Только поцелуй - Сибилла Вилан Страница 23

— Так скажи мне.

— Что сказать?

— Скажи, что не испытываешь больше сомнений. По поводу передачи, по поводу ее содержания, по поводу чего бы то ни было. Скажи, что ты спросишь «как высоко?», когда Аш-ди-ви-эс велит тебе прыгнуть.

— Как высоко? — натянуто произнесла Стефани. — Ясно… Как высоко?

Мартин постарался пригнуться пониже, чтобы его не заметили, но понимал, что долго так продолжаться не может. Он был в городе и мыл джип, когда Фрэнк все-таки настиг его.

Патрульная машина замедлила ход, проезжая мимо Мартина, затем развернулась посреди улицы, въехала на дорожку, ведущую к трехсекционной автомойке, и остановилась. Сквозь ветровое стекло Мартин видел, как Фрэнк поднял микрофон и что-то сказал диспетчеру. Мгновение спустя он открыл дверцу и, выйдя из машины, направился в ту сторону, где прятался Мартин со шлангом в руке.

— Эй, приятель, как поживаешь?

Шериф, засунув руки в карманы и пряча глаза за стеклами темных очков, старался выглядеть непринужденным. Однако Мартин знал его слишком хорошо.

— Ну, давай, — протянул он. — Ты ведь пришел меня доставать, так что не тяни кота за хвост. Скорее начнешь — скорее кончишь.

— Клянусь, я не понимаю, о чем ты говоришь, Мартин. — Лицо Фрэнка было сама искренность. — У тебя что, какие-то проблемы?

— Ты отлично знаешь, о чем я говорю. — Мартин повернулся к другу, не выпуская из руки шланга. Фрэнк быстро отпрыгнул в сторону, чтобы не попасть под мыльную струю. — Твоя молодая ищейка уже посвятила тебя во все подробности, причем в письменном виде.

— Что да… то да. — Фрэнк прислонился плечом к стене мойки. — В том числе известно и имя леди. У тебя это серьезно, Мартин… со Стефани?

— Не так серьезно, как могло бы, не вмешайся твой щенок.

— У тебя будут и другие возможности… если она захочет.

Мартин щелкнул рычагом на стене, сменив мыльную воду на чистую, и начал поливать джип, смывая белую пену. Фрэнк стоял и терпеливо ждал. Наконец Мартин опять повернулся к нему.

— Что? — спросил он.

— Ну так как?

— Что — как?

— Серьезно или нет?

— Ты что — ее отец?

— Я не ее отец, я твой друг. — Его манера говорить резко изменилась. — Поэтому просто хочу напомнить тебе, где ты находишься.

Мартин выключил воду, затем снова повернулся к Фрэнку, не говоря при этом ни слова.

— Если ты влюблен в Стефани, я буду твоим шафером и с удовольствием выпью шампанского на твоей свадьбе. А если ты думаешь ограничиться легкой интрижкой, то я здесь для того, чтобы предупредить: у нас, в Стонвилле, такой номер не пройдет.

Взгляд Мартина был непроницаем.

— Я знаю, как обращаться с женщинами, Фрэнк.

— Я знаю, что ты знаешь, и не собираюсь утверждать обратное. Я только хочу сказать, что люди уже начинают поговаривать о вас. Они уже видят вас за белой изгородью в окружении стайки детей. Пусть Стефани считает, что хочет удрать из Стонвилла, но ты должен помнить, что она выросла здесь и прожила почти всю свою жизнь. И если другие понимают это, то не сомневайся, что и ей такое приходило в голову. — Фрэнк снял очки и посмотрел Мартину в глаза. — Думаю, тебе следует знать, что ее отец заходил ко мне вчера. Он задал несколько вопросов — о тебе. О чем это говорит?

Мартин ошеломленно покачал головой.

— Проклятье! Что его интересовало?

— Обычные вещи: откуда ты, что делаешь здесь, как долго собираешься пробыть… и тому подобное. — Фрэнк снял шляпу и хлопнул ею по бедру, прежде чем снова надеть. — Послушай, приятель, я просто не хочу, чтобы ты нажил неприятности на свою голову. Вот и все. А так — ты взрослый человек и волен делать собственные ошибки.

— Я хочу побольше узнать об Эм и Эм. Стефани озадаченно посмотрела через стекло кабины на Саманту. Та недоумевающе покачала головой.

Тогда Стефани спросила в микрофон:

— Эм и Эм? Вы имеете в виду конфеты?

— Нет-нет. Знаете, это когда связывают, стегают плеткой и все такое. Я смотрел один фильм вчера вечером, и там все время говорили об Эм и Эм. И вообще, что это означает?

Лоб Стефани разгладился, а Саманта за стеклом разразилась хохотом. Конечно, Стефани этого слышать не могла, но видела, как покраснело лицо подруги и как она затряслась. Стефани сама сдерживала смех. Она уже успела хорошо этому научиться.

— Вы наверное, говорите об Эс и Эм, — ответила Стефани слушателю. — Это означает садизм и мазохизм. Некоторым людям нравятся два этих типа сексуального поведения, которые предполагают причинение боли — это садизм — и ее претерпевание — это мазохизм. Партнеры используют для достижения своих целей самые разнообразные предметы. Как вы уже говорили, это могут быть плетка или путы. — Мамочка, слышишь ли ты меня? — Вы удовлетворены таким ответом?

— Да, вроде бы. Вот только еще одно… В чем заключается роль той, помните, женщины-распорядительницы? Распределять боль?

Стефани усмехнулась.

— Работа содержательницы заведения состоит в том, чтобы выяснять, чего хочет клиент, и предлагать ему это. Но по сути вы правы — она распределяет боль.

— Поди ж ты! Похоже, я нашел новую профессию для моей жены. Спасибо огромное!

Стефани запустила последний блок рекламы. Кто бы подумал, что в маленьком тихом Стонвилле у людей могут возникнуть подобные вопросы? Она откинулась на спинку кресла и покачала головой. Никогда не знаешь, что творится за закрытыми дверьми!

Через час она вышла из студии, усталая и выжатая как лимон. Делать передачу «Добавьте остренького» оказалось намного труднее, чем она себе представляла, и письма, которые начали приходить каждый день в любую погоду, ничуть не облегчали положения. Обычно их писали карандашом, иногда губной помадой. Послания были развязными и наглыми, но безобидными. Стефани взяла за правило не читая отправлять их Фрэнку Смайли. Камни в ее окна больше не летели, шины никто не кромсал, так что если недовольный слушатель выпускал пар посредством записок, то этому можно было только радоваться.

Впрочем, сегодня — для разнообразия — Стефани получила коробку горького швейцарского шоколада и хвалебное письмо. Комплименты согрели ей душу. Очевидно, не все в Стонвилле считают, что ее передача — прямая дорога в ад. Стефани выбрала самую большую шоколадку и взяла ее с собой, оставив остальные на рабочем столе. Она знала, что к утру в красивой золотистой коробке почти ничего не останется, но сама хотела избежать искушения.

Прежде чем выйти на улицу, она задержалась у дверей и оглядела стоянку. Людей там не было — одни машины, и Стефани почувствовала легкое разочарование. Мартин почти каждый день ждал ее там, и она уже начала привыкать к этому. Должно быть, у него другие дела, сказала она себе. Более важные, нежели поглощение гамбургеров в «Веселой буренке» в ее обществе. После обеда в ресторане они проводили вечера более просто, но каждый из них все равно заканчивался поцелуями и тесными объятиями.