Любящее сердце - Мэри Бэлоу Страница 23

– Мне не хватает моей собаки, – призналась она, – но в городе ему было бы плохо. Он не привык ходить на поводке.

– Не лучше ли нам пройти в сад? – осведомился Торнхилл, забирая у Дженнифер пустой стакан и предлагая ей руку. – В это время года для фруктов еще рановато, а для цветов поздно, но зато мы сможем укрыться от солнца в ожидании чая.

Дженнифер не знала, сколько времени прошло с тех пор, как они покинули берег. Десять минут или час? Только сейчас она заметила, что здесь много гостей, которые прогуливались парами и небольшими группами. Несколько человек играли в крокет, другие наблюдали за игрой. Но Лайонела и Саманты нигде не было видно. Скорее всего они все еще катались на лодке.

Дженнифер вдруг пришло в голову, что она совершенно забыла о близких, увлекшись беседой с графом. Ей следовало бы находиться рядом с Лайонелом, и этот долг полностью согласовывался с ее желанием. Она с нетерпением ждала этого праздника и, проснувшись утром и выглянув в окно, не могла сдержать радости. Погода была прекрасной. Возможно, сегодня им представится случай погулять вдали от людей, побыть вдвоем, мечтала Дженнифер. Тем более что Лайонел один сопровождал их с Самантой. Тетя Агата и графиня Рашфорд были заняты другими делами.

– Наверное, – ответила Дженнифер, – вам следует проводить меня назад, к реке. Думаю, моя кузина и лорд Керзи все еще там.

– Как хотите, – с улыбкой согласился Торнхилл, – хотя, признайтесь, прохлада и тишина пусть всего на несколько минут – заманчивая идея, не так ли?

Все так. Заманчивым показалось ей прежде всего продлить их уединение хотя бы на несколько минут. Ведь рядом с Лайонелом она чувствовала себя далеко не так комфортно, как сейчас. Скорее всего пристальное внимание общества к их помолвке делало их общение слишком натянутым. В скором времени им будет хорошо и уютно вдвоем, но это время пока не наступило.

– Вы меня искушаете, милорд, – с улыбкой призналась Дженнифер. – Зонтики от солнца выглядят, конечно, очень мило, но пользы от них почти нет.

– Я всегда подозревал, что это так, – подыгрывая ей, ответил Торнхилл, – но не дай Бог, женщины признают этот факт и станут более прагматичными, отказавшись от такой очаровательной декорации. Не хотел бы я дожить до этих ужасных времен.

Дженнифер легко оперлась на его руку, и они направились в сад.

– Значит, вы считаете, что женщины призваны только украшать жизнь мужчины и ничего больше? – спросила она.

– Я бы убрал слово «только», – ответил граф. – И мужчины, и женщины любят жить в окружении красивых вещей. Это делает земное существование более приятным и более утонченным. Но жизнь была бы смертельно скучна, если бы в ней ничего, кроме этого, не существовало. Тогда и красота утратила бы свою привлекательность. Так красивая ваза становится объектом для вымещения гнева. Женщина не исключение. Она теряет свою притягательность для мужчины, не важно, какой бы прекрасной ни сотворил ее Господь, если ей нечего больше предложить, кроме своей миловидности.

– И тогда она становится объектом для вымещения раздражения собственного мужа, – сказала Дженнифер.

Торнхилл усмехнулся.

– В этом причина краха многих браков. Сколько пар оказываются в ловушке пожизненной скуки или даже настоящего страдания. Вы этого не замечали? И очень часто все происходит оттого, что мужчины, реже – женщины, верят, будто то, что приятно глазу, способно удовлетворить чувства и ум до конца жизни.

– Вы не прочите себе в жены красавицу, надо понимать? – спросила Дженнифер. И вновь Торнхилл рассмеялся.

– Я еще не знаю, чего ищу. Но вы исказили смысл, на свой лад переиначив мои слова. Красота – важная составляющая жизни. Для того чтобы ощутить ее полноту, необходимо испытывать эстетическое удовольствие. Но кроме этого, должно быть много всего другого.

Женщина, которую граф Торнхилл решит выбрать себе в жены, должна быть весьма одаренной судьбой. Его требования очень высоки. Хотелось бы посмотреть на его избранницу, подумала Дженнифер.

В саду среди деревьев было божественно хорошо. Солнечный свет проникал сквозь кроны, создавая совершенно особую атмосферу уединения, тишины и блаженства, и это несмотря на то что вокруг находилось немало гостей праздника. А Дженнифер вдруг охватила тоска и грусть по дому в имении, по той жизни, которую она оставила ради лондонского сезона.

– А что думаете по этому поводу вы? – спросил граф. – Насколько я знаю, ваш брак был обговорен заранее. Вам оставили право выбора?

– Нет, – ответила она. – Папа и граф Рашфорд – давние друзья, и они решили, что брак между их детьми будет весьма благосостоятелен.

– И вы не стали бороться против такой дискриминации? Рвать и метать? Требовать справедливости? – с улыбкой спросил Торнхилл.

– Нет, – просто ответила Дженнифер. – Зачем бы я стала бороться? Я доверяю мудрости отца.

– И по-прежнему относитесь к его выбору одобрительно?

– Да.

– Потому что ваш жених красив? – спросил граф. – Вне сомнений, он будет прекрасным украшением, на которое вы сможете любоваться всю жизнь.

Дженнифер чувствовала, что должна была бы оскорбиться. Каким-то образом Торнхиллу удалось унизить Керзи. В его глазах поблескивала насмешка. Он словно дразнил ее, вызывал на спор. И Дженнифер показалось, что в этом споре она потерпит поражение. Торнхилл уже успел поведать ей о своих убеждениях относительно брака. С точки зрения графа, для счастливого супружества необходимо нечто большее, чем красота. Да, Лайонел был красив, и она влюбилась в него именно по этой причине. Но помимо внешности, ей нравилась в нем холодноватая вежливость, светский лоск и безошибочное чутье, позволяющее вести себя так, как надо. В нем было… О, в течение нескольких предстоящих недель она откроет для себя многое и многое, что составляет его характер, его личность. Да, они будут безгранично счастливы. Пять долгих лет она ждала того счастья, которое скоро должно на нее снизойти.

– Вы любите его? – тихо спросил Торнхилл.

Но их разговор зашел слишком далеко. Дженнифер еще не успела сказать Лайонелу, что любит его. И Лайонел пока не говорил ей о своих чувствах. И уж конечно, она не собирается обсуждать их взаимоотношения с посторонним.

– Я думаю, – сказала она, – что нам следует вновь вернуться к поэзии.

Торнхилл усмехнулся и похлопал ее по руке.

– Да, – согласился он. – Я задал весьма неуместный вопрос. Простите меня. После непродолжительного знакомства я вообразил себя вашим другом. А друзья, знаете ли, говорят на любые темы, в том числе интимные. Но ведь друзья обычно бывают одного пола. В ином случае всегда возникает преграда. За исключением тех ситуаций, когда отношения между мужчиной и женщиной становятся интимными. Лично я не привык к тому, чтобы иметь другом женщину.

– У меня тоже никогда не было друзей среди джентльменов, – сказала она. – И я не верю в то, что такая дружба возможна, милорд. Я имею в виду – между вами и мной.