Всю ночь напролет - Конни Брокуэй Страница 23

У Энн не нашлось слов для ответа. «Приятный» было одним из тех определений, которые не имели никакого отношения к Джеку Сьюарду. Благовоспитанный, степенный, изысканный — да, пожалуй. Однако Джека Сьюарда ни по каким меркам нельзя было назвать приятным.

— Он малый пронырливый, — продолжал Малкольм. — То его нигде не видно, то вдруг видишь его повсюду. Постарайся отвадить его, если сможешь, Энн, но только осторожно. Не забывай, что он пользуется благосклонностью самого регента.

— Хорошо, я попробую, — ответила Энн, не зная, о чем ей молить Бога — чтобы она встретила Джека или, напротив, чтобы его здесь не оказалось.

Всего лишь два дня назад он стоял за ее спиной, поправляя ей прическу и подавляя ее своим ростом, широкими плечами и мужественностью. По его вине она чувствовала себя совершенно опустошенной. Она знала, что Сьюард следовал за нею до самого приюта, надеясь застигнуть с поличным на месте преступления. Ей было известно и то, что его повышенный интерес к ней объясняется подозрением. Он просто исполнял свой долг, и вместе с тем, когда Джек коснулся ее волос и посмотрел прямо в глаза, Энн померещился в его взгляде огонек, сродни пламени, которое охватило ее тогда в спальне леди Коттон.

И что только она вобрала себе в голову! Разве в ту ночь она не пыталась соблазнить Джека с тем, чтобы отвлечь его от порученного задания? Без сомнения, и он способен поступить точно так же, используя ее влечение к нему в собственных целях. Едва ли ее тяга к нему ускользнула от его внимания, как, впрочем, и то, насколько близко к сердцу она принимала все, что касалось его.

О да, Энн хотела получить от него то, что мог дать ей лишь он один. Она хотела оказаться в его объятиях. Раствориться в урагане его страсти…

— О черт! — внезапно воскликнул Малкольм. — Совсем забыл тебе сказать. На днях я случайно встретился с Джулией Нэпп. Она передает тебе привет.

Энн замерла. Джулия Нэпп была первой любовью Мэтью, его единственной настоящей любовью. Насколько Энн было известно, Джулия так и не вышла замуж, оставшись верной памяти человека, который ее бросил. Впрочем, она никогда и ни в чем не упрекнула ни Мэтью, ни его невесту.

Вскоре после объявления о помолвке Джулия прислала Энн письмо. Сердцу не прикажешь, говорилось в нем. Энн, должно быть, замечательная девушка, коль скоро Мэтью отдал ей свою любовь, и она, Джулия, желает им обоим всяческих благ.

То, что мисс Нэпп до сих пор оставалась старой девой, подобно кинжалу ранило Энн в самое сердце. Но, раз Джулия сейчас в городе, не значит ли это, что она решила снова появиться на ярмарке невест? А если ей удастся наконец найти свое счастье, то почему сама Энн не вправе последовать ее примеру? Эта мысль вселила в нее надежду.

— Она собирается остаться в городе до конца сезона? — спросила Энн.

— А? Что? Ты имеешь в виду Джулию Нэпп? — отозвался Малкольм, почесывая подбородок. — Не знаю. Не спрашивал. Хотя я не представляю себе, зачем ей это нужно. Сейчас ее, пожалуй, можно назвать перезрелой.

— Ох, Малкольм! Она же всего несколькими годами старше меня.

— Вот именно, — подхватил Малкольм, — а ты вот уже пять лет как вдова.

«Неудивительно, что у Софии такой великодушный нрав, — подумала про себя Энн не без сарказма. — Видимо, он достался ей по наследству».

Осушив бокал портвейна, Малкольм поставил его на пол рядом с креслом и сложил руки на коленях. Затем он с приглушенным кряхтеньем поднялся на ноги и стал озираться по сторонам, пока случайно не заметил одного из своих друзей.

— Пожалуй, мне стоит обойти приглашенных и поприветствовать их, Энн. Не забудь о том, что я сказал, и постарайся сделать так, чтобы этот Сьюард держался подальше от Софи. И куда только, в конце концов, подевалась эта девчонка? — Тут Малкольм удалился, оставив Энн одну на обитой пурпурной тканью оттоманке.

Она задержалась в гостиной еще на несколько минут, и по коже у нее от напряжения забегали мурашки. Ей хотелось поскорее покинуть эту комнату, спрятаться куда-нибудь от Джулии Нэпп… и от Джека Сьюарда. За пять лет вдовства Энн удалось найти единственное место, где ее не преследовало чувство вины, но Джек Сьюард позаботился о том, чтобы она лишилась и этого последнего прибежища. Она не осмеливалась снова отправиться в путешествие по крышам, зная, что он не спускает с нее глаз.

Наконец Энн встала. Где же София? Прошло уже три четверти часа с тех пор, как ее воспитанница удалилась, опираясь на руку лорда Стрэнда. В том, что касалось здравого смысла, Энн доверяла девушке не больше, чем любимому спаниелю своего дяди — суке, впервые вступившей в пору течки. Поэтому она из гостиной направилась по коридору в дальние комнаты особняка, реже других посещаемые гостями.

— Миссис Уайлдер?

Голос, похожий на шелест наждачной бумаги, ласкал ей слух.. Ведь это был голос Джека. Лишь по охватившему ее в тот же миг облегчению Энн поняла, до какой степени ее пугала мысль, чго София была с ним.

Обернувшись, она увидела его совсем близко от себя. Его суровое, пересеченное шрамом лицо не нуждалось в маске. Кто бы мог догадаться, что скрывается за этой безукоризненной вежливостью?

Энн стоило немалого труда разобраться в собственных чувствах. Нетерпение, облегчение и радость сплелись в запутанный клубок, к которому примешивался и легкий страх. Но страх, как она, увы, слишком поздно успела убедиться, тоже обладает особой притягательной силой.

Джек склонил голову, пытаясь по облику Энн догадаться о ее настроении. Он как раз беседовал с леди Диббс, когда неожиданно для себя обнаружил, что Энн Уайлдер скрылась в пустом коридоре. Он приказал себе не обращать на это внимания, оставшись еще на некоторое время с леди Диббс и утоляя ее ненасытное любопытство. Однако Энн выглядела обеспокоенной. Терпения Джека хватило ровно на пять минут, после чего он отправился за нею следом.

— Полковник Сьюард! — приветствовала его Энн.

Джек, пожалуй, мог поверить в то, что его вид вызвал у нее облегчение, разгладившее морщинки на ее лбу, но приветливая улыбка, смягчившая суровое выражение ее чувственных губ, разумеется, могла объясняться только игрой света и его собственного воображения.

— Я как раз любовалась коллекцией старинных картин, — пояснила она.

— Вы позволите мне вас сопровождать?

Сейчас она начнет жеманничать, как поступила бы на ее месте любая, даже самая красивая женщина, едва заподозрив, что джентльмен покинул другую даму, чтобы ухаживать за ней. Это соображение пришло ему на ум вовсе не из тщеславия. Джек отдавал себе отчет в силе своих чар и хорошо понимал, что в значительной мере обязан ими тому обстоятельству, что, выглядя со стороны вполне доступным, он вместе с тем оставался в глазах общества кем-то вроде изгоя.

Однако Энн не собиралась жеманничать. Она колебалась, словно не была уверена в том, как поступить, не нарушая приличий. Он мог бы ответить на этот вопрос. Ей следовало принять его предложение. Ее терпят в обществе только из уважения к памяти человека, надевшего ей на палец обручальное кольцо. Тем не менее сама мысль о том, что Энн согласна находиться рядом с ним лишь в угоду правилам хорошего тона, уязвляла Джека, а это, в свою очередь, приводило его в смущение.