Парус любви - Лори Макбейн Страница 23

Переполненные экипажами и пешеходами улицы были с обеих сторон окаймлены аккуратными рядами узких магазинов с витринами и красочными вывесками над стеклянными дверями. Начиная с аптекарей, плотников и продавцов гравюр и эстампов и кончая издателями, шорниками и окантовщиками – все надеялись услышать звон колокольчиков, возвещающих о приходе покупателей и заказчиков.

Когда экипаж остановился у перекрестка, Кейт увидела запряженную шестеркой лошадей великолепную карету; на запятках у нее, крепко держась, чтобы не свалиться, стояли лакеи в ливреях, а впереди, расчищая путь, скакали всадники. Кейт узнала герб на дверях кареты; интересно, пощадило ли время его носителей? Откинувшись назад на кожаную спинку сиденья, она попробовала догадаться, куда направляются ее старые знакомые. Раплегх и Воксхолл, увеселительные парки, на зиму обычно закрыты; будь они открыты, их завсегдатаи могли бы слушать музыку Генделя в павильоне, ужинать в полночь в уединенных альковах или встречаться на темных дорожках.

Когда кучер пересек дорогу и большие колеса скользнули по булыжникам, голова Кейт метнулась. Она прятала лицо среди мягких лепестков роз, купленных сю у худой замарашки возле собора Святого Павла. Купол этого великолепного собора возвышался над городом, как драгоценная корона. С глубоким удовлетворением вдыхала Кейт сладостный запах английских роз – наконец-то она в Англии.

Экипаж покатил по Стрэнд, старой улице, соединяющей тщательно распланированные во времена Георгов площади и скверы со старыми частями города, с извилистыми улочками, где множество лавочек в стиле тюдор. Кучер, как ему было ведено, остановил экипаж напротив домов времен королевы Анны, в небольшом укромном сквере около парка. Хотя сквер этот был не столь изысканно красив, как некоторые из тех, что побольше, но все же обращал на себя внимание.

Кейт немигающим.взглядом смотрела на дом из красного кирпича, с крутой крышей и двумя рядами подъемных окон. В самом центре строгого фасада была единственная парадная дверь красного дерева. Кейт знала, что за этой дверью находятся холл с мраморным полом и массивная лестница с резной балюстрадой.

В конце холла – дверь, выходяшая в сад. В ее сад, где росли розы. Большинство комнат в этом комфортабельном доме отделано дубовыми панелями, и только в ее спальне и будуаре стены обтянуты тонким китайским шелком. Кейт помнила, что из окна ее спальни виднелся небольшой парк, на который в те времена она почти не обращала внимания. Куда больший интерес вызывал у нее парк Сент-Джеймс, где было очень важно показываться, потому что там прогуливались люди из высших слоев общества. Они с Перси могли поехать и в Гайд-парк, где его величество охотился на оленей, и она могла бы перемолвиться словечком с... Хотя нет, сосредоточенно нахмурив брови, припомнила Кейт, теперь в Гайд-парке уже не охотятся на оленей. Она где-то об этом слышала. Кейт прижала тонкие дрожащие пальцы к бьющейся жилке на виске, ей было неприятно думать, что что-то изменилось после ее последнего приезда в Лондон. Ей хотелось видеть город прежним, впрочем, изменился он мало. Дом, где она жила вместе с Перси и семьей, выглядел так же, как встарь. Появилось несколько новых домов, расширили некоторые старые улицы. Королем был другой Георг, по ее глаза улавливали лишь незначительные перемены.

Пока Кейт осматривалась, к кирпичному дому подъехал экипаж, дверь красного дерева отворилась, и из нее выбежали несколько лакеев. Мгновение спустя появились владельцы дома – люди, совершенно ей незнакомые, сели в ожидавший их экипаж И тут же ускакали. Вероятно, поехали обедать к друзьям, затем посмотрят какую-нибудь пьесу в «Друри-Лейн», после чего поужинают, потанцуют, заедут к кому-нибудь переброситься в карты – словом, вечерние их развлечения только-только начинаются.

Кейт резко постучала в крышу экипажа, кучер стегнул лошадей, и они отправились дальше к гораздо большему дому на Беркли-сквер. Этот дом был и всегда останется резиденцией вдовствующей герцогини, даже если Люсьен останавливается здесь, когда бывает в Лондоне. И тут тоже не заметно никаких перемен, подумала Кейт, когда экипаж остановился перед темнеющим домом. Какой же ведьмой была эта вдовствующая герцогиня и как они ее презирали! Что бы они с Перси ни делали, старая карга тотчас узнавала об этом и устраивала им выволочку. Препятствовала им во всем. Уж очень любила играть роль важной дамы, вмешиваться в жизнь внуков. Даже Люсьен не был свободен от докучливой опеки их бабушки. Но Люсьену никогда не приходилось переносить того, что терпели они, ибо он был Домиником, а они всего лишь Ратбурнами. Только тот, кто носил гордое имя Домиников, их титул, мог рассчитывать на особые милости. Сколько, любопытно, раз вдовствующая герцогиня давала Люсьену возможность загладить свою вину? Любой другой на его месте был бы отлучен от ее светлости, но только не золотоволосый Люсьен.

Кейт слегка улыбнулась, вспомнив тот единственный раз, когда ей удалось одержать верх над дорогим кузеном Люсьеном. Воскресив в своей памяти его худое ястребиное лицо, она как бы воочию увидела шрам, которым его изуродовала. Они с Перси были еще совсем детьми, на несколько лет моложе Люсьена. Но когда они действовали сообща, им удавалось справиться с более сильным противником. Пока Перси отвлекал внимание Люсьена, размахивая перед его носом кулаками, она подобрала осколок фарфоровой чашки и этим острым черепком изуродовала и Люсьена на всю жизнь.

Но по иронии судьбы именно он искалечил ее и погубил. В последующие годы Люсьен процветал, шрам на щеке не портил его, а лишь придавал ему некую таинственность, способствовал укреплению за ним репутации человека не слишком разборчивого в средствах и опасного. Люсьену, герцогу Камарейскому, никогда не приходилось выносить столько тяжелых страданий, сколько выпало на ее долю. Невзирая на все их с братом ухищрения, Люсьен унаследовал Камарей. Он обладал богатством и властью, о которых она могла лишь мечтать. А вот теперь у него еще родились и близнецы. Люсьен имеет все, а она, Кейт, ничего, отныне с ней нет даже Перси.

– Ну, чего ты там расселся? – крикнула Кейт терпеливо ожидавшему кучеру. – Или ты думаешь, я намерена торчать здесь, пока ты размышляешь над злом, царящим в мире? – Внутреннее нетерпение придало ее голосу особую резкость. – Отвези меня в гостиницу «Королевский гонец». Надеюсь, ты знаешь, где она находится?

– Да, миледи, – коротко ответил кучер. Его подмывало сказать, что у него такая работа – знать все гостиницы, таверны и кофейни в Лондоне, и он знает их еще с тех времен, как ходил под стол пешком, но он придержал язык. Однако желание поскорее освободиться от странных пассажиров заставило его подхлестнуть лошадей, которые поскакали по Пиккадилли сквозь наступившие сумерки и густой туман, едва позволяющий видеть их головы.

Гостиница «Королевский гонец» была небольшим, очень опрятным заведением, уютно располагавшимся на боковой улочке около переулка Сент-Мартина. Это было излюбленное место всех прибывающих в Лондон путешественников. Ее популярности способствовала близость к «Ковент-Гардену» и «Друри-Лейн», к торговому центру, находившемуся на Оксфорд-стрит, а также к скверам и паркам Вест-Энда, где любили прогуливаться знатные и богатые люди. Однако вопреки всем этим преимуществам гостиница «Королевский гонец» была не из самых модных, именно поэтому Кейт выбрала ее: здесь ей почти не угрожала возможность встретиться со старыми лондонскими знакомыми или венецианцами, которые могли бы ее узнать. Именно здесь предпочитал останавливаться Никколо, граф Расгьери, когда приезжал в Лондон. Граф часто упоминал об этой гостинице, рассказывая о своих поездках; а она бережно хранила в памяти каждое его слово о любимом отечестве. И теперь для нее было странным утешением знать, что именно тут останавливался граф, что он ел и спал под этой самой крышей.