Вслед за луной - Линда Кук Страница 22

— Просто в этом заведении не нашлось ничего другого. Это вино ничем не отличается от всех остальных, разве что букет у него лучше, чем у многих, однако оно не обладает волшебным свойством воспламенять любовные чувства. Эти рассказы, — небрежно продолжал Паэн, — обязаны своим появлением песням арфистов, а также богатой и изобильной жизни на юге. Провансальцы умеют ухаживать за своими женщинами с поэтическим изяществом и утонченностью, и так было всегда, независимо от того, пьют ли они это вино или воды Раиса.

Жар от огня неожиданно обрел силу, распространившись по всей спальне и покрывая лицо Джоанны ярким малиновым румянцем. Она поднесла чашу к губам и отпила большой глоток. Паэн отломил ломоть от золотистого каравая и протянул его Джоанне.

— Южные вина, — сказал он, — лучше пить закусывая.

Она возразила.

— Вы же не провансалец.

— Я бретонец, как уже говорил вам. Но мне приходилось жить и на юге.

Его взгляд, прикованный к ее лицу, пронзил ее с неожиданной силой. Согретая теплом очага, разгоряченная вином, Джоанна совсем забыла, что человек, сидевший по другую сторону стола, был хищником среди себе подобных и ни за что не поддастся на ее глупые попытки вытянуть из него все его секреты.

— Вы думаете, в рассказах об этом вине есть хотя бы доля правды?

Паэн усмехнулся.

— Вино не несет в себе страсти, — сказал он, — а только истину. — Он бросил взгляд на аккуратно застеленную, нетронутую постель у противоположной стены спальни, после чего с явным сожалением поднялся. — Желаю вам спокойной ночи, Джоанна Мерко.

— Вы же совсем ничего не ели! — воскликнула она, поразившись поспешности и необдуманности слов, сорвавшихся с языка.

— Я найду все, что мне нужно, в общем зале, когда Матье займет свой пост у двери. Один из нас будет сторожить вас всю ночь, мадам. Можете спать с легким сердцем, потому что здесь вы в полной безопасности.

Джоанна, поднявшись с места, поблагодарила его, и они уже не заговаривали больше ни о вине, ни о страсти, ни об истине. Едва Паэн закрыл за собой дверь, она заперла ее на засов и, зажмурившись, пыталась представить себе, что могло бы произойти, если бы он задержался в комнате еще хотя бы на минуту. Он оставил ее одну, в то время как его слова могли бы согреть ее. И этих невысказанных слов было достаточно, чтобы она провела без сна всю долгую осеннюю ночь.

* * *

Будь на месте Джоанны любая другая женщина, вдова любого другого человека, кроме Ольтера Мальби, Паэн непременно попросил бы ее пустить его на ночь к себе в постель, добился бы от нее согласия разделить с ним в эти долгие часы мрака то ослепительное блаженство, которое, как он знал, они могли обрести в объятиях друг друга.

Было одно мгновение — всего одно мгновение перед тем, как он нашел в себе силы покинуть ее, — когда ему показалось, что Джоанна Мерко хотела его удержать. От его внимания не ускользнули ни румянец, ни промелькнувшее любопытство во взгляде, сменившееся мечтательным выражением. Тогда он и оставил ее, прежде чем они оба успели совершить непоправимую глупость.

Он молча стоял у двери, зная, что она так от нее и не отошла. Сейчас их разделяли лишь толстые дубовые доски — и кровавые призраки замка Рошмарен.

По тому, как дрожала рука вдовы, когда та отворяла ему дверь, Паэн решил, что Джоанна восприняла его уход скорее с облегчением, чем с сожалением. Почему же он до сих пор торчал возле ее спальни, словно томящийся от любви юноша, не в силах оторваться от женщины, к которой он не имел права прикасаться? Горничная Урсула, принимая от него полученное в Динане серебро, ясно дала ему понять, что он пришелся ей по нраву.

Паэн тяжело вздохнул и зашагал к открытой галерее над общим залом, наблюдая сверху за изящной фигуркой служанки, суетившейся между очагом и столом, в блестящих черных волосах которой отражались языки пламени. Он видел, как она ударила по рукам одного не в меру дерзкого певца, пристроившегося рядом с очагом, резко прервав занудные жалобы деревенского парня на неверность какой-то знатной дамы из Динана. В другом конце зала о чем-то громко разговаривали женщины.

Темноволосая служанка подняла глаза на галерею и улыбнулась. Паэн покачал головой и вернулся в свою холодную спальню, откуда мог следить за дверью в комнату вдовы.

Если бы он остался в обществе Джоанны Мерко чуть дольше, то неизвестно, к чему бы это привело. Похоже, он должен радоваться, что завтра увидит ее на набережной Алета в последний раз.

Спустя час после рассвета, когда туман над морем начал понемногу рассеиваться, они увидели примерно в миле от постоялого двора порт Алета и две галеры, направлявшиеся в гавань, весла которых мелькали в ярком солнечном свете над холодным безветренным морем. Среди шума и суматохи, производимых двадцатью путешественниками, покидавшими постоялый двор в сопровождении навьюченных до отказа животных, горничная Урсула с угрюмым видом распрощалась с Паэном, а Джоанна Мерко держалась при встрече с ним настолько невозмутимо, что ему оставалось лишь до боли стиснуть зубы.

Паэн помог Джоанне забраться в седло и вручил ей поводья.

— Где же Матье? — пробормотал он себе под нос и обернулся, чтобы позвать приятеля. Матье стоял возле конюшни, пунцовый, как яблоко в августе, беседуя со служанкой Урсулой.

* * *

Паэн, Матье и Джоанна направились в сторону Алета, а впереди них плелся тяжело нагруженный мул, рядом с которым ехал на лошади хозяин.

— Золото у вас при себе? — осведомился Паэн.

— Часть в мешочке у меня на поясе, а остальное — в моем платье, — ответила она. — Почему вы сразу не взяли вашу долю?

Он пропустил ее вопрос мимо ушей.

— А ваше серебро?

— По-прежнему в подоле моего плаща, — отозвалась Джоанна.

У них оставалось слишком мало времени, а между тем у него еще имелись вопросы, которые он не успел ей задать.

— Похоже, вы готовились к побегу заранее, — заметил Паэн. — Вы хотели покинуть замок еще до того, как я проник в вашу спальню?

Вдова Мальби помолчала, а затем решительно произнесла:

— Я разработала целый план, как одной добраться до побережья. Теперь-то я понимаю, что сделать это без посторонней помощи гораздо труднее, чем я предполагала.

Паэн пожал плечами:

— Если бы не суматоха, связанная с Самхейном, вам удалось бы добиться своего. Но почему вы решили уехать? Вам кто-то угрожал?

Джоанна помрачнела.

— Просто настала пора покинуть это место.

— На вас кто-то покушался? У вас были враги?

— Нет, ни разу. Что до врагов, то их у меня было много. Ни у одного из них не хватило бы смелости посягнуть на меня, зато им всем было безразлично, жива я или мертва. Люди из Рошмарена — вот кто заставил меня уехать оттуда. Они ненавидели моего мужа и перенесли эту ненависть на меня.