Неоконченный портрет - Марианна Лесли Страница 23

— Не знаю. Собственно, ничего. — Ее вдруг потянуло на простую, без обмолвок и обид откровенность. — Наверное, плохо переношу высоту.

— С каких это пор? — прищурился он. Потом подтащил к шезлонгу скамейку и сел напротив нее.

Все еще ощущая легкую дурноту, она пожала плечами.

— Да ничего страшного. Я заметила это еще в первый день, но тогда у меня болела голова… Вообще-то я была в горах только в детстве.

— И тогда на скале у тебя тоже закружилась голова?

— Вроде бы нет. Во всяком случае, я не помню… головокружения.

Уголки его губ дрогнули.

— Странно, а мне помнится, ты потеряла равновесие.

Смирения Эшли ненадолго хватило. Она помрачнела и огрызнулась:

— Теперь со мной все в порядке, благодарю. — Снизу донесся шум подъехавшей машины. — Ты бы лучше шел встречать гостей. Да, кстати, мой наряд подойдет? Я постаралась выдержать его в спокойном тоне. Не хочется раздражать людей. — Она тут же пожалела, что ведет себя так ребячески, сжала губы и отвела взгляд на замелькавшие где-то внизу фары автомобилей.

Лоренс взял ее за подбородок, повернул к себе и сказал низким, ласковым — до ужаса ласковым! — голосом:

— Эшли, прошу тебя, не отталкивай меня так жестоко. — Его пальцы впились ей в кожу.

Эшли не в силах была поднять на него глаза.

Заслышав легкие торопливые шаги, Лоренс отпустил Эшли и перевел взгляд на открывающуюся дверь.

— А, вот ты где, Лоренс! — нервно воскликнула Кэтрин, появившись на балконе. — А я везде тебя ищу. Пойдем, Фитцпатрики уже здесь, а Барбара и Эдди позвонили и сообщили, что Роберт Олстон прилетел и тоже скоро будет здесь, так что дам и кавалеров будет поровну.

Роберт Олстон? Эшли ощутила выступивший на лице холодный пот, причем явно не из-за недавнего головокружения.

Лоренс не спеша встал и подал ей руку. Она поднялась, чуть коснувшись головой его плеча. Тут он увидел ее босые ноги.

— Иди надень туфли. Раз уж я сподобился приодеться к обеду, тебе это и вовсе не составит труда, — усмехнулся он с намеком, и она ответила ему недовольным взглядом.

— О, это совсем необязательно, — быстро вмешалась Кэтрин. — Я убеждена, что мисс Мортимер воспользуется отсутствием мальчиков и с удовольствием побудет в уединении. Можете посмотреть телевизор в их комнате, у них много всевозможных дисков с фильмами, — вежливо обратилась она к Эшли. — Мы займем основные комнаты, но…

— Эшли не гувернантка, Кэт. Она присоединится к нам, — вкрадчиво произнес Лоренс.

— Да, но…

— Нет! — Яростный протест Эшли заглушил нерешительные возражения Кэтрин.

Лоренс успокоил обеих:

— Вы обедаете с нами, Эшли, в туфлях или без, и на этом покончим!

Эшли даже задохнулась от негодования, глаза злобно сверкнули. Упершись кулаками в бока, она сурово начала.

— Лоренс…

— Не возражайте, пока я не надену наушники. Даю вам пять минут. Найдите выходные туфли и спускайтесь в гостиную. Если не справитесь сами, я приду и помогу вам.

Эшли растерянно смерила взглядом его прямую фигуру в костюме из неотбеленного льна.

— Разумеется, если мисс Мортимер хочет присоединиться к нам… — робко проговорила Кэтрин.

— Конечно, хочет, — прервал ее Лоренс. — И я тоже. Она спустится к нам, как только отыщет свои оранжевые кроссовки.

Пока Кэтрин и Лоренс спорили, Эшли прошла к себе, закрыла дверь и в негодовании прислонилась к ней. До чего она опустилась! Сперва головные боли, потом головокружение, потом головокружительное увлечение… И это Эшли Мортимер, сохранявшая спокойствие в любых обстоятельствах, в любых, даже самых щекотливых ситуациях. Она всего три недели здесь, а Лоренс уже добился своего: какие бы колкости он ни говорил, от его улыбки и прикосновения она готова броситься ему на шею как любвеобильная кошка. Раздвижная дверь балкона поехала под ее спиной. На мгновение все вокруг снова потеряло свою устойчивость. Вошел Лоренс.

— Оставь меня, пожалуйста. — Она говорила не так уверенно, как бы ей хотелось, но все же он нерешительно остановился. К сожалению, это позволило ей еще раз полюбоваться тем, как белый костюм оттеняет смуглую красоту. Какая неравная борьба — приходится сопротивляться и ему, и своей собственной слабости.

— Ты прекрасно выглядишь. Я вообще неравнодушен к пурпурным пижамам, а тут еще босые ноги, рабские цепи. Признаться, сражен наповал, — говорил он, оглядывая ее всю, от узких маленьких ступней до ямочки на подбородке.

— Я не хочу присутствовать на обеде. И не потому, что чувствую себя неловко, просто не хочу и все.

Еще бы! Мало того что ей вечно надо терпеть эту жеманную напыщенную лицемерку, они еще додумались пригласить Робби! И черт его дернул переться в такую даль!

— Тебе не нравится наша компания? — мягко поинтересовался он.

Эшли уже приготовилась увидеть знакомую усмешку, но не увидела и даже огорчилась. Она явно проигрывает ему в самообладании. С болезненным вздохом она отвернулась.

— Лоренс, как тебя убедить? Я первая сказала «нет». И Кэтрин, мягко говоря, не возражала, так зачем настаивать? Ты же отлично понимаешь, что меня утомят мелкие пересуды о том, кто кого обыграл в гольф, кто какие купил акции, чьего сына или дочь выгнали из клуба, ну и все в таком духе.

Прислонившись к тяжелой стеклянной двери, он по-прежнему пытливо смотрел на нее, такой нарядный, изысканный, неуместный в ее неряшливой студии.

Эшли досадливо взмахнула руками.

— Послушай, в моем контракте нет ни слова о том, что я обязана принимать участие в развлечениях тех, кто мне платит за портреты. Ведь Брайенов не пригласили? Ведь нет?

— Лоренс прошел в комнату и небрежно облокотился на высокий комод. Банка с немытыми кистями оказалась в опасной близости от его безупречного костюма.

— С тобой, Эшли, все проблемы из-за того, что ты сноб. Ты никак не можешь смириться с тем, что у обывателей свои ценности, пусть даже они не вписываются в твои узкие артистические рамки. Ты же всячески афишируешь свое превосходство в понимании ценностей, так?

— Ты ненормальный!

— А ты жалкий сноб, — парировал он. — Так какие туфли ты наденешь? И не говори мне, что не пойдешь. Пойдешь как миленькая.

Он отошел от комода и остановился перед раскрытой дверью шкафа. Эшли испугалась: у задней стенки стоял занавешенный портрет Лоренса и за немногими висевшими на плечиках костюмами он был хорошо виден.

— Ладно-ладно, твоя взяла! — воскликнула она, ринувшись к шкафу, чтобы загородить портрет. — Иди, а я… сейчас подыщу что-нибудь. И обещаю не приходить в оранжевых кроссовках. — Ей каким-то образом удавалось отводить от него глаза, чтобы скрыть отражавшееся в них отчаяние. Этот человек загнал ее в угол. Победил по всем статьям.