Черный лебедь - Звева Казати Модиньяни Страница 23

Анна опустила взгляд, как будто ее заинтересовал изящный узор на старинном, немного выцветшем ковре.

– У нас война, а я усложняю жизнь какими-то глупыми личными проблемами, – вздохнула она.

– Ты отважная девушка, – сказал Пьер-Джорджо и погладил ее по руке.

– Просто я предпочитаю неизвестное будущее унизительному настоящему, – возразила она.

– Говоря банально, не хлебом единым жив человек.

– Однако и без хлеба не проживешь, – заметила она.

– Это разговор, который недостоин нас, – Пьер-Джорджо разразился смехом. – Не забывай, что ты – писательница, а я – журналист.

– Вот именно, – иронически отпарировала она. – Чего можно ожидать от двух представителей таких несерьезных профессий?

Бижо, которая лежала свернувшись у ног Анны, резко вскочила, когда Саверио вошел, чтобы подать кофе.

– Моя собачка проголодалась, – сказала Анна.

– Если принцесса соблаговолит последовать за мной на кухню, я смогу предложить и ей кое-что.

Саверио взял поводок Бижо, и та, довольно завиляв хвостом, двинулась за ним. Но за мгновение до того, как за ними закрылась дверь, Анна увидела молодого человека, промелькнувшего в коридоре как тень.

– Там кто-то есть, – вырвалось у нее.

Красивое аристократическое лицо Пьер-Джорджо вспыхнуло румянцем.

– Успокойся, это не вор, – сдержанно сказал он. – Это всего лишь мой друг.

В его печальном взгляде Анна прочла глубокую боль. Она поняла, что невольно проникла в тайну, которая касалась интимной жизни Пьер-Джорджо. В первый раз Анна с сочувствием посмотрела на этого любезного и аристократического человека, который так деликатно ухаживал за ней и предлагал ей дружбу без всяких условий.

– Мне никогда не избавиться от моего вульгарного плебейского воспитания, – вставая, извинилась она. – Нельзя ни с того ни с сего врываться в дом друга и нарушать его покой. Прости меня. – Анна в самом деле была очень огорчена.

Он улыбнулся и тоже встал, чтобы обнять ее и удержать.

– Возможно, ты пришла как раз в нужный момент, – сказал он. – Возможно, мне как раз нужна дружеская поддержка, чтобы вынести то, что временами становится невыносимым. Я знаю, что могу рассчитывать на твою привязанность и скромность. Поэтому не уходи. Во всяком случае, до тех пор, пока не найдешь для себя какой-то выход. А ты его найдешь. Ведь твоя проблема из тех, которые все-таки решаются. А моя – нет.

Проснувшись на рассвете, Эстер и Полиссена оставили спящих детей на попечение Анджелины и няни, а сами отправились в лес. Джильда, повариха, планировала сегодня на обед кролика по-охотничьи с грибами, и они вызвались принести полную корзину.

Ночью прошел дождь, и в лесу приятно пахло сыростью. Эстер с наслаждением вдыхала лесные ароматы, слушала пение птиц. Она любила утро. По утрам она была полна энергии, и боль в сердце не беспокоила ее. Но ближе к вечеру силы обычно оставляли ее, вялость и оцепенение овладевали телом.

Чтобы не скучать, Эстер привлекла к этому походу и Полиссену, к которой относилась с нежностью старшей сестры, хоть и была моложе ее на восемь лет. На обеих были короткие шерстяные брюки, цветные гольфы и туфли на толстой подошве, которые утопали во влажной густой траве. В то время как глаза их искали добычу, Полиссена без устали повествовала о своих мечтах, о любовных радостях и горестях. Полиссена была приятной собеседницей, и слова у нее текли беспрерывно, не требуя ответных реплик. Конечно, она в любой момент готова была ответить на вопрос или уточнить обстоятельства, но в этом не было необходимости.

– А тебе не кажется, что все это похоже на приключения из романа? – спрашивала Полиссена, подняв на нее внимательные карие глаза. – Начало завлекательное, а конец, который, надеюсь, окажется счастливым, я словно бы еще не нашла.

– Рано или поздно ты его найдешь, – постаралась утешить ее Эстер.

– А ты думаешь, Эдисон мне сочувствует? – пожаловалась Полиссена, размышляя, съедобен ли найденный под кустом гриб. – Но я все-таки женщина. И если любовь – это сладкий пирог, то и я имею право на свой кусок.

Эстер улыбнулась сравнению, придуманному Полиссеной.

– Будет у тебя твой кусок, – сказала она уверенно. – И все-таки было бы лучше, если б ты не так явно проявляла интерес к мужчинам. А то стоит тебе лишь увидеть одного из них, как ты бросаешься на него, словно он – единственный представитель мужского пола на свете. А мужчины – пугливый народ и не любят этого.

Полиссену развеселили слова и мимика невестки. Женщины вышли на тропинку и уселись на стволе поваленного дерева.

– Знаешь что, Эстер? – Полиссена была неутомима, когда молола языком. – Когда я была девочкой, мои родители спросили меня, какой подарок я хочу к Рождеству. И я ответила: коробку муженьков, – такая была глупая. Малышка, а уже мечтала о муже и детях. – Губы ее задрожали при мысли, что она прожила почти сорок лет без любви, без сердечных воспоминаний и уже почти без надежды на обретение этого счастья.

– Так я и осталась одинокой, несчастной старой девой, – сказала она, и глаза ее наполнились слезами. – Я, которая умирает от желания носить обручальное кольцо на пальце и сменить свою фамилию на фамилию мужа!..

– Но не надо забывать и об унижениях, тревогах и заботах, – попыталась отрезвить ее Эстер. – Бог пожалел тебя и захотел, чтобы ты избежала горестей более тяжких, чем одиночество.

Полиссена вытерла глаза и покачала головой.

– Ты говоришь о своем браке и валишь все в одну кучу, – заметила она. – Я бы никогда не хотела иметь такого мужа, как Эдисон. Мой муж должен быть нежен, – добавила она, и бледный румянец залил ее щеки, – внимателен и верен. И горе ему, если он не будет таким, – заявила она, повышая голос и грозя гипотетическому супругу пальцем.

Детская наивная горячность, с которой она впадала в свои фантазии, не смягчала резкости ее суждения об Эдисоне.

– Мне бы твою мудрость, когда я выходила замуж. Но я могла рассчитывать в тот момент лишь на свою неопытность, – с иронией заметила Эстер.

– Прости меня, – искренне огорчилась Полиссена. – Всегда я так – не знаю меры в словах. У меня ведь язык без костей. Конечно, я не должна злословить о своем брате. Но он такой… – Она замялась. – Такой…

– Да, он такой, – согласилась Эстер. – И это ни для кого не секрет. А теперь пошли быстрее домой, иначе у Джильды не будет грибов для обеда.

Солнечные лучи золотыми бликами проникали сквозь листву и оживляли лесную тропинку, по которой шли Эстер и Полиссена. Вдруг какая-то птица зашуршала в кустах, и обе женщины испуганно замерли.

Полиссена, которая с детской легкостью уже забыла о своем неуместном вмешательстве в семейные дела Эстер, воспользовалась остановкой, чтобы выпустить еще одну стрелу в адрес брата.