Все как есть - Ирина Меркина Страница 22

Писатель даже звал ее в казино на Новом Арбате, где можно не только играть, но и осмотреть картинную галерею или посмотреть бои без правил. Но она отказалась — казино и бои для нее звучали слишком устрашающе. Однако можно было сделать вывод, что рублевские мужья живут совсем не плохо и что этот хмырь на маме не экономил.

Время от времени он приглашал ее в свою программу, вместе они — мама и программа — пользовались успехом. Все было просто замечательно и очень чинно. Ничего лишнего он себе не позволял (ужасно смешное выражение. Старшее поколение в таких случаях твердо знает, что «лишнее», а что нет). Ее это слегка удивляло, но она относила такую сдержанность на счет его старомодного воспитания: ведь он ее старше, ему уже сильно за пятьдесят.

И в конце концов тайное стало явным. Писатель открылся маме сегодня, в полупустом по утреннему времени останкинском кафе. Хорошо, что у меня в этот день съемки и я оказалась рядом.

В общем, все его ухаживания, ужимки и прыжки преследовали одну цель. И вовсе не уложить в постель обворожительную женщину. Нет, Котенок, ты все равно не поверишь!

— Он принял меня за мою маму, — сказала мама, широко раскрыв глаза.

— Принял тебя за бабушку? — переспросила я.

— Именно! — воскликнула мама и развела руками, приглашая меня подивиться этой абсурдной ситуации.

Но я не дивилась, а просто не понимала.

— Ведь бабушка на тридцать лет старше! И откуда он ее знает?

— То-то и оно, Катя! Он откуда-то знает, но не ее лично, а про нее. Кто-то из его родственников или друзей был с ней знаком и рассказывал, что это поразительная женщина, которая выглядит в два раза моложе своего возраста и хранит секрет вечной юности.

Вот за этим секретом и погнался детективный властитель душ. Увидев маму в ее сорокасемилетнем расцвете, он решил, что встретил ее маму, Антонину Калинкину, знаменитую в свое время красавицу. Маму зовут Анна, инициалы одинаковые, легко перепутать. Понятно при этом, что нужна была ему не мама как женщина, а средство Макрополуса, которым, как он предполагал, она обладает.

— Зачем? — ошарашенно спросила я.

То-то и оно. Оказывается, этот знаменитый на всю страну супермен панически боится старости и смерти. Он так и сказал маме панически боюсь. Жизнь проходит, часы тикают, и скоро пробьет последний. Он умолял ее (говорил: я умоляю вас!) открыть тайну продления молодости.

— Ну что ж, порядочный человек, — сказала я. — Мог бы сначала затащить тебя в койку, застать врасплох. Тебе бы ничего не оставалось, как раскрыть ему волшебное средство. А так ты, конечно, устояла.

— Представь себе, — вздохнула мама. — Держалась как Мальчиш-Кибальчиш. Враги так и не узнали нашу главную военную тайну.

Мы с ней посмотрели друг на друга и рассмеялись, но не особенно весело.

— Какой кошмар! — повторяла мама. — Какой кошмар! Рассказать кому-нибудь!..

Так вот почему он с изумлением называл меня «такой молодой дочерью» и не выходил за рамки галантного ухаживания. Мама в его представлении была древней старушкой, застывшей в сорокалетнем образе, как вечнозеленая елка. По его расчетам, она меня родила, когда другие уже вырастили внуков.

— А откуда взялась телега, что бабушка знала секрет вечной молодости? — фыркнула я наконец.

— Что взялось — телега? А, ну да. Извини, сразу не поняла. Вернее, не въехала. Телега откуда-то взялась. Может, бабушка сама распускала такие слухи. Она любила мистификации.

— Мам, почему мы ее не искали? — спросила я.

Момент, конечно, был не самый подходящий. Но мне уже трудно было смолчать. Тем более что с такой трепетной натурой, как мама, всегда сложно выбрать подходящий момент.

Она перестала смеяться, но не впала в уныние, как я боялась, просто стала серьезнее.

— Потому что она этого не хотела.

— А как ты думаешь, почему она ушла? И куда?

Мама вздохнула, но ответила:

— Я думаю, именно из-за этого. Она почувствовала, что приходит старость, настоящая, уродливая — с дряхлостью, склерозом, трясущейся губой и текущей слюной, с бессилием и зависимостью от других. Все, чего так боится мой великий писатель. Мама не хотела, чтобы ее такой видели, не хотела быть нам в тягость.

— Но ведь это глупо! — вырвалось у меня.

— Глупо — не глупо… Об этом мы сможем судить, когда сами доживем до такого возраста. А может, она заболела какой-то неизлечимой гадостью и решила не мучить своих близких.

— Но куда же она могла деться? Ведь от старости и болезни не уйдешь.

— Не знаю, Катюш. У нее оставались деньги от дедушки, она могла отправиться в какой-нибудь санаторий за границей. Или поселиться в деревне. В такой ситуации легче принимать помощь от чужих людей.

Про себя я подумала, что поселиться в деревне или за границей бабушка могла бы совершенно легально, не прячась и не окружая это событие тайной. Чем бы ей помешали наши редкие визиты? Ну хорошо, если она решила спрятаться от мира, то пусть бы хоть письма писала или не писала, а получала наши. Почему она, такая умная и добрая, не поняла, что для семьи, особенно для мамы, хуже всего была неизвестность…

— Обещай мне, что ты никогда так не сделаешь, — сказала я после паузы.

Мама посмотрела на меня своими грустными синими глазами:

— Как это можно обещать? Разве мы знаем, что будет там, у самой черты…

— Мам, перестань, — спохватилась я. Еще не хватало наводить ее на мысли о «самой черте». — Не бери пример со своего писателя.

— Да, — сказала мама, — бедный. Надо же так проколоться. А жизнь проходит, часы тикают…

И мы снова принялись хохотать.

Чтобы избавиться от лишнего веса, надо научиться наслаждаться едой, получать от нее удовольствие. Тем самым будет восполнен недостаток положительных эмоций, а наше внимание, отвлекаясь от негативных переживаний, сконцентрируется на происходящем.

Любоваться пищей как раз и позволяет цветовая диета. Основной ее принцип: в течение дня есть продукты только одного, заранее выбранного вами цвета. Для каждого из семи дней недели надо выбрать один из цветов радуги. Для понедельника — красный, вторника — оранжевый, среды — желтый, четверга — зеленый, пятницы — голубой, субботы — синий, воскресенья — фиолетовый. Для тех, кому трудно придерживаться строгих диетических требований, допускается исключение: в любой день недели можно есть зеленую и белую пищу.

Цвет дня должен присутствовать и в сервировке стола. Продолжительность диеты — не менее двух недель. Отважившиеся на эксперимент говорят, что с первых дней они полностью переключились с поглощения продуктов для заполнения внутренней пустоты и компенсации негативных переживаний на внешний вид пищи. Иными словами, начинали отслеживать то, что ели. Внезапно возникшее чувство любви к себе помогает преодолеть дискомфорт и найти, например, на рынке чернику в «голубую пятницу» или сливу в «синюю субботу». Выбор продуктов редких цветов довольно ограничен, и иногда возникает дефицит.