Любовь меняет все - Селеста Брэдли Страница 22

Дейдре, кажется, что-то сказала, но что именно, она не помнила. В любом случае он не ответил. Как бы там ни было, пытаться поддержать с ним застольную беседу не было смысла. Да и сложно говорить, когда во рту все пересохло, а горло сдавил спазм. Колдер мог бы прийти к ней сегодня вечером, если она откроет дверь…

– Ди!

Дейдре только сейчас поняла, что Мегги вот уже несколько минут пытается привлечь ее внимание, громким шепотом называя ее по имени, которым звал ее Грэм. Дейдре сочла такую фамильярность вульгарной.

– Ди!

Дейдре с трудом отвела взгляд от Брукхейвена.

– Да что тебе?

– Мой котенок пропал!

Брукхейвен кашлянул.

– Я приказал Фортескью отдать его кухарке.

Дейдре бросила на маркиза озабоченный взгляд. Если он попытался избавиться от единственного друга Мегги, она была готова…

– Котенка на ужин?

Раздался рев: оглушительно-громкий и на таких высоких нотах, что хотелось зажать уши и залезть под стол. Брукхейвен, понимая, что его все равно не услышат, даже не попытался переубедить дочь, что ее любимца не подали на ужин.

Вначале Дейдре испугалась за Мегги, не зная, чем может закончиться столь бурная истерика, но, когда Мегги украдкой подмигнула Дейдре, она поняла, что переживать не стоит. Они с Мегги договорились, что устроят за ужином какую-нибудь шалость, чтобы вывести Брукхейвена из себя. Но то, что выкинула Мегги, было намного эффективнее всего того, что они обсуждали. Тем более что фантазия их не шла дальше перевернутой на брюки Брукхейвена тарелки с едой. Браво, мысленно поздравила Дейдре свою падчерицу. Такой артистизм и самоотдача в столь юном возрасте. Да эта девочка настоящая актриса!

Затем Дейдре схватила салфетку и сделала вид, что пытается сдержать рвоту.

– О, как вы могли? – воскликнула она, с упреком глядя на Брукхейвена. Тот лишь растерянно хмурился.

Наконец маркиз решил, что с него хватит.

– Довольно! – воскликнул он.

Несмотря на боевой настрой, Дейдре обнаружила, что разыгрывать комедию дальше у нее пропало желание. Голос у маркиза был властный. Никогда прежде она не слышала, чтобы он повышал голос, и посему решила, что победа, какая-никакая, все же осталась за ней и Мегги.

Мегги напоследок взвыла и закончила тихим всхлипыванием. Дейдре сочувственно посмотрела на нее. Девочка так вжилась в свою роль, что слезы у нее лились настоящие и всхлипы звучали вполне натурально.

Брукхейвен оперся ладонями о стол и медленно поднялся.

– Поскольку ни одна из вас, похоже, не готова отдать должное прекрасно приготовленной баранине, вы обе отправитесь спать без ужина, – прорычал он.

Дейдре могла бы возмутиться, напомнить, что она уже далеко не ребенок, чтобы ее таким образом наказывали, но решила промолчать. В конце концов, без ужина ее оставили вполне заслуженно. И, если честно, она от души повеселилась. Дейдре встала из-за стола, нисколько не растеряв самообладания.

– Мы уходим, леди Маргарет.

Мегги, шмыгнув носом, покорно поднялась и уже у двери обернулась:

– Я хочу спать со своим котенком.

Никто не мог бы упрекнуть девочку в отсутствии выдержки.

Брукхейвен опустился на стул и уронил голову на руки.

– Вопрос с котенком решим завтра утром, леди Маргарет. А до той поры кухарка позаботится о нем.

Дейдре и Маргарет поступили мудро – отступили, сохранив силы для грядущих сражений. И, несмотря на отступление, они чувствовали себя победителями.

– Вы когда-нибудь пробовали леденцы?

Дейдре и Мегги ретировались в спальню Дейдре. Здесь было тепло и уютно, угольки весело потрескивали в камине, но голод, надо сказать, уже давал о себе знать, и меньше всего Дейдре хотелось говорить о еде.

– Конечно, пробовала.

Должно быть, тон был не слишком приветлив, потому что Мегги замолчала, уставившись на угли. Дейдре отложила книгу, которую читала вслух.

– Ты никогда не пробовала сладостей, да?

Мегги покачала головой, не сводя глаз с язычков пламени.

– Папа распорядился, чтобы мне не давали сладкое.

– Никогда? – Как это на него похоже: лишить ребенка сладостей. Никаких тебе праздников. – Можно подумать, что мы заключенные в Тауэре, – проворчала Дейдре.

Мегги обернулась к ней.

– Что вы сказали?

Дейдре соскользнула с кушетки.

– Я сказала, что владею волшебством. – Дейдре улыбнулась. – Я умею делать ириски!

У Мегги расширились глаза.

– Правда?

Дейдре дернула за шнурок звонка, вызывая прислугу.

– Мой отец научил меня, – доверительно сообщила она Мегги. – Мы делали ириски зимой, когда не хотелось выходить на улицу.

Фортескью, как всегда, не заставил себя ждать.

– Чего изволите, миледи? – с вежливым поклоном спросил он.

Дейдре, на радость Мегги разыгрывая повелительницу, с шутливой помпой приказала:

– Я требую два маленьких горшочка, сливочное масло, сахар, шоколад и лесные орехи. Немедленно!

Фортескью взглянул на Мегги.

– Его светлость приказал не давать Маргарет сладостей.

Дейдре скрестила на груди руки и приподняла бровь.

– А мне его светлость тоже запрещает есть сладкое?

Губы Фортескью едва заметно дернулись.

– Нет, миледи. Я сейчас же велю принести вам все необходимое.

Когда за Фортескью закрылась дверь, Мегги недоверчиво спросила:

– Мы будем есть сладости?

Дейдре со смехом повалилась на кушетку.

– Леди Маргарет, мы будем не просто есть сладкое, мы будем объедаться сладким, пока у нас все не слипнется!

Вскоре принесли поднос со всем необходимым. Орехи были уже поколоты, очищены и раздроблены, а шоколад разломлен на небольшие кусочки, как раз такие, какие нужно, чтобы его расплавить. Заодно горничная принесла кувшин молока и два стакана. Очевидно, все в доме считали, что пора его светлости несколько ослабить вожжи.

Дейдре и Мегги расположились на полу у камина. Дейдре показала, как плавить масло с сахаром на углях, постепенно вымешивая, пока масса не приобретет нужный оттенок коричневого цвета. Поставив масляно-сахарную смесь остывать на подоконник, Дейдре и Мегги взялись за шоколад: расплавили его, смешав с сахаром.

– Мы можем прямо сейчас начать есть? – спросила Мегги.

Дейдре рассмеялась.

– Я тоже задавала папе этот вопрос. И он отвечал мне: терпение, моя милая. Потерпи, оно того стоит.