Чужестранка в гареме - Патриция Грассо Страница 21

Подрагивающее пламя свечи окутывало роскошные апартаменты принца мягким светом, оставляя в тени углы шатра. Халид и Малик сидели за столом в ожидании ужина. Перед принцем стоял хрустальный кубок с розовой водой, а Малик потягивал принесенное из дома вино.

– Как поживает твой маленький ястреб? – спросил Халид по-турецки.

Малик улыбнулся:

– Хорошо, если его хорошенько вздуть. Ты послал весточку?..

В этот момент откинулся полог шатра, и оба мужчины обернулись. Вошел Абдул, закатил глаза и придержал полог, чтобы впустить рабыню принца с ужином.

Хедер возникла на пороге как ангел мщения. Облаченная в яшмак, позаимствованный из гарема Малика, она была укутана с головы до ног. Видны были только глаза девушки.

Она медленно пересекла комнату, поставила тяжелый поднос на стол и принялась расставлять приборы. В качестве основного блюда сегодня был кебаб из кролика, в оливковом масле, с тимьяном и петрушкой. На гарнир подали шафранный рис, маринованные огурчики и артишоки в легком уксусе.

– Я задыхаюсь, – пожаловалась Хедер по-французски, наполняя бокалы водой. – Тело обычно пеленают после смерти, а не до.

– Ты что-то сказал? – обратился Халид к другу.

– Нет, – ответил Малик, не в силах сдержать улыбки.

Кажется, сейчас начнется фейерверк, которого он ожидал весь день. Наблюдать за принцем и его пленницей было весьма увлекательно.

– Я, наверное, ослышался, – сказал Халид. – Отменные манеры моей рабыни не позволят ей заговорить, пока к ней не обратились. А еще она знает, что после того, как еда подана, рабыня должна удалиться в темный угол комнаты и ждать, пока хозяин позовет ее.

Выругавшись про себя, Хедер отошла в угол и погрузилась в молчание. Зная, что со своего места за столом чудовище ее не увидит, девушка быстро избавилась от удушливого черного покрывала, бросила его на пол и для пущего эффекта наступила сверху. Ни за что больше она не наденет эту штуку. Боже всемогущий, она англичанка, а не турчанка!

– Восхитительно, – сказал Малик по-турецки, попробовав кролика. – Это она готовила?

– Нет, конечно, – фыркнул Халид, бросив взгляд в тот угол, где находилась Хедер. Перейдя на французский, он добавил: – О стряпне моей рабыни я могу сказать только одно – она несъедобна. Да что там, за обедом она меня чуть не отравила.

– Случайно или нарочно? – спросил Малик, пригубив вина.

Пожав плечами, Халид проговорил презрительно:

– Артишоки были кислыми. Рис недоварен, а бедный ягненок еще дышал.

Малик расхохотался и подавился вином. Халид постучал другу по спине. От неловкого движения вино разлилось по скатерти.

Халид взглянул на Хедер и щелкнул пальцами. Она проигнорировала этот жест.

– Нам нужна твоя помощь, рабыня, – сказал Халид. – Ты должна приучаться все время быть к услугам своего хозяина.

Проворчав что-то себе под нос, Хедер двинулась вперед, как самый настоящий воин. Халид сразу заметил воинственное выражение на ее прекрасном лице. Вечер с каждой минутой становился все интереснее.

– Хорошая рабыня никогда не опускает вуаль, – заявил Халид.

– Никогда из меня не выйдет хорошей рабыни, – проворчала Хедер.

– Вытри все и налей еще вина моему другу, – приказал Халид.

Опустившись на колени возле стола, Хедер принялась вытирать лужу.

– Моя месть Хорьку была бы полной, если бы эта девушка вышла за него замуж, – проговорил Халид, снова насмешив своего друга. – Фужер вызвал бы меня на открытый бой, только бы избавиться от нее.

Хедер с мрачным видом принялась разливать вино. Ужин еще не успел закончиться, а она уже поклялась отомстить.

– Кстати, о Фужере, – сказал Малик, переходя на турецкий, чтобы Хедер не догадалась о содержании их разговора, – как ты собираешься выкурить его из берлоги? Я всегда любил твою сестру и хочу принять участие в мести.

– Мой человек как раз везет сообщение на Запад, – ответил Халид тоже по-турецки. – Нареченная графа де Болье, пленница Меча Аллаха, будет продана на частном аукционе в Стамбуле. Разумеется, граф сможет принять в нем участие.

Малик удивился. Он-то понимал, что Халид привязался к девушке.

– Хорек – трус и никогда не высунет нос из норы, – сказал он.

– Фужер приедет в Стамбул, – возразил Халид.

– А что же будет с твоей рабыней? – спросил Малик.

Халид взглянул на Хедер, которая, не понимая, что говорят о ней, тоже смотрела на него. Нежное выражение на лице принца красноречиво свидетельствовало о его зарождающейся любви, но он заставил себя подавить жалость.

– Что будет с ней? – переспросил Халид. – Она для меня представляет интерес исключительно как приманка для Хорька, так что я продам ее тому, кто предложит наибольшую цену.

Искоса взглянув на друга, Малик лукаво проговорил:

– Если ты уже все решил, то почему бы тебе не продать ее мне?

Слова Малика вызвали гнев принца. Но он небрежно пожал плечами, и двое старых друзей начали подтрунивать друг над другом как подростки.

– Ты не сможешь держать в узде двух диких англичанок, – сказал Халид, перейдя на французский для удобства Хедер. Малик не замедлил выразить свое возмущение оскорблением со стороны друга.

– А ты, конечно, сможешь? – парировал он также по-французски.

– Конечно, – кивнул Халид.

Бросив на этих двоих презрительный взгляд, Хедер направилась к выходу из шатра, где ее ждал Абдул. Он протянул ей поднос с десертом, двумя кубками лимонного шербета.

– Ты с одной-то справиться не можешь, – сказал Малик. – Послушай совет мастера.

Халид демонстративно обвел рукой шатер.

– Я здесь что-то не вижу мастера обращения с женщинами, – сказал он. – Если мне принесут зеркало, я...

Хлюп! Хлюп! Хвастовство принца нарушил разлившийся по столу лимонный шербет.

– Ваш десерт, – объявила Хедер. – Что-нибудь еще, милорды?

Малик и Халид одновременно перевели потрясенные взгляды с шербета на девушку. Когда жидкость закапала со скатерти им на колени, они как ошпаренные повскакали с мест.

– Это случайно вышло! – воскликнула Хедер, осознав, что сделала.

– Вот видишь, что я тебе говори, друг мой, – сказал Малик и расхохотался.

– Дрессировать раба нужно так как и домашнее животное, – сказал Халид, стряхнув щебет с пальцев на лицо Хедер. – Раз она лезет не в свое дело...

– Вам послание от Миримы, – перебил его вошедший Абдул. С этими словами он протянул принцу письмо.

Халид прочел послание от матери. Подобно внезапно налетевшей буре, его лицо превратилось в зловещую гримасу. Вернулся Султанов Пес.