Лагуна фламинго - София Каспари Страница 21

— А…

От этого легче не становилось.

Увязнув в долгах, дон Лоренцо наверняка чувствовал себя как раненый зверь, в любой момент готовый напасть.

Глава 8

Филипп обожал ежегодные карательные экспедиции против индейцев Чако. Он с предвкушением ждал начала похода, испытывая нетерпение, как в детстве, когда не мог дождаться Рождества. Во-первых, этих дикарей-безбожников нужно было наказать: в этом году они ограбили одного из переселенцев, приехавшего в Аргентину из Швейцарии, увели у него почти тридцать лошадей. Во-вторых, во время боя Филипп чувствовал себя по-настоящему живым. Когда ему удавалось ранить одного из этих псов, он не мог сдержать радостный крик. Убийство приносило Филиппу истинное наслаждение, и с каждым годом ему становилось все сложнее бездействовать месяцами. Он знал, что его отец чувствует то же самое. Иногда они вместе отправлялись на охоту, чтобы утолить жажду крови, но убивать животных было не так приятно, как людей. Однако Филипп не мог позволить себе забить насмерть еще кого-то после того случая с Клаудиусом Либкиндом — иначе он мог бы навлечь на себя подозрения. Нельзя же рассчитывать на то, что ему опять повезет, как с этим дурачком Франком Блумом.

Ну, по крайней мере, оставались карательные экспедиции, хотя там жертвы и не были настоящими людьми, а так, дикарями, проклятыми грязными воришками, поджигателями. И эти твари жили на земле, которую и обрабатывать-то не умели.

В этом году экспедицию возглавляли трое индейцев из Романга. «Жалкие мрази», — вот уже в который раз подумал Филипп. Будь его воля, он прикончил бы эту троицу сразу же после завершения экспедиции. Наказание за предательство — повешение, значит, нужно вздернуть их на суку, и дело с концом, верно?

Парень опустил ладонь на луку седла, другой рукой придерживая поводья. Всадники ехали один за другим, трое проводников скакали рядом. Перед Филиппом скакало человек десять. И вдруг он почему-то подумал о Мине. Парень уже решил, что, когда вернется, так просто ее не отпустит. Мина превратилась в хорошенькую девушку. Она уже не была такой худосочной, как раньше. Филипп не хотел приставать к ней в доме, а на улице девчонке постоянно удавалось улизнуть. К тому же всю неделю она работала у Дальбергов, а когда Филиппу предоставлялась возможность побыть вместе с ней, постоянно кто-то оказывался рядом. Парень раздраженно прищелкнул языком. Может, стоит отказаться от своих дурацких предубеждений и все же наведаться к Мине ночью?

Он с наслаждением представил себе, как прокрадывается к девушке в комнату, как зажимает ей ладонью рот, как она смотрит на него и ее глаза расширяются от страха. От этой мысли Филиппу стало так сладко, что он испытал возбуждение. Парень вновь прищелкнул языком, подгоняя коня: всадники двинулись быстрее.

Им понадобилось девять дней, чтобы добраться до лагеря индейцев. Погода стояла ясная, и индейцы заметили приближение белых еще издалека. Пока эти твари готовились к бою — или к бегству, — отряд перешел в галоп. Филипп удерживал лошадь только ногами, выхватив оружие. Каждая мышца его тела напряглась от восторга. В воздухе повис едкий запах пороха, послышались выстрелы. Похоже, в этот раз отряд не поскупился на амуницию.

Индейцы разбегались во все стороны. Большинство мчалось к зарослям камыша на берегу лагуны. При первом же столкновении некоторые индейцы погибли. Теперь краснокожие пытались воспользоваться моментом и напасть.

В тот же миг Филипп увидел, как его отец уклонился от метательного оружия индейцев, которое называли boleadoras. Это были обернутые кожей круглые камни, привязанные к ремням. Ремни обвивали ноги жертвы, лишая ее боеспособности. Филипп прицелился в индейца, напавшего на Ксавьера. По телу юноши прошла волна наслаждения, когда индеец повалился на землю. Филипп развернул коня и понесся на очередного противника. «Убей! — кричал голос в его голове. — Убей, убей, убей!»

Мужчин не было уже две недели, когда Мина решилась рассказать Аннелии о своем плане. Теперь девушка по вечерам возвращалась от Дальбергов домой, чтобы не оставлять мать одну. Она сообщила об этом своей хозяйке, и та полностью поддержала Мину.

Мина уже давно думала о том, как поговорить с матерью. Она старательно подбирала слова, но все они казались ей неподходящими. Однажды Мина уже открыла рот, собираясь начать разговор, но тут мать о чем-то ее попросила, и девушка опять не отважилась сообщить ей о своем решении. Но теперь время настало. Со дня на день могли вернуться Ксавьер и Филипп. Тогда сбежать будет сложнее, а Мина приняла твердое решение оставить поместье. Она не могла жить здесь без Франка, а ее возлюбленный не мог вернуться, ведь Мине так и не удалось доказать, что это Филипп, а не Франк причастен к убийству Клаудиуса.

И все же девушка сообщила Ирмелинде, где Франку следует ее искать, если он вернется.

— Каждый год в День независимости я буду ждать его вечером на площади в Буэнос-Айресе, Ирмелинда, пока мы не встретимся. Пускай Франк не забывает об этом. Ты ему напомнишь?

Ирмелинда кивнула.

Этим вечером Аннелия и Мина сидели на маленькой веранде, наслаждаясь покоем. Солнце клонилось к горизонту, заливая все вокруг багряным светом.

— Это наш шанс, мама, — хрипло сказала Мина.

— Шанс? — удивленно посмотрела на нее Аннелия.

— Давай уедем отсюда, мама. Давай сбежим!

— Но… сейчас осень. — Женщина заломила руки. — Куда же нам бежать? На какие деньги? Кто примет нас к себе? Мы никого не знаем в этой стране.

— Нужно решиться и отправиться в путь. — Мина поджала губы. — Мы не можем оставаться здесь мама, нам нельзя здесь оставаться. Он бьет тебя каждый день. — Девушка осторожно коснулась синяка под левым глазом Аннелии, уже сменившего темно-синий цвет на желтоватый. — Когда-нибудь это чудовище убьет тебя, мама. Я больше не могу смотреть, как он тебя бьет. Я хочу убежать отсюда. Куда угодно, только бы подальше от этого места.

— Подальше от этого места? — Аннелия вновь покачала головой. — Не получится, Мина, нельзя. О господи, Мина, мы ведь женщины, мы не можем путешествовать без сопровождения по этой пустоши! — С этими словами Аннелия вскочила и убежала в дом.

Мина осталась на веранде как громом пораженная. Через три дня Филипп и его отец вернулись в поместье.

Мина проснулась от странного чувства. Ей казалось, что она задыхается. Что-то зажимало ей рот. Это была чья-то рука? Девушка почувствовала, как в ней поднимается волна паники. Мина отчаянно пыталась высвободиться, но рука вжимала ее в подушку. В полумраке комнаты темной громадой над ней нависала чья-то фигура.

«Это дьявол», — пронеслось у Мины в голове. Нет, это был Филипп. Она знала, что это Филипп. Она уже давно готовилась к нападению, замечая его взгляды, его прикосновения, то, как он страстно улыбался ей, как выразительно облизывал губы.

«Нельзя было здесь задерживаться, — подумала Мина. Она ничего не могла поделать, ей оставалось только смотреть на Филиппа. — Нужно было убедить маму бежать со мной. Или отправляться в путь одной». Мине вспомнилось, как Филипп и его отец вчера вечером рассказывали о нападении на поселение индейцев. Тогда девушке стало плохо. Ей пришлось плотно сжать губы, чтобы сдержать позывы к рвоте.