Ласковый огонь - Оливия Трейси Страница 23

— Оскар, скажи, пожалуйста, а кто та девушка, которая была с тобой на танцполе? — с деланым безразличием спросила Сильвия. — Ну, ты еще представил ее как свою ассистентку. Нина, кажется…

На самом деле этот вопрос не давал покоя Сильвии уже несколько часов подряд. С того самого момента, как Оскар представил ей стройную эффектную блондинку, учившую танцевать его коллегу Тома.

— Нина — моя ассистентка. Я же сказал, малышка, и это чистая правда, — ответил Оскар. — Она работает в моем офисе, ведет запись пациентов, помогает мне. Словом, она моя правая рука. А почему ты спрашиваешь? Уж не вздумала ли ты меня ревновать? — В его глазах мелькнуло уже знакомое Сильвии выражение снисходительной иронии.

— Ревновать? Нет… — Сильвия с напускным равнодушием дернула плечом, хотя на самом деле сердце ее разрывалось от этого мучительного чувства. Она же не слепая и видит, насколько хорош ее новый возлюбленный. Странно было бы предположить, что за плечами у него нет никакого опыта и что он сам равнодушен к женским чарам.

— Но, Оскар, так получилось, что ты узнал все мои сокровенные тайны, — задумчиво продолжила она. — А я ровным счетом ничего не знаю о твоем прошлом.

— Сильвия, ты говоришь странные вещи, — засмеялся Оскар. — И все это после того, как Анна в подробностях изложила тебе едва ли не всю нашу родословную! А ну-ка признавайся, что именно ты хочешь знать о своем влюбленном рыцаре. Скорее всего, ты пытаешься выяснить, была ли у него до тебя дама сердца. Но из гордости боишься признаться в этом и спросить напрямик. Так?

Сильвии не оставалось ничего другого, как послушно кивнуть, поскольку Оскар вновь со свойственной ему проницательностью легко прочел ее тайные мысли.

— Да, Оскар, мне хочется знать о тебе все, — сказала она, теперь уже глядя в его глаза прямо и неотрывно, словно могла прочесть в них нечто потаенное. — Чем ты жил до меня, с кем встречался, кого любил — все для меня важно. Эта Нина, она смотрела на тебя с таким обожанием. Она влюблена в тебя?

— Глупенькая, с Ниной у меня никогда ничего не было, — прикладывая к губам ее руку, ответил Оскар. — Нас никогда не связывало ничего, кроме работы и взаимной симпатии. К тому же у нее есть жених, с которым вскоре она планирует соединить свою судьбу. Ты спрашиваешь о том, кого я любил. Положа руку на сердце, могу точно сказать, что с той самой минуты, как увидел тебя, я понял, что раньше не любил никого. Все, что было прежде, утратило всякое значение с того мгновения, как я заглянул в твои глаза.

— В том-то и дело, Оскар, что мне очень важно знать о том, что было раньше, — проговорила Сильвия. — Даже если это утратило значение.

На несколько мгновений воцарилось молчание. Оскар словно раздумывал над чем-то. Будто размышлял, стоит ли сейчас посвящать Сильвию в какие-то неведомые ей глубины своей души.

— Сильви, я уже сказал тебе, что доброта в женщине для меня едва ли не важнее ее внешности, — сказал Оскар, устремляя взгляд в окно. — И я не лгу. Раньше, задолго до встречи с тобой, мне казалось, что я любил одну женщину. По крайней мере был сильно увлечен ею. Я в ту пору только окончил университет и был начинающим врачом в одной из клиник. Марго работала там же терапевтом. Она была немного старше меня и уже имела некоторый жизненный и профессиональный опыт.

— Она была некрасива, но добра? — Сильвия постаралась придать своему тону побольше скепсиса, испытывая при этом огромное внутреннее напряжение. Она и не подозревала, что речь о другой женщине, которая была Оскару небезразлична, может доставить ей такую боль.

— В том-то и дело, что она была очень красива, — задумчиво сказал Оскар. — А вот насчет ее доброты я поначалу заблуждался. Мне казалось, что она добра и милосердна. Собственно, этими качествами должен обладать любой нормальный врач. Мы сошлись легко и стремительно, и я считал, что у нас очень много общего. Согласись, когда люди работают в одной сфере, всегда найдется общая тема для разговоров. Хотя поначалу разговоры были не так уж и важны, многое заменяло взаимное физическое влечение. Мы встречались несколько лет и даже планировали пожениться. Отрезвление приходило постепенно. Марго была, как бы это сказать… Слишком практичной и рассудочной. И в ней я не видел ни малейшей доли сострадания не только к пациентам, но и просто к тем людям, которым плохо и тяжело. Как-то в ее отделении умер пожилой пациент, но это ее нимало не опечалило. Она радовалась по поводу того, что в этот момент она уже успела пересдать дежурство другому врачу, а следовательно, уже не она несет ответственность за случившееся. Конечно, тот человек был тяжело болен и вины врача в этом не было. Но ее черствость неприятно поразила меня. И таких эпизодов было немало. С каждым новым проявлением жесткости характера Марго чувства мои к ней все более угасали. Потом тяжело заболела и слегла мать Марго. Узнав, что она больше не сможет ходить, Марго сдала ее в пансионат, хотя старушка плакала и умоляла оставить ее дома. Я тоже уговаривал Марго не делать этого, говорил, что помогу ей оплачивать сиделку. Но она была непреклонна, говорила, что матери в пансионате обеспечат хороший уход и что ей самой необходимо делать карьеру в клинике. А для этого нужна полная свобода от каких бы то ни было обязательств. Но если бы подобное произошло, к примеру, с Анной, я ни за что не смог бы отправить ее в пансионат. Возможно, я слишком сентиментален, но такова моя натура. Словом, душа Марго была далеко не столь прекрасна, как ее лицо. Я понял, что больше не люблю ее, и мы расстались. Потом я и вовсе покинул клинику, мы не виделись с Марго много лет.

Сильвия молча смотрела в окно, желая скрыть от Оскара навернувшиеся на глаза слезы. Она уже пожалела о том, что полезла к нему с расспросами. Но ведь она даже не подозревала, что его признания смогут ее так больно ранить. Сердце девушки переворачивалось от горя и отчаяния при одной мысли о том, что Оскар держал в объятиях другую женщину. Обнимал ее, целовал, был с ней близок… Почему ничего подобного не испытывала она по отношению к Ульриху? Она ведь прекрасно знала, что не является первой женщиной в его жизни. Но ей даже в голову не приходило ревновать его к прошлому, и тем более вызнавать подробности его взаимоотношений с женщинами.

— Эй, малышка, да ты совсем загрустила, — словно опомнился Оскар, беря ее за плечи и поворачивая лицом к себе. — Ты плачешь?! Какой же я болван, что стал рассказывать тебе о своем давнем, дурацком романе! Любимая, да Марго не стоит ни одной твоей слезинки. Я и на сотую долю не питал к ней того, что испытываю к тебе. — Оскар вновь начал покрывать поцелуями ее лицо, словно стремясь осушить ее слезы.

Сильвия не успела даже ничего ответить, так как в этот момент зазвонил ее сотовый.

— Это, наверное, мама! — воскликнула она, и в голосе ее впервые прозвучало не беспокойство, а легкая досада. Ну почему только близкие люди имеют обыкновение звонить в самое неподходящее время?

Но, как ни странно, это была не Марта, а Барбара.

— Сильвия, радость моя, ты куда пропала?! — почти кричала подруга. — Мы с Кейтом прибыли из Гонконга, забросили домой чемоданы и сразу к тебе в отель. Представь, каково было наше удивление, когда консьерж сказал нам, что ты не ночевала. Честно говоря, ты не на шутку нас напугала.