Утренняя песня - Кимберли Кейтс Страница 22

Она завязала краюхи хлеба и гору яблок в одеяло, взятое с кровати, оно согреет их в дороге, пока они с Пипом не окажутся достаточно далеко от Рейвенскара, чтобы можно было продать булавку с бриллиантом. Но она не отважится на это до тех пор, пока они не покинут эту местность. Ханна боялась, что кто-нибудь узнает драгоценность и донесет на нее властям.

Ханна не ожидала, что ощутит печаль, покидая комнату, где им с Пипом было по-настоящему тепло и где они ощущали себя в относительной безопасности.

Как бы то ни было, Остен Данте спас Пипу жизнь в первый раз, когда впустил их в дом, промокших и голодных, и еще раз вчера, окунув голову Пипа в пар. Чем же она ему отплатила? Ложью.

Даже обида из-за невыплаченных денег основывалась на обмане. Часы, которые он провел за фортепиано, были потрачены впустую, строчки, которые она исписала, были не чем иным, как белибердой. А теперь она обворовала его.

Но у него так много всего, гораздо больше, чем ему когда-либо потребуется... Или она ошибается? За его высокомерной внешностью скрывалось что-то такое, чего она не понимала и что проявлялось, когда он думал, что никто на него не смотрит. Это выбивало Ханну из колеи.

Она закрыла глаза, и перед ее мысленным взором предстал Остен, склонившийся над клавишами, с отчаянием во взгляде.

Она едва с ним знакома, но кое-что о нем знает, и это не очень ей нравится. Но почему тогда ее беспокоит мысль, что он бесконечно одинок в своей изысканной музыкальной комнате? И почему чувствует себя предательницей не только потому, что украла бриллиант? Гораздо хуже, что она покидает Рейвенскар.

Это смешно. Остен Данте будет рад избавиться от нее. Ведь она перевернула всю его жизнь. Она еще успеет покаяться, когда они с Пипом окажутся далеко отсюда.

Взяв саквояж и тюк с одеялом, она выглянула в коридор. К ее великому облегчению, там не было ни души, и она вышла из комнаты.

Ей казалось, что она шла целую вечность. Дважды ей пришлось прятаться в пустых комнатах, чтобы избежать встречи с бдительным Симмонзом.

Наконец она добралась до входной двери и вышла. Спрятала узел под ближайшим кустом рододендрона и оглядела великолепно ухоженный сад в поисках Пипа. Но увидела только Бекку, покрасневшую и задыхающуюся после поцелуя помощника садовника.

– Бекка, что ты делаешь?

Девушка отскочила от своего кавалера и густо покраснела.

– Простите, мадам, – произнес юноша. – Бекке попала в глаз соринка. Я вытащил ее и уже ухожу.

Юноша поднял лопату и удалился через пролом в тисовой изгороди.

– Ханна. Я просто... я не собиралась... бездельничать, – стала оправдываться Бекка.

– Я думала, ты присматриваешь за Пипом.

– Хозяин сказал, в этом нет необходимости, и увел мальчика.

– И ты отпустила его? – У Ханны болезненно сжалось сердце. – И это после того, что произошло вчера?

– Я не могу перечить хозяину! – выдохнула Бекка. – Он уволит меня, и я не смогу помочь брату уйти из шахты.

«Зачем ему понадобился Пип?» – в страхе подумала Ханна.

Теперь ей придется снова встретиться с Данте. Одно дело – совершить воровство и удрать. Другое – украсть, а потом встретиться с Данте, который, казалось, все видит насквозь.

Ханна взяла себя в руки. Ведь он не раскрыл ни одну ее ложь.

Ей очень хотелось вернуться в комнату и подождать возвращения Пипа. Так было бы спокойнее. Но им необходимо оказаться как можно дальше от Рейвенскара уже сегодня вечером. Промедление может стать катастрофой. Кроме того, она опасалась оставлять Пипа с Остеном Данте после того, что случилось в прошлый раз.

– Куда хозяин увел Пипа? – стараясь не выдать своего волнения, спросила Ханна.

– По-моему, они пошли к конюшне. – Бекка теребила фартук. – Хозяин хотел что-то показать Пипу.

– Конюшня? Опять лошади!

Она чуть было не побежала по дорожке. Но когда добралась до конюшни, там никого не было.

– Вы не видели мистера Данте? – поинтересовалась она у грума.

– Думаю, он на заднем дворе.

Приближаясь ко второй двери в задней части конюшни, Ханна услышала громкий, полный восхищения голос Пипа:

– Она не останавливается! Почему?

– Не бойся. Она просто знакомится с тобой. Ханна повернула за угол и увидела у одного из загонов.

Пипа и Остена Данте. Пип сидел на траве, скрестив ноги, а Остен позади него на корточках. Широкие плечи защищали мальчика от мягких дуновений ветерка, а темная голова мужчины закрывала светлые кудри Пипа. Коричнево-белый пушистый комок в руках мальчика энергично вылизывал его лицо.

– В чем дело? – громко крикнула Ханна.

Данте поднял голову и выпрямился во весь рост, на лице его появилось смущение. В это мгновение ее увидел Пип.

– Нанна! Нанна! Я самый счастливый мальчик на свете! Посмотри!

УнегоТвруках был щенок спаниеля, очень маленький, с блестящими пуговками глаз. В загоне позади лежала собака, вокруг нее весело прыгали щенки.

– Человек, который ухаживает за собаками, велел мне взять самого большого. Но потом я увидел этого. Ему так хотелось поиграть со мной, но другие его отталкивали, даже не давали ему поесть, потому что он самый маленький. Он был такой печальный.

– Теперь он счастлив, – сказала Ханна, почесывая шелковистые ушки.

– Мистер Данте сказал, что я могу назвать его как хочу. Это девочка, и я хочу назвать ее Лиззи.

У Ханны болезненно сжалось сердце. Только бы не проговориться.

– Элизабет, да? – поинтересовался Данте. – В честь королевы Елизаветы?

– Нет. В честь ангела. – Глаза Пипа стали большими и умоляющими. – Как ты думаешь, она не будет против, Нанна?

– Нет, Пип. Думаю, ей бы это очень понравилось. Она почувствовала на себе напряженный, испытующий взгляд Данте.

– А кто этот ангел?

Ханна похолодела. А что, если Пип расскажет Данте о Лиззи, которую они оставили?

Ханна замерла. Нужно предостеречь Пипа. Но они скоро будут далеко от испытующего взгляда Остена Данте.

– А что, у вас в Англии нет ангелов-хранителей? – нервно рассмеялась она. – Пип, пора отпустить щенка мистера Данте. Тебе нельзя находиться рядом с животными. Ты можешь заболеть.

– Но я хорошо себя чувствую. И кроме того, Лиззи не его щенок. Он теперь мой.

Глаза Пипа сияли. Ханна еще не видела его таким счастливым. У нее защемило сердце.

– Мистер Данте просил прощения за лошадь и все остальное. Он хотел загладить вину, поэтому сказал, что я могу взять себе любого щенка, какого захочу.

– Что? – задохнулась Ханна, но ребенок, очень чуткий к переменам в ее настроении, не заметил ее недовольства.