И пронзит душу любовь - Марина Бойко Страница 23

– Что провернуть?

– Обмануть всех?

– Я никого не обманывала, в отличие от некоторых. Просто навела порядок в вашей бухгалтерии.

– Как же у тебя так все получилось? – Мовсикян говорил свободно и уверенно, совершенно не скрывая от Самойловой, что это он ее подставил.

– Если работать честно, то прибыль предприятия вырастит в два раза больше.

– Честно вести бизнес? Самойлова ты, что совсем рехнулась?

– Нет Евгений Геннадьевич. Я в здравом уме. Просто не все крупные бизнесмены – воры, как многие думают.

– Эх, мы с тобой таких дел наворотим еще! – сказал Мовсикян, махнув рукой и выпив еще бокал виски.

– Никаких дел мы с вами воротить не будем. А будем работать честно. Регулярно выплачивать заработную плату сотрудникам, не будем использовать фальшивые договора. В общем, только честный бизнес.

Мовсикян рассмеялся. Он так заразительно смеялся, что Арина улыбнулась. Еще ее радовало то, что обстановка не накалялась.

– Шутишь, да? – посмеявшись, сказал Евгений Геннадьевич.

– Нет, не шучу.

– Если вы не будете, как положено, руководить фирмой, то мне придется сдать вас полиции. Доказательства вашей причастности к мошенничеству у меня сохранились. Копию вам прислать?

– Да и не боюсь я твоих компроматов, мои адвокаты в пух и прах тебя…

– Я все предусмотрела. Вы же не хотите со мной войны, да Евгений Геннадьевич? Вы же вор Евгений Геннадьевич, преступник, который должен сидеть в тюрьме.

– Какой я на хрен вор? Я просто взял, то, что было можно взять. Сейчас все так делают. Ты вот посмотри на наше государство. Каждый думает только за себя. Каждый второй готов на твоей шкуре нагреться. И сколько не дай все равно мало будет. Ты же знаешь, какие мы налоги платим! – завелся Мовсикян. – Да за эти деньги пенсионеры бы уже сами миллионерами стали.

– Нормально мы живем. Крыша над головой есть, на хлеб с маслом хватает. Но человек так устроен, сколько не дай – все равно мало будет. С ростом материальных возможностей растут и потребности. Но про пенсионеров вы правы Евгений Геннадьевич. Пенсия у них действительно маленькая.

– Эх, хороший коньяк, теперь такого не попьешь, – сменил тему Мовсикян, так как не знал, как все подробно разузнать у Самойловой. – А почему сразу в полицию не пошла, не сдала меня?

– Пожалела, нет, не вас, семью вашу. У вас же есть семья?

Но он ничего не ответил, а лишь отвернулся к ней спиной и даже как-то сгорбился.

Арина ничего не знала про его личную жизнь. Просто она не могла сказать, что ей действительно стало жалко сорокалетнего, здорового мужика. Она сама никак не могла ответить на вопрос: почему проявляет жалость и милосердие к своему руководителю.

Спрятав бутылку виски в бар, он повернулся к ней лицом, посмотрел в глаза и сказал:

– Иди, работай.

В ее мечтах и снах появлялся он – Андрей. Как бы она себе не запрещала думать о нем или мечтать, где-то в глубине души она хотела его увидеть, поговорить с ним. «Я запрещаю себе думать о нем!», – но после таких мыслей, что-то сильно кольнуло в груди.

Любовь Дмитриевну собирались оперировать в одной из самых лучших офтальмологических клиник, но даже там не давали сто процентного результата, что мать Арины будет видеть. Как сказал профессор: «Надежда есть всегда!». Арина радовалась таким словам, а по ее щекам текли слезы. Слезы счастья. Она верила всей душой и сердцем, что ее мама обязательно прозреет.

Настал день операции. Арина, ее молодой человек – Гуляев Артем и баба Нюра стояли возле операционной. Девушку трусило как осиновый лист, так сильно она переживала за маму.

– Вы идите домой, уже поздно, а завтра придете, – сказала Самойлова своему молодому человеку и бабе Нюре. Артем со словами: «Все будет хорошо» отправился с Анной Николаевной домой. Через два часа из операционной вышел врач и объявил об окончании операции.

– Операция прошла успешно, – сказал седоволосый крупный мужчина на вид лет пятидесяти, который оперировал Любовь Дмитриевну. Арина от восторга бросилась обнимать врача. Доктор не стал сопротивляться бурным, положительным эмоциям девушки, а только сказал:

– Это только половина пути, теперь все зависит от вашей мамы и ее организма. Правильный образ жизни, соблюдение рекомендаций, после операции. А еще лучше отправить ее в какой-нибудь хороший санаторий.

– А можно к ней?

– Конечно можно, она еще спит после наркоза, но лучше, чтобы вы были рядом.

Арина зашла в палату. Любовь Дмитриевна лежала под капельницей с перебинтованными глазами без сознания. Она села возле матери. Поглаживая ее руку, она ждала, когда мать придет в себя.

– Кто здесь? – раздался голос Любовь Дмитриевны.

– Это я мама, – спокойно, произнесла дочь.

– Что ты тут делаешь!? Лучше помоги мне подняться, я домой сейчас пойду, – пытаясь встать с больничной койки, возмущенно говорила Любовь.

– Мама, тебе нужно отойти от наркоза и нельзя вставать.

Но Любовь Дмитриевна еще не совсем понимала происходящее и несколько часов говорила дочери всякую околесицу, пытаясь подняться с кровати, а после чего заснула. Самойлова так радовалась, что наконец-то появилась надежда и с нетерпением ждала, когда с маминых глаз снимут повязки.

Лишь через несколько дней повязки с глаз Любовь Дмитриевны были сняты. Затаив дыхание Арина, медсестра и врач, стояли и ждали, что скажет Люба.

– Я ничего не вижу, – ответила она.

– Как?? – испуганно переспросила Арина.

– Вы вообще ничего не видите? – задал следующий вопрос врач.

– Ничего. Так темно. А включите свет?

– На улице день и очень ясно светит солнце! – возмутилась Арина, глядя на врача.

Седоволосый мужчина в белом халате развел рукам, но потом добавил:

– Зрение восстановится, должны рассосаться рубцы, это долгий восстановительный процесс. Теперь все зависит от вашей матери.

***

Поздним вечером Гуляев и Самойлова сидели в небольшом, уютном, кафе, где было немноголюдно и пахло свежезаваренным кофе. Атмосфера в заведении, Арине нравилась. Официанты всем мило улыбались, повара готовили вкусно, а сам дизайн кафе был оформлен так, что хотелось успокоиться и расслабиться. Гуляев Артем взял хрупкую руку своей девушки и, целуя ее, произносил красивые слова. Она смотрела в его зеленые глаза и мило улыбалась, слушая его комплименты. Все девушки любят комплименты. Этим Артем и пытался расположить к себе свою девушку:

– Арина, я так дорожу тобой и так боюсь тебя потерять. Я тебе давно предлагал жить вместе, но ты постоянно отказывалась, списывая все, на то, что хочешь помогать больной матери. Теперь, когда Любовь Дмитриевне стало лучше, давай поженимся? Арина молчала, отводя свои большие глаза в сторону, которые наполнились фиолетовым цветом.