Мое чужое лицо - Ника Муратова Страница 22

Секретарша Венера, наконец, заметила Альбину и окинула недвусмысленным взглядом выбивающуюся из общей толпы посетительницу, насмешливо сощурив свои наглые глаза. Альбина невольно отметила, что такого выражения она никогда раньше у Венеры не видела. Видимо, это приберегалось для людей, типа Лаврентьевой.

— Вы к кому?

— Я… по поводу работы. — Альбина не нашла более удачного ответа.

Венера расхохоталась.

— Дорогуша, ты явно не по адресу. Вакансия уборщицы у нас уже занята. Или ты на что-то другое претендуешь?

Альбина вспыхнула, как от пощечины. Попятилась к двери.

— Ты думаешь, твои силиконовые губы и грудь обеспечат тебе место модели в этом агентстве? — бросила она перед тем, как захлопнуть дверь. Перекошенное лицо секретарши слегка улучшило ей настроение, но общий итог визита остался тем же. Ей больше нет места в этом мире. Идиотка Венера права — разве может она еще на что-то претендовать? Чем быстрее она покончит со всем этим, тем лучше. Хорошо, что она решилась прийти сюда. Очень хорошо. Теперь решимости прибавилось.

Купив в аптеке снотворного, она вернулась домой. Позвонила в ожоговый центр и оставила сообщение для Анны Себастьяновны с просьбой передать свое тело семье Дормич, а Лаврентьевым рассказать всю правду. Спектакль окончен.

Вроде бы готовилась к этому моменту так давно. Все продумала. Рада была, что решилась, наконец. И вот надо же… Альбине было жутко страшно. Так надо, так надо, так надо, повторяла она себе. Это единственный путь. Больше выхода нет.

Выпила для храбрости водочки, оставленной Кондратием. Подождала, пока алкоголь подействует, написала письмо, что никого не винит. Пока с духом собиралась, прошло достаточно много времени. Пора, решила она. Выпила горстями все таблетки из бутылечка и легла на кровать. Ждать смерти. Через какое-то время стены поплыли, глаза налились свинцом. Сквозь тяжелый туман она услышала голоса.

— Вот она, здесь! Скорее, скорее, да скорее же!!! Она уходит!

Откуда здесь могла взяться Анна? И почему у неё такой странный голос, словно замедленная запись? Это было последнее, что успела подумать Альбина перед тем, как полностью отключиться.

— Зачем пришла?

— Я? Я … не приходила. Меня, наверное, привезли сюда. Я не знаю, как я тут оказалась. Где я? Я умерла?

— Ха-ха. Захотела. Думаешь, все так просто? Нет, красавица, наглотаться сдуру таблеточек недостаточно для билета на тот свет.

— Тогда где я?

— У меня в гостях. Хотя гостья ты непрошеная, но что с тобой делать. Располагайся, коли пришла.

Альбина приподнялась на локтях и огляделась. Она лежала на деревянном полу в чисто выбеленной комнате. Убранство комнаты было типичным для деревенского домика, с белыми кружевными занавесками на маленьких окнах, грубым деревянным столом посередине комнаты, парой стульев да натопленной печкой, на верхотуре которой восседал, свесив ноги в лаптях, мелкий старичок с седой бородой. Он с усмешкой смотрел на гостью, не выражая особого восторга и вообще производил впечатление вредного и сварливого хозяина.

— А вы кто? — холодно спросила Альбина.

— Ути, какие мы любопытные. Кто, кто… А на кого похож?

— На злобного старикашку! — выпалила Альбина. Как ей все надоели! Мало того, что жизнь не дали прожить нормально, так теперь и умереть не дают. Приволокли неизвестно к кому неизвестно куда, еще и этого старикана терпеть!

— Ну, ну! Повыступай мне тут. У тебя времени, я чувствую, много.

— Вообще-то нет. Мне здесь совсем не нравится, и я хочу домой!

— Куда-куда? Домой? — старик повернулся к ней правым ухом, якобы не расслышав. — А где он — твой дом? Он у тебя есть, а, красавица?

Альбина задумалась. Действительно, где её дом? Тот, в который она боится вернуться, или тот, в котором опостылело жить?

— Это уже мое дело, где мой дом. Сама разберусь как-нибудь, без вас, уважаемый. И не называйте меня красавица!

— Да уже разобралась, раз тут оказалась. — старик проворно спрыгнул с печи и подошел к окну. — Глянь, какая пурга за окном метет. Куда собралась?

— Пурга? — Альбина изумленно взглянула за занавеску. Сквозь снежную завесу даже не было видно, где стоит домик и что находится вокруг. — Вроде, лето на дворе было… Где я?

— Когда было лето? Когда ты со своими домами разбиралась? — съехидничал старик, хихикнув и прищурив глаз.

Альбина осторожно присела на деревянный стул. Что происходит? Может, кто-нибудь прознал про её прошлое и теперь хочет шантажировать, вытянуть деньги? Увезли подальше, спрятали, словно заложницу.

— Так вы не собираетесь сказать мне, где я и сколько вы меня здесь продержите?

— Деньги мне твои не нужны, — крякнула старик, устраиваясь обратно на печь. — А вот насчет увезли, спрятали, это что-то похоже на истину, но не совсем.

Альбина уставилась на него, как на приведение. Вот еще телепатии ей не хватало.

— И сколько мне здесь торчать?

— А куда тебе торопиться? Ждет тебя кто?

Альбина опять не нашлась, что ответить.

— Что молчишь, сама не знаешь? Ну, вот подумаешь чуток, мне, старому, по хозяйству поможешь. Если найдем кого-нибудь, кому ты нужна там, откуда пришла, потом и подумаем, отпускать тебя или нет.

— Так я все-таки заложница? Вы думаете, если обо мне схватятся, то заплатят за меня? Ошибаетесь! Даже если и схватятся, то те, у кого за душой ни гроша нет!

— Ох, была ты дурой, дурой и осталась. Уже который раз через мозгочистку проходишь, а все никак не поймешь, что к чему.

Альбина с подозрением посмотрела на старика. Где-то она его уже видела. Старательно перебирая в памяти все знакомые лица, она не могла припомнить, где они встречались. Хотя такой тип наверняка не прошел бы в её жизни серой тенью. Вряд ли из прошлой жизни, там у неё таких знакомых не было. Может, кто из Катюшиной родни? Тогда зачем она ему?

— Встречались, встречались. — продолжил её мысли старичок. — Не так давно, красавица. — опять противно хихикнул он.

— Да перестаньте вы меня красавица называть! У меня имя есть!

— И какое, позволь узнать? — он изобразил переполненное любопытством лицо.

— Альбина, — смутилась она. Раз украл её, все равно ведь знает имя.

— А-а-а! А Катюшей почем звалась?

— Надо было. — отрезала Дормич. — А кого хотели увезти — Катю или меня?

— А мне все одно. Ко мне нутро приводят, а не личину.

— А вы кто будете?

— Я-то? А зови меня Штопарь.