Отвергнутый жених - Сабрина Джеффрис Страница 23

– Что это? – Она опустила взгляд на его брюки.

– Что – что?

Он нагнулся, чтобы снова поцеловать ее, но она откинула голову назад.

– В ваших карманах, – прошептала она. – У вас что-то в карманах.

– Что-то в моих... – Он со стоном умолк, глядя на нее сверху вниз. – Если только вы не используете деревенский эвфемизм для мужского возбуждения, в моих карманах нет ничего.

Мужское возбуждение? Она с недоумением смотрела на него. Но тут Розалинду осенило, и она покраснела до корней волос.

– О-о! Я знала, что лошади и коровы... то есть я видела их, но... я не думала, что люди... я... я хотела сказать, мужчины могут...

–Да, могут. И делают, когда они возбуждены. А вы чертовски сильно возбудили меня, моя милая.

Она зарылась пылающим лицом в его галстук.

– Вы, наверное, считаете меня дурочкой.

Он со смешком прикусил мочку ее уха, потом скользнул языком в ушную раковину.

– Девственницей – может быть. Соблазнительницей – определенно. Но не дурочкой.

Она дрожала, пока его губы и язык играли с ее ухом. Она и подумать не могла, что язык можно использовать для соблазнения. Или что уши могут быть так чувствительны к этому.

Он повернул ее в своих объятиях, напомнив о своей силе. Прошлой ночью эта сила удивила ее, но теперь она знала, что он развил ее – сначала в работном доме, а потом переплывая на лодках воды Ла-Манша.

Она понимала, что этот мужчина не для нее. Однако его прошлое интриговало ее и лишь усиливало возбуждение, не давая возможности оттолкнуть его.

Но он, по-видимому, думал иначе, потому что отстранился и пробормотал:

– Мы не должны этого делать, Розалинда.

Это была правда, и все же ей стало больно. Неужели он может так легко оставить ее? Повинуясь порыву, она приподнялась, чтобы поцеловать его в губы. Он замер, а потом, к ее величайшему удовлетворению, застонал и впился в ее губы.

На этот раз отстранилась она, оставив его судорожно хватать ртом воздух.

– Что вы сказали? – игриво спросила она.

Силясь вспомнить, что именно он говорил, Грифф тряхнул головой.

– Я говорил, что мы должны это прекратить. Какая жалость, что он прав!

– Должны ли? Не отвечайте. Я знаю, что должны. – Она отстранилась от него и ужаснулась тому, что себе позволила. – Не знаю, что на меня нашло.

– То же самое я могу сказать о себе. – Он поднял шляпку и протянул ей. Когда она надела ее, путаясь в тесемках, он продолжил: – Нам нельзя оставаться наедине. Вы для меня слишком большое искушение.

– Что вы имеете в виду?

– Именно то, что сказал. – Его лицо стало непроницаемым. – Нам лучше держаться друг от друга подальше.

Волна отвращения к самой себе захлестнула ее. Какая же она дура! Она думала, что его действительно влечет к ней, так же как ее к нему.

Но с его стороны это просто была еще одна попытка запугать ее, чтобы она оставила его в покое. Господь милосердный, он ласкал ее, не испытывая при этом никаких чувств. Будь он трижды проклят!

Она бросилась прочь от него. Как могла она так глупо попасться на самую древнюю уловку в мужском арсенале – соблазнение? И при этом еще наслаждаться. О Боже, она поступила как проститутка!

Какой стыд! Пора бы ей уже знать, что излишняя склонность к мирским удовольствиям к добру не ведет. Но одно дело – объесться до тошноты конфетами, и совсем другое – потерять достоинство и самоуважение.

Розалинда выпрямилась. Надо спасать свое достоинство. Она не станет ругать его за вероломство, не то негодяй вообразит, будто преуспел, убеждая глупую графскую дочь, что мужчина с его внешностью и талантом в искусстве соблазнения может по-настоящему наслаждаться, целуя перезрелую старую деву.

Грифф поднял шляпу, стряхнул с нее пыль. Слезы потекли из ее глаз. Она наклонила голову, чтобы он их не увидел. Она заставит негодяя сознаться в своем коварном поступке.

Розалинда посмотрела на него и заставила себя кокетливо улыбнуться. Она сыграет свою роль с блеском, как настоящая актриса. Вот если бы только унять дрожь.

– Господи, до чего же я глупая! – произнесла она игривым тоном, в котором чувствовалась фальшь. – Ведь мы забавлялись, не так ли? Мне следовало догадаться, что это ваша очередная уловка.

Грифф словно окаменел.

– О чем, черт возьми, вы говорите?

– О ваших поцелуях, конечно. Они были во всех отношениях такими, как вы и ожидали. – В действительности они превзошли любые ожидания. – Но я полагаю, вы собирались до полусмерти напугать меня своим искусством. Ну, знаете, встревожить девственницу и все такое.

– Что за чушь! – Но его вдруг ставший непроницаемым взгляд только подтвердил его виновность.

Будь он проклят!

– Как жаль, что я действовала не так, как вы хотели. Не повела себя как истинная леди, не дала вам пощечину, не прогнала с глаз долой. Вы ведь этого ожидали, не так ли?

Теперь она жалела, что не дала ему пощечину после первого поцелуя! Ее реакция на его ласки была очевидна. Единственное, что остается, – сделать вид, будто ее нисколько не волнует его предательство.

Он смотрел на нее, не произнося ни слова, только мускул дергался на щеке. Она проклинала его за то, что он выглядит привлекательнее, чем когда-либо. Непроницаемый взгляд и черная как вороново крыло прядь волос у левого виска.

– Полагаю, моя энергичная реакция застала вас врасплох. – Она небрежно прислонилась к стволу дерева. – Если бы вы только сказали мне, какого эффекта ожидали, я могла бы ублажить вас поистине выдающимся представлением. Я, знаете ли, могу сыграть истинную леди, когда захочу. – Она наигранно вздохнула. – Но увы, я этого не сделала, и вам пришлось изменить свой план.

Нахлобучив шляпу на голову, он шагнул к ней.

– Я понятия не имею, о чем вы говорите.

Господи! Он говорит так, будто полон раскаяния. Но мистер Бреннан не может испытывать угрызений совести, всю историю своей жизни он придумал только затем, чтобы ее запугать.

– Вы прекрасно знаете, о чем я говорю, – отрезала она. – После того как я подыграла вам, вы решили развлечь деревенскую девушку, верно? Дать ей возможность позабавиться, а потом сказать, что она слишком хороша для такого ничтожного мужчины, как вы? Полагаю, вы думали, что старая дева, не избалованная такими знаками внимания, после такого поцелуя сделает все, о чем бы вы ее ни попросили. – После паузы она продолжила: – Но я не глупая овца, меня не проведешь.

Его ледяные синие глаза обожгли ее холодом.

– Значит, вы полагаете, что разоблачили меня.