Унесенные ветрами надежд - Елена Сантьяго Страница 22

Фелисити наморщила лоб.

– Для бульона нужно зарезать курицу, – сказала она. – А я слышала, что куры здесь только для того, чтобы нести яйца.

– Куриный суп будет, – заявил Гарольд, словно у него в этом не было ни малейшего сомнения. Он подошел к двери, затем обернулся к ним и пристально посмотрел на Элизабет. – А что касается остального, то я поговорю с Робертом. Не беспокойся.

Когда он ушел, Элизабет шумно вздохнула. Фелисити погладила ее по голове.

– Мне так жаль, – сокрушенно произнесла она. – Мне надо было появиться здесь раньше, но я думала… – Она умолкла на полуслове и после небольшой паузы с подавленным видом добавила: – Ну да, поскольку вы женаты… Но ведь Гарольд успел вовремя, чтобы… – Она села рядом с Элизабет и пожала ее руку. – Роберт… он такой… необычайно сильно поддающийся низменным инстинктам, так мне кажется.

– Разве не все мужчины такие? – Элизабет не могла удержаться, чтобы не подумать о Дункане и вспомнить о том поспешном, бестактном и выполненном в безоглядном темпе акте возле старого коттеджа. В принципе, он почти так же приступил к делу, как и Роберт. Вот только разница была в том, что с Дунканом она чувствовала себя по-другому.

Фелисити решительно покачала головой.

– Ни в коем случае! – воскликнула она. – Никлас не такой! Он бы никогда так… так не набросился бы на женщину. Хотя он тоже, без сомнения, за все эти недели, проведенные в море, временами страдает от одиночества.

– А что мне думать по поводу того, что Гарольд прикажет сварить для меня куриный суп? – спросила Элизабет, неожиданно меняя тему.

– Он беспокоится о твоем самочувствии, – заявила Фелисити, но это прозвучало так, словно она сама не особенно верила в сказанное. – Собственно говоря, мне это тоже кажется странным. Как его последнее замечание. Создается впечатление, что… он собирается держать Роберта подальше от тебя. Признаться, я думала, что он скорее будет защищать… интересы Роберта. В конце концов, ты – супруга Роберта и он… в принципе, имеет право на… ну, вот на это.

Затем, немного помолчав, она утешительно добавила:

– Не беспокойся, в дальнейшем я буду лучше присматривать за тобой. Муж там или нет, но я не допущу, чтобы он вновь попытался… сблизиться с тобой при таких недостойных условиях. – Она испытующе посмотрела на Элизабет. – Сейчас ты выглядишь получше. Могу даже поклясться, что твои щеки приобрели нормальный цвет.

Элизабет встала, все еще немного покачиваясь, но уже решительно. Ее желудок хотел было запротестовать против такого движения, однако она игнорировала его изо всех сил.

– Где мой гребешок? И мне нужен тазик с водой, чтобы я могла умыться.

– О, это звучит обнадеживающе! – обрадовавшись, воскликнула Фелисити. – Узнаю мою любимую подругу Лиззи.

– Твоя Лиззи достаточно долго сидела здесь одна, только в обществе ведра и своих страданий. Самое время теперь выйти на свежий воздух.

Гарольду не пришлось долго разыскивать Роберта. Кормовая часть палубы легко просматривалась, и ее всю можно было быстро обойти. Если бы Роберт действительно хотел спрятаться, он нашел бы какой-нибудь закуток на нижних палубах – там было достаточно укромных мест, где человек довольно долго мог скрываться и его никто не обнаружил бы. Он же удалился на одну палубу ниже, ближе к кабестану, что перед кают-компанией, где с упрямым выражением лица прислонился к стенке позади рулевой рубки. Он стоял, скрестив руки на груди и тупо уставившись на свою обувь.

– Проклятый идиот! – набросился на него Гарольд.

– Я имею на это право, – огрызнулся побагровевший Роберт. Казалось, он понимал свою вину, хотя и старался произвести совсем иное впечатление. – Она – моя жена, и в ее обязанности входит…

– Замолчи! – рявкнул Гарольд.

Он даже не пытался скрыть злость и, чтобы придать вес своему приказу, влепил Роберту звонкую пощечину, причем с такой силой, что у него заболела ладонь, словно обожженная. Что до Роберта, то он лишь обиженно потер щеку.

Гарольда переполняло желание задать Роберту настоящую крепкую взбучку. Если бы у него сейчас в руках была плетка, то она, без всяких сомнений, была бы использована им по назначению. У него в голове даже мелькнула мысль – как часто он пускал ее в ход и как странно, что уже столько недель он не пользуется ею. Причем в такой момент, как сейчас! Отсутствие плетки Гарольд ощущал почти как физическую боль. Чем крепче наказывать тех, кто этого заслуживает, тем скорее у них выработается уважение к нему. Пара хорошо направленных ударов плеткой – и Роберт, этот непутевый охотник за юбками, держал бы себя в руках все оставшееся время их путешествия. И тогда не пришлось бы долго и обстоятельно объяснять этому идиоту, как надлежит вести себя.

– Как ты думаешь, что она сделает в первую очередь, когда мы причалим к Мадейре? – прошипел Гарольд, обращаясь к сыну.

Роберт отнял руку от своей щеки и озабоченно посмотрел на Гарольда.

– Ты имеешь в виду… что она может попытаться вернуться назад? – И его лицо тут же просветлело: – Но ведь ее приданое у нас. А это – самое важное!

– Давай, кричи погромче, чтобы тебя слышали все на корабле!

– Но, отец…

– Отец, отец, – передразнил его Гарольд. – Может быть, ты хоть один-единственный раз попытаешься использовать свои мозги, а не то, что у тебя в штанах? Я разве недостаточно ясно объяснил, что нам нужно на самом деле? Ну?!

– Наследник, который будет продолжать нашу династию, – ответил Роберт голосом, похожим на монотонный звук шарманки. Его слова прозвучали почти как молитва, которую он довольно часто слышал и поэтому мог, не раздумывая, тут же повторить ее.

Гарольд заскрипел зубами.

– Заметь, ты сам сказал это, – добавил он с ледяным сарказмом.

– Но, отец, ты все время повторяешь мне и рассказываешь, что нам нужен наследник, но ведь твой наследник – это я! – Роберт снова перешел на жалобный тон, который только испытывал терпение Гарольда и еще сильнее раздражал его.

Однако разум взял верх над желанием крикнуть в лицо своему сыну постыдную правду: много лет назад он, Гарольд, отказался от надежды, что Роберт когда-нибудь окажется достойным того, чтобы продолжить дело жизни своего отца и сохранить его приличествующим образом. И однажды – теперь он уже не смог бы сказать точно, когда это произошло, – он вынужден был признать, что из Роберта никогда не получится настоящий хозяин поместья. Он был пригоден только для одного-единственного дела – заниматься любовью со всеми женщинами, которые только попадались ему на пути. И Гарольду казалось, что Роберт никогда в жизни не имел никаких иных интересов, настоящих интересов, которые были бы полезны для дела. Для этого молодого человека главным было то, с какой бабой он переспит в следующий раз. Ну и, кроме того, его интересовали охота и бессмысленное коллекционирование пистолетов и стрельба из них.