неизвестный посетитель нажмет на звонок второй раз и разбудит Энни. После утомительной поездки к педиатру и в аптеку Кэтрин сразу уложила дочурку спать, но в суматохе забыла повесить снаружи картонку с надписью «Тихо: спит ребенок».

Когда она открыла дверь, то обнаружила не почтальона, как ожидала, а… Джеймса! Кэтрин так и остолбенела.

— Э-э… привет, — наконец удалось ей выдавить из себя. — Проходи.

По всему было видно, что мужчина чувствовал себя неловко. Оглянув беглым взглядом гостиную, он смущенно улыбнулся и вдруг протянул ей из-за спины букет свежих весенних цветов, а вслед за ними — розовую белочку.

— Это тебе, — сказал он. — По правде говоря, я просто не сообразил, что можно было бы подарить тебе в такой ситуации.

— Спасибо. — Она весело хмыкнула, а потом тихонько, боясь разбудить Энни, засмеялась. — Мне всегда хотелось получить от кого-нибудь такую симпатичную розовую белочку.