Настоящая любовь и прочее вранье - Уитни Гаскелл Страница 22

– Боюсь, все, что вы написали, неприемлемо, – начал Роберт, изображая на физиономии то, что, в его представлении, должно было выражать крайнее неодобрение, но на самом деле выглядело высокомерной ухмылкой.

– В чем именно проблема? – вежливо осведомилась я, скрестив ноги и уложив руки на колени. Спорить было бесполезно: я уже много раз безуспешно пыталась убедить его логическими аргументами.

– Что же, давайте посмотрим. – Роберт, обрадованный возможностью лишний раз указать мне на недостатки, нацепил бифокальные очки и зашуршал листочками. – Вот здесь. Неужели обязательно было описывать, как водитель такси разразился ругательствами, когда ехавшая впереди женщина остановилась на перекрестке?

– Почему нет? Это самое волнующее событие, произошедшее со мной в этом городе. Не считаете, что пенсионеров заинтересует поведение местных таксистов?

Роберт проигнорировал мое замечание, поскольку нашел в статье очередной вопиющий ляп и теперь энергично чиркал по бумаге толстым красным маркером. Я смотрела на большой символ мира, болтавшийся у него на шее на потертом кожаном шнурке.

– Сомневаюсь, – выговорил он, наконец. – И еще больше сомневаюсь, что всем водителям штата Техас, по вашему предложению, выдавали прозак вместе с водительскими правами. А тут, где вы утверждаете, что после соуса чили, который подавали на ужин, вас расперло газами сильнее, чем наполненный гелием воздушный шар? Это просто неприлично!

– А я думаю, что читатели будут благодарны за совет держаться подальше от этого ресторана. Если у меня были газы, что, по-вашему, станется с семидесятилетним стариком?

– А целый абзац насчет лодочной прогулки по Риверуок? Цитирую: «Самый неудачный фарс, именуемый аттракционом, который когда-либо навязывался туристам. Искусственный канал выглядит и пахнет так, словно наполнен прокисшим рассолом, и единственное, что можно увидеть с неудобного пластикового сиденья, – ряд чересчур дорогих и ничем не примечательных ресторанов».

– Но это правда! – воскликнула я – Неужели вы никогда там не были? Поверить не могу, что они выдают это за объект экскурсий! Вспомните, я хвалила Аламо? Рестораны, которые посетила там, оказались более чем приличными.

– Если я опубликую нечто подобное, совет по туризму Сан-Антонио назавтра же подаст на нас в суд за клевету, – объявил редактор и, прежде чем я успела возразить, что само слово «клевета» совершенно тут неуместно и все это вздор, повысил голос, очевидно давая понять, что не намерен шутить: – Перепишите это, а потом начинайте работать над лондонским обзором. Надеюсь, в нем вы сможете рекомендовать читателям больше подходящих мест, чем в этой статье.

При этом он с омерзением ткнул пальцем в гранки. Я насупилась и выползла из кабинета раздраженная еще больше, чем обычно. Может, он не во всем был так уж не прав: статья буквально брызжет сарказмом – но разве она не интереснее, чем любая приглаженная чушь, которая выглядит так, словно была коллективным творчеством городской Торговой палаты? Я всегда мечтала вести свою колонку. Но в мечтах неизменно видела себя в другом издании… более живом, что ли. В таком, где уделяется немного больше внимания художественным выставкам и новым ресторанам, где блистают прославленные шеф-повара, и немного меньше – тому, какая из марок коктейлей для похудения кажется более приятной на вкус. Может, моя точка зрения отдавала дискриминацией пожилых людей, но это вовсе не так. Просто проблемы стариков меня не слишком увлекали, должно быть, оттого, что в тридцать два года я не замужем и бездетна. Да, я не горела желанием целыми днями обсуждать менопаузу, дома для престарелых супругов и проблемы воспитания внуков.

Я подняла глаза от зверски отредактированной статьи, почти наткнувшись на устрашающее видение с седыми волосами и тонной пудры на физиономии, облаченное в полиэстер.

– Здравствуйте, Клер. Почему такая мрачная? А, знаю, понедельник – день тяжелый, – прокудахтало видение, именуемое в миру Барбарой Даунз, патологически любопытной, сующей всюду свой нос секретаршей Роберта. Я поспешно огляделась в надежде, что поблизости обнаружится комнатное деревце потолще, за которым удобно спрятаться, но, прежде чем успела сбежать, та, на удивление проворно, вцепилась мне и руку.

– Как хорошо, что я встретила вас, дорогая. В эту пятницу мы собираемся отпраздновать день рождения Дорис, и каждый что-то приносит к столу. Вы единственная, кого еще нет в списке, – объявила Даунз, подтаскивая меня к стоявшему справа от кабинета Роберта столу, за которым она дирижирует всеми приходами и уходами посетителей.

– Э… конечно, – промямлила я, хотя положительно ненавижу редакционные сборища. Можно подумать, мало того, что я вынуждена работать с этими людьми! Приходилось еще и общаться с ними вне службы, тратить время на донельзя убогие посиделки! Я взглянула на подписной лист и убедилась, что свободное место для подписи только одно: как раз напротив обязательства купить торт из слоеного теста.

– Не понимаю: вы что, требуете, чтобы я одна заплатила за торт? – спросила я, не веря собственным глазам.

– Но вы же видите, дорогая, – все, кроме торта, уже распределено, – ухмыльнулась Барбара.

– Погодите… здесь три… нет, четыре человека разделили между собой поручение принести бумажные салфетки. А от меня требуют доставить торт за сорок долларов?!

Барбара улыбалась как ни в чем не бывало, очевидно, решив, что облапошила меня, но смена часовых поясов, стычка с Робертом и вся ситуация с Джеком и Мадди, вероятно, напрочь истощили мое терпение (которым, честно говоря, я и без того не отличалась).

– Нет, – спокойно бросила я, отдавая ей список. Она вытаращилась на меня так, словно я отказалась принять почетную медаль конгресса.

– То есть как это «нет»? Каждый что-нибудь приносит.

– Да, все остальные приносят либо пачку чипсов, либо бутылку содовой, а на меня пытаются повесить стоимость недешевого торта? Не выйдет. Это абсурд, и я отказываюсь идти у вас на поводу, – пояснила я.

– Все по справедливости. Пришедший первым имеет свои преимущества, вот и все. А если не хотите внести свою долю, боюсь, вы не сможете присутствовать на вечеринке, – грустно заключила секретарша, словно считала это огромной для меня потерей.

– Прекрасно понимаю. Честно говоря, это даже к лучшему. Я так занята, что просто не могу себе позволить тратить время на вечеринки, – кивнула я, торжествуя победу при виде кислой как лимон физиономии Барбары, на которую успела-таки кинуть взгляд, перед тем как поскорее убраться.

Конечно, я знала: Барбара Длинный Язык немедленно понесется по всей редакции со свеженькой сплетней, вне всякого сомнения, благоразумно опустив ту часть, где она пыталась навязать мне большую часть расходов на вечеринку. Разумеется, вряд ли кто-то вступился бы за меня: уверена, что все только приветствовали бы попытку повесить на меня покупку торта. Я и без того каждый день выслушивала кучу всякого дерьма от своих коллег по поводу тех неимоверных, по их мнению, сумм, которые тратила на обувь и прически. Можно подумать, это их касалось и походы в «Сьюперкатс» [8], где за десять долларов тебе сделают прическу, которая выглядит как точная копия древнего парика, могли служить предметом гордости. Но какая разница? Зато мне удалось отделаться от мерзкой вечеринки, а в процессе еще и достать Барбару. Удачный денек!