Если любишь - Анна Делайл Страница 23

– Ты недооцениваешь меня, Табби. Я заставлю твою тетю образумиться. Доверься мне.

Довериться Доминику? Что могло быть проще? Он всегда добивался, чего хотел. В этом Табита нисколько не сомневалась.

Вскоре экипаж остановился. Табита выпрямилась и зябко закуталась в сюртук, который Доминик накинул ей на плечи.

Доминик вышел из кареты, помог спуститься матери, после чего подхватил на руки Табиту и понес в дом. Слуга, придерживавший двери, проводил удивленным взглядом хозяина с Табитой Монтекью на руках, а Доминик пожелал ему спокойной ночи, отнес Табиту в одну из спален для гостей на первом этаже и передал в заботливые руки леди Хантли. Затем прошел в свой рабочий кабинет, плеснул себе в стакан изрядную порцию бренди и тяжело опустился в кресло в ожидании матери. Она появилась только через час с лишним. Вид у нее был измученный и растерянный.

– Я увидела, что в кабинете горят свечи, и поняла, что ты еще не ложился, – сказала она.

– Табита заснула?

– Заснула бедняжка. – Леди Хантли села в кресло. – Поверить не могу, что Ричард Монтекью мог пасть так низко. Неужели он хотел… – Она замолчала.

– Да, он хотел надругаться над ней, абсолютно в этом уверен. Но не успел. Я помешал ему.

– А как ты поступил с Ричардом? Почему он не поднял шума, когда мы уезжали? Надеюсь, ты не убил его?

– К сожалению, нет, – с горечью ответил Доминик. – Просто выбил из него дух. Когда я выносил Табби, эта скотина все еще валялась на полу.

– Господи, Доминик… – ужаснулась леди Хантли.

– Мама, нечего ему сочувствовать! – резко бросил Доминик. – Я этого не потерплю!

– А я и не сочувствую. Ты разговаривал с Табитой? – спросила она, помолчав. – Знаешь, как ему удалось заманить ее в библиотеку?

По лицу сына она поняла, что с девушкой он не говорил, и передала ему то, чем с ней поделилась Табита.

– Он поджидал ее на лестнице. Ей было очень тяжело после очередного разговора с тетей. А Ричард, этот… это чудовище, убедил ее в том, что все его симпатии на стороне Табиты. Сказал, что хочет помириться с ней, притворился, будто раскаивается в своих прежних поступках, просил прощения. Она поверила ему, а потом поняла, что все это обман, разгадала его истинные намерения, но было уже поздно. Все остальное ты видел собственными глазами.

Доминик в ярости метался по кабинету, и леди Хантли с трудом его утихомирила.

– И все-таки, Доминик, – вздохнула она, – что нам делать?

– Я уже сказал. Оставить Табиту у нас.

– Но ведь Минерва наверняка постарается этому помешать. Тем более что Табита еще не достигла совершеннолетия. Закон не на нашей стороне.

– Закон? Думаешь, Минерва Монтекью прибегнет к законным средствам? Захочет скомпрометировать себя и свою семейку в тяжбе за опекунство своей племянницы? Никогда. Оставь Минерву мне. Я завтра с ней переговорю.

Он поднялся и с улыбкой протянул матери руку:

– Уже поздно, ты устала, ложись спать. – Графиня поднялась с кресла.

– Да, день сегодня нелегкий. Спокойной ночи, Доминик.

Он поцеловал ее в щеку.

– Спокойной ночи, мама.

Утро следующего дня было пасмурным и хмурым. Небо затянули тучи. Принялся дождь, и, казалось, ему не будет конца.

Девушка проснулась раньше обычного, в окна барабанил дождь. Комната была объята мраком. Табита села на постели и с удивлением огляделась, не поняв, где находится. Но, сделав резкое движение, почувствовала сильную головную боль и сразу вспомнила о случившемся. Она в доме у леди Хантли. Ее привез сюда Доминик поздно вечером. Табита в изнеможении откинулась на подушки и попыталась собраться с мыслями.

Какое счастье, что она здесь, вне досягаемости для своих мучителей. Но что ей делать дальше? Доминик сделает все, чтобы она подольше пожила у них в доме. Но рано или поздно ей придется возвратиться в Роксли.

Иначе отношения между двумя старинными дворянскими родами Монтекью и Риз неизбежно испортятся. И виноватой окажется она. Это не могло не взволновать Табиту.

К тому же нельзя злоупотреблять великодушием этой семьи. Чем она сможет отплатить им за их доброту? Но тяжелее всего был думать о том, что однажды Доминик привезет в Брекенбридж жену. Он должен думать о продлении рода.

Табита уже не раз пыталась представить себе, какие достоинства Доминик захочет видеть в будущей жене. Прежде всего дворянское происхождение, красоту, впрочем, утонченность и изящество манер для него важнее красоты. Но трудно представить себе Доминика рука об руку с непривлекательной женщиной.

Табита подумала, что и сама не дурнушка, Амелия ей об этом как-то сказала. Но красота для него не самое главное, а остальных достоинств у нее, увы, нет.

Доминик был с ней неизменно ласков и добр, относился с сочувствием, когда она была маленькой, охотно играл. Но то время ушло безвозвратно.

В комнате становилось все светлее. Табита огляделась и с болью вспомнила, что сказала ей накануне вечером леди Монтекью. Он занимал слишком высокое положение в обществе, чтобы жениться на ней, если бы даже пожелал. Только вряд ли ему нечто подобное придет в голову. Тут ее тетя права.

Табита слишком много времени провела в постели, и ей не терпелось подняться. Она села на постели. На ней была одна лишь ночная сорочка, которую дала ей графиня, и девушка вдруг поняла, что ей нечего надеть. Единственное платье из светло-зеленого шелка, которое ей подарила Амелия, вряд ли можно починить. К тому же платье постоянно напоминало бы ей о случившемся.

А ей хотелось об этом поскорее забыть. Но это оказалось нелегко.

В дверь постучали, и в комнату вошла Гортензия, французская служанка леди Хантли.

– Доброе утро, мадемуазель Табита. Леди Хантли полагает, что вы уже хорошо себя чувствуете, и прислала вам одежду мадемуазель Люси.

Табита поднялась с постели.

– Это очень любезно с ее стороны, – сказала Табита, поблагодарив служанку, взяла одно из платьев и приложила к себе.

Гортензия окинула ее взглядом.

– Длинновато, да? Я могу подшить подол.

– Нет, пожалуйста, не беспокойтесь. Мне очень приятно будет носить платья Люси, я просто могу приподнять подол во время ходьбы, вот и все.

– Тогда постарайтесь на него не наступать.

– Я буду очень осторожной, – улыбнулась Табита и начала с помощью Гортензии одеваться.

Леди Хантли не сочла необходимым объяснять Гортензии, почему Табита Монтекью оказалась у нее в доме, но прислуга уже начала перешептываться. Когда же француженка увидела синяк под глазом у Табиты, то сделала свои собственные выводы. Она хорошо помнила Табиту с детства – тихая, серьезная и всегда немного печальная. Служанка ее любила, чего не скажешь о ее шумных и крикливых кузене и кузине.