Ветер и море - Марша Кэнхем Страница 22

Баллантайн целую минуту смотрел на захватчика своей постели, прежде чем осознал, что особа с ясными зелеными глазами, которая поспешно вскочила с койки, – это та дурно пахнущая, перевязанная тряпкой дочь корсара, которую он оставил на попечение Мэтью Рутгера. Ее кожа, очищенная от слоев глубоко въевшейся грязи и пота, оказалась золотисто-медового оттенка и светилась, как дорогой мрамор, волосы после мытья мягким облаком обрамляли ее лицо и в свете фонаря отливали ярко-красным, а грациозно изогнутая шея соблазняла взгляд спуститься ниже, туда, где грудь натягивала грубую ткань рубашки.

Прищурившись, Баллантайн быстро оглядел каюту. Все, очевидно, было на месте, и не было никаких признаков того, что вещи попорчены или разбиты. На его письменном столе стоял поднос с едой, а на спиртовке грелся небольшой жестяный кофейник.

– Как долго вы оставались здесь одна? – проворчал он.

– Я... – Кортни оглядела каюту, с испугом обнаружив, что она и правда одна. – Я не знаю. Час, может, больше.

– И что вы делали?

– Пыталась выбраться отсюда! – Кортни вспыхнула. – А как по-вашему, что я могла делать?

– Где доктор Рутгер? – Адриан нахмурился и запер дверь.

– Не знаю. Последний раз, когда я видела его, он сидел за вашим письменным столом.

Баллантайн пересек каюту и еще больше помрачнел, увидев, что от его обеда остались одни лишь крошки.

– Судя по всему, к вам вернулся аппетит?

– Я была голодна и начала мерзнуть. – Кортни сжалась. – Если вы помните, в последнюю неделю у меня было не так уж много еды – не потому, что я от многого отказывалась. Ваша еда, янки, вкусна, как кожа для сапог.

– Посмотрим, что можно сделать, чтобы вам доставляли круассаны и икру, – раздраженно фыркнул он. – А что касается ваших спальных принадлежностей, то под койкой вы найдете свернутый гамак. Его можно повесить на эти два крюка. – Он пальцем показал на стену напротив своей койки. – Это до тех пор, пока вы не приведете в порядок соседний чулан и пока я не решу, что вам можно доверять и оставлять вас одну.

Кортни проглотила резкий ответ. Лейтенант не пробыл в каюте и двух минут, а она уже мечтала выцарапать ему глаза. Итак, он намеревался следить за ней, как хищник? Угрозами и предупреждениями держать ее на привязи, как рабу? Его будет не так легко обмануть обещаниями и умоляющими взглядами, как доктора Рутгера, но Кортни не сдавалась – слабостью Баллантайна было его высокомерие.

– Простите, если я опять сделала что-то не так. – Кортни потупилась и придала своему голосу смиренность. – Вы были очень добры ко мне, и...

– Что? – Баллантайн не был уверен, что правильно расслышал слова, процеженные сквозь зубы. – Что вы только что сказали?

– Я сказала, что прошу прощения, – отозвалась Кортни, не поднимая головы. – Я не собиралась есть ваш обед и спать на вашей кровати.

– Четыре часа назад вы бросались на меня, как кошка, а сейчас извиняетесь? Что вы задумали, Ирландка?

– Я ничего не задумала, – раздраженно ответила она. – Я приняла горячую ванну, поела горячей еды, получила возможность подумать и...

– Посмотрите на меня.

Она не спешила подчиняться его приказу, и Баллантайн мгновенно оказался рядом. Грубо взяв ее рукой за подбородок, он поднял ее голову и взглянул в лицо пронзительными серыми глазами.

– Не совершайте ошибки, считая меня тупицей, мисс Фарроу. Это приведет к тому, что вам придется заучить более трудный урок, – с презрительной насмешкой предупредил он и, убрав руку, отвернулся.

– Я просто хочу точно знать, каково мое положение, Янки. – Глаза Кортни вспыхнули ярким зеленым огнем. – Несмотря на ваши благородные уверения, вы, безусловно, рассчитываете на оплату этой вашей щедрости.

– А если и так? – Легкая насмешливая улыбка тронула губы Адриана.

– Если так, – ее улыбка была не менее язвительной, – я не собираюсь из-за этого драться с вами. Для одного дня я заработала от вас достаточно синяков.

Что-то в мозгу Адриана щелкнуло, и дурное настроение, досаждавшее ему весь день, исчезло без следа. Сначала Кортни ожидала, что он ее изнасилует, а теперь предлагала свои услуги, как дешевая проститутка.

– Я уже видел то, что вы можете предложить, Ирландка, – его улыбка стала откровенно циничной, – однако если вы твердо намерены играть роль мученицы, думаю, я мог бы сделать вам одолжение. Просьбы никогда особенно не воодушевляли меня, но, возможно, после обильной еды и нескольких кружек рома...

Кортни вскочила с кровати и нацелилась ногтями ему в лицо, но Адриан, со смехом отклонившись в сторону, увернулся от этого женского оружия и, легким движением поймав поднятые руки, заломил их ей за спину. Уткнувшись ему в грудь, Кортни выругалась и была вынуждена поднять голову – их взгляды встретились подобно скрестившимся стальным клинкам.

– Негодяй! – прошипела она. – Грязный паршивый не...

Адриан прервал ее тираду единственным способом, какой оказался в его распоряжении. Наклонившись, он прижался губами к ее губам, чтобы заглушить клокотавшие у нее в горле проклятия и возмущенный крик ярости. Кортни извивалась, как змея, стараясь вырваться из его объятий, пнула его ногой и направила колено вверх, в самое уязвимое место. Адриан мгновенно сменил тактику и, взяв оба ее запястья в одну руку, другой схватил Кортни за шею. Сжав пальцами нежное тело, он нащупал пульсирующую жилку и придавил ее. Кортни едва не задохнулась и была вынуждена прекратить борьбу.

Подстрекаемый сопротивлением, Адриан заставил приоткрыться ее неподатливые губы, и его язык взял то, что она столь высокомерно ему предлагала.

Кортни не могла ни дышать, ни думать, ни разговаривать после агрессивного вторжения, от стремительного движения его языка паника разлилась по ее телу. Ее поразила твердость мускулов его груди и плеч; его руки были железными, бедра упругими и крепкими! Кортни почувствовала, что под натиском Адриана ее ноги ослабели, кожа лихорадочно горит, а сердце бьется и стучит в ушах, заглушая все, кроме звука мужского дыхания у ее щеки.

Ресницы Кортни взмахнули, как крылья умирающей бабочки, а тело обмякло в руках Адриана. Ее грозила окутать головокружительная чернота – чернота, которую пронизывали вспышки тысяч ярких пляшущих точек, и единственным, что удерживало Кортни в сознании, был рот Адриана. Ее изумила теплота и мягкость его губ, и она задрожала всем телом от неожиданного удовольствия, которое доставила ей жесткая щетина у него на подбородке. Тихо застонав, она попыталась анализировать незнакомые приятные ощущения и, чтобы продлить их, крепко прижалась к его телу, стараясь поглубже зарыться в объятия Адриана и обрести силу, которой прежде в себе не знала. А потом она снова попыталась освободиться от его хватки, но на этот раз поводом для борьбы было желание покрепче прижаться к нему, приблизиться к нападающему рту, погрузить пальцы в копну густых блестящих золотистых волос.

Внезапно Адриан отпустил ее. От хватки его сильных пальцев у Кортни затекли кисти рук, но ей и в голову не пришло их растереть. Ее губы болели и дрожали после его налета, она шаталась, как будто позвоночник не справлялся с задачей держать ее вертикально, а глаза не отрываясь смотрели в глаза Баллантайна. Адриан сам был поражен тем, что произошло, – это она прочла на его лице и почувствовала по пульсирующим волнам, прокатывающимся по мускулистому телу. Кортни разрывалась между инстинктивным стремлением сопротивляться и потребностью снова ощутить тепло его тела, снова требовательно прижавшегося к ней.