И придет рассвет - Кристина Скай Страница 23

Вдова злобно посмотрела на грязную фигуру, склонившуюся над камином.

– Ты давно работаешь служанкой? – спросила леди Марчмонт.

– Давно, мисс. Я в Лондоне уже месяца три или около того.

Леди Марчмонт наклонила голову, стараясь разглядеть эту странную – слишком смелую – служанку, но ей никак это не удавалось.

Граф откашлялся.

– Как видите, Элена, наш… э… разговор придется отложить.

Вдова хотела что-то ответить, но тут возле ее ног загремело ведро. В следующее мгновение облако сажи и угольной пыли опустилось на ее белые шелковые туфельки. Графиня вскрикнула и отскочила, но еще одно облако угольной пыли взметнулось и накрыло ее платье.

– Ты это сделала нарочно! – взвизгнула вдова.

– О, простите меня, мисс. Какая я неловкая. Со мной это иногда бывает. Это все из-за моих косточек – болят к дождю. Завтра непременно будет дождь, это я вам говорю. Как раз на прошлой неделе я сказала своей племяннице…

– Нас не интересуешь ни ты, ни твоя глупая племянница, – прошипела леди Марчмонт. – Иди и принеси чистую тряпку, чтобы я могла вытереть туфли.

– Я не могу сейчас. Я должна почистить камин. Нехорошо, если все в доме слягут от заразы. Да и вы тоже можете заболеть. – Индия была безжалостна. – Говорят, что болезнь забирает у женщин их красоту. Их лица до срока становятся старыми – серыми и морщинистыми.

Вдова отшатнулась и непроизвольно обхватила ладонями свое тщательно нарумяненное лицо.

Графу стоило больших трудов скрыть улыбку.

– Я думаю, Элена, вам следует поехать домой. Я прикажу дворецкому сопровождать вас.

Он позвонил в колокольчик, и дворецкий тут же явился.

– Да, ваша светлость.

– Леди Марчмонт уходит, Чилтон. Позаботьтесь о том, чтобы принесли ее плащ и перчатки.

– Но я не говорила, что…

Закончить фразу ей не удалось.

Маленький столик красного дерева слева от нее со зловещим грохотом рухнул на пол. Хрустальные графины с бренди, портвейном и виски сначала взлетели вверх, потом из горлышек вылетели пробки и содержимое графинов выплеснулось на и без того грязное платье вдовы.

Графиня завизжала, оглядывая осколки вокруг своих ног.

– Это платье стоило пятьдесят гиней. Я все до последнего пенни вычту из твоего заработка, вот увидишь, дрянь ты этакая!

Граф положил руку на спину графини и подтолкнул ее к двери.

– Не беспокойтесь, я прослежу за тем, чтобы ущерб был возмещен. А теперь вам лучше поспешить домой. Вы рискуете заболеть инфлюэнцей, если не снимете это мокрое платье.

– А еще – гнойной заразой, – с надеждой в голосе добавила Индия.

Элена Марчмонт обернулась и сердито посмотрела на служанку.

– Что-то в этой женщине кажется мне знакомым.

– Это невозможно, – с явным сарказмом возразил граф.

Графиню быстро выпроводили, а Индия Деламер уже ни на минуту не могла удержаться от смеха.

– Что она сделала?

Торн повернулся на узкой походной кровати, спрятанной неподалеку от кладовки. Он намеревался отдохнуть несколько часов после бессонной ночи, когда воспользовавшийся потайной дверью Джеймс Херрингтон разыскал его.

– Она наголову разбила и обратила в бегство Элену Марчмонт, вот что. И более удачного тактического маневра я в своей жизни не видел.

– А графиня ее не узнала? В противном случае к утру об этом станет известно всему Лондону.

– Думаю, что вряд ли. Ваша леди Деламер проделала замечательную работу, скрыв свое лицо под грязным чепцом и слоем сажи. Она выглядела настоящей старой каргой.

– Она не моя леди Деламер.

– Разве?

– Нет! И если кто-нибудь узнает, ее репутация погибла.

– Предоставляю вам сообщить ей об этом. Я вряд ли смогу перенести еще одну встречу с ней. Особенно после того, как я вырвался из коготков леди Марчмонт.

– Хищница, да?

– Я мог бы поклясться, что был кроликом, а она смотрела на меня так, словно определяла размер моей шкуры.

– Думаю, ее интересовал вовсе не размер вашей шкуры, – цинично возразил Торн.

Херрингтон мрачно рассмеялся:

– Полагаю, вы правы. – Он посмотрел на выпачканные в грязи сапоги Торна. – Были в Дувре, не так ли?

– В Дувре и еще в полдюжине мест. Но везде неудачно. Похоже, никто не знает об этой темной шайке, которая именует себя «Авророй» и готовит новый «рассвет» – возвращение к власти Наполеона.

– Что будете делать дальше? Надеюсь, ничего связанного с привлечением детей. Они смелые ребята, но я не хочу, чтобы им угрожала опасность.

– Я позабочусь о том, чтобы этого не произошло. – Торн надел домашнюю куртку. – А пока мне придется преподать урок этой озорнице наверху.

– Вы имеете в виду Алексис?

– Нет, не Алексис. – Торн сжал челюсти, отчего шрам на подбородке стал виден отчетливее. – Я имею в виду Индию Деламер.

Когда Торн вошел в кабинет, вид у него был грозный. Светлые глаза сверкали от гнева, рот упрямо сжат. Индия с довольным видом сидела в кресле. Ей удалось немного прибрать, но осколки стекла все еще валялись на ковре.

– Зачем вы встали с постели? Оставьте все как есть и отправляйтесь наверх.

– Зато я спасла вас от весьма деликатной сцены, милорд. Если только вам не доставило удовольствие предложение леди Марчмонт. В таком случае прощу прощения, что помешала такой прелестной возможности поддаться обольщению.

– Не будьте смешной. Я был рад вашему вторжению, но не ценой вашего здоровья. И репутации. Элена Марчмонт разнесла бы на хвосте всю историю по Лондону, если бы сама не выглядела в ней столь неприглядно.

– Да она дура. А что касается меня, не беспокойтесь. Ваш врач совершил чудо. Я уже почти забыла о ране. Тянет лишь при быстрых движениях. Видите? – Индия вскочила, чтобы продемонстрировать, что здорова. – А моя репутация…

Она не договорила, потому что ее юбка зацепилась за угол камина и Индия, покачнувшись, потеряла равновесие. В ту же секунду Торн поддержал ее и прижал к своей груди.

– Вы хотели сказать что-то о своей репутации, миледи?

Пальцы Торна проскользнули в волосы Индии, освобождая их от уродливого грязного чепца.

– Какая же вы дурочка, – прошептал он возле самой ее щеки. – Вы всегда уверены в том, что все сойдет вам с рук?

– Всегда, – солгала Индия, чувствуя, как бьется ее сердце. Желание вдруг пронзило каждую клеточку ее тела. – Отпустите меня. Я абсолютно здорова.

– Возможно. А вот я, кажется, нет.